Третий лишний - Привалов Борис Авксентьевич - Страница 3

— Это Мишки Каблукова пчела, — продолжал мальчик, приметив, что я заинтересовался этим необычайным явлением. — Липовый взяток брала. У Миши два улья. Вон видите — балкон на пятом этаже?

Действительно, среди цветов на балконе я разглядел два маленьких жёлтых ящика.

Тридцать лет живу в городе, но никогда не видел здесь пасеки!

А мальчик с чучелом пояснил мне, что Мишины пчёлы летают по улице до вокзала и — в другую сторону — до площади Свободы. Цветущие липы, клумбы во дворах, на бульварах и скверах — раздолье для медосбора!

— Но мой мёд не хуже Мишиного, — сказал мальчик с чучелом. — У меня, правда, балкона нет. Ульи стоят просто на подоконнике. Мама сначала очень боялась, что пчёлы нас и всех гостей жалить будут. И зря боялась, ведь пчёлы смирные: их не обидишь и они тебя не тронут. Мне руководитель нашей медовой бригады прямо так и сказал: «Тебе, Ромашкин, ещё бы два подоконника — и рекорд города был бы за тобой. Тут бы сам Курзиков ничего поделать не смог». Вот мы скоро в новую квартиру переедем, так я на всех окнах улики установлю!

— А Курзиков — это ваш рекордсмен? — поинтересовался я. — Чемпион по сотам?

— Вроде того… Он у Ботанического сада живёт. А там знаете какие цветы? Голова от запаха кружится, глаза разбегаются. Спокойно рекорд по мёду можно поставить. Раньше, говорят, тем ребятам было хорошо, кто жил возле парков. А теперь в нашем городе зелени везде хватает. На нашей улице в этом году два сквера разбивать будут и деревья сажать… Даже жалко будет на новую квартиру переезжать!

— Что ж это за такая медовая бригада?

— А на станции юных натуралистов! Все, кто в городе пчёл разводит, в ней состоят. Мы знаете сколько мёда за сезон сдаём? Другие города нас догнать не могут!.. Если, дяденька, вы так нашей бригадой интересуетесь, то приходите завтра днём на станцию. Будем первый мёд пробовать. Сами всё увидите!

— Спасибо, непременно приду…

— Мы в этом году решили участвовать в Международном дне пчелы…

— А разве есть такой день?

Ромашкин посмотрел на меня очень удивлённо. Я понял: мой авторитет в его глазах погиб если не окончательно, то на долгий срок.

— Заседал в Риме Международный конгресс пчеловодов, — важно произнёс Ромашкин, — и решили установить Международный день пчелы. Первый раз его праздновали в декабре 1959 года…

— Очень интересно! Но ты, как вижу, ещё интересуешься и чучелами?

— Это — чучело врага, — сказал Ромашкин. — Я его возил в мастерскую ремонтировать.

— Какого врага?

— Пчелиного… Африканская птичка. Кукушка-указатель. Её ещё зовут «указатель мёда». Понимаете, когда эта птичка находит в лесу гнездо диких пчёл, то она его сама не трогает. Хотя пчёл она не боится — видите, какие перья толстые, не прожалишь! — но самой ей гнездо не разрушить. Тогда она летит искать человека. Увидит человека и начинает его звать. Её все там знают — вон она какая заметная. Идут за ней в джунгли. Приведёт кукушка человека к пчелиному гнезду и ждёт своей доли. Человек мёд заберёт, гнездо разрушит, уйдёт. Вот тогда кукушка все крохи медовые подбирает, личинками пчелиными закусывает… Мы в бригаде решили сделать выставку — враги пчёл. Вот я и ездил чучело починять. Значит, дяденька, вы завтра к нам придёте?

— Обязательно! — обещал я.

Конечно, я приехал на станцию юных натуралистов.

Познакомился с пчеловодами, с их руководителем Гаврилой Гавриловичем, осмотрел выставку «Враги пчёл», на которой увидел знакомое чучело «кукушки-указателя», стоящее между бурым медведем и каким-то очень несимпатичным длинноносым зверьком.

Потом начался первый тур конкурса городских пчеловодов. Собственно, это был не конкурс, а то, что называется дегустацией, то есть каждый приносил мёд из своих ульев и специальная комиссия его пробовала, чтобы узнать, чей лучше.

В небольших одинаковых баночках, которые принесли с собой члены медовой бригады, был мёд самых различных цветов — от белого до тёмно-коричневого.

— Это — арбатский мёд, — объяснял мне Слава Ромашкин. — Видите — липовый? Там на бульварах много лип растёт. А вот тот — жёлтый — унцевский. Ведь рядом с Унцевом парк культуры. Там цветов на десять пасек хватит!

— А этот мёд откуда? — показал я на баночку, которая была заполнена чем-то голубым.

Слава растерялся:

— Первый раз вижу… Голубой мёд! Смотрите, Гаврила Гаврилович, у Курзикова голубой мёд!

— Смотрю, смотрю, — недоуменно пожал плечами руководитель пчеловодов. — В чём дело, Курзиков?

Вихрастый владелец голубого мёда был так растерян, что даже говорить не мог. Он только шмыгал носом и разводил руками.

— У меня и дома… — наконец выговорил он, — весь мёд… гол… голубой…

— Что ж, попробуем. — Гаврила Гаврилович раскрыл баночку и опустил в неё ложку. Потом положил голубой мёд на язык. — Гм… хороший. Постой, постой! Что-то в нём привкус какой-то… вроде конфетный, не то ириски, не то карамель…

— У меня рядом кондитерскую фабрику открыли, — пояснил Курзиков. — Может, пчёлы туда залетают?

— Так вот в чём дело! — рассмеялся Гаврила Гаврилович. — Голубой цвет — от эссенции. Ну, знаете, которую в конфеты кладут — в подушечки, в карамель, Для вкуса, запаха и цвета! Пчёлы рассудили так: зачем летать куда-то далеко на цветы, когда рядом сколько угодно сладостей! Вот и повадились в цех. А там производят голубые леденцы и карамель! Вот вам и результат! На готовом легко жить!

— Что ж мне делать? — спросил Курзиков. — Завтра на фабрике будут розовую карамель изготовлять, а потом — зелёную… Не хочу цветного мёда… Да и пчёлы разленятся на фабричном сахаре.

— Нужно помогать, — сказал Гаврила Гаврилович задумчиво. — Придётся, пожалуй, твоих пчёл посадить на несколько дней под замок. А потом приучать их к цветочному нектару… Чтобы им карамель противной показалась… Давайте сейчас, ребята, обдумаем, что и как Курзикову следует делать.

Чего только не случалось с медовой бригадой! Однажды у неё пропали соты. Как-то раз Грише Курзикову поручили перевезти соты с мёдом. С загородной пасеки их нужно было доставить на станцию юных натуралистов.

Гриша аккуратно упаковал их в ящик и с помощью двух других членов бригады повёз на станцию.

На станции собралось очень много народу. Сразу несколько лагерей уезжали в город. Громко играл духовой оркестр.

Весь перрон был заполнен ребятами в красных галстуках, одинаковых белых панамках, синих штанах. Пионеры пели хором, кричали, гонялись друг за другом.

Тут же суетились операторы кинохроники. Аппараты в их руках жужжали, как шмели.

— На днях, ребята, — кричали операторы, — вы сможете увидеть себя в киножурнале «Новости дня». А сейчас улыбнитесь ещё раз. Веселее! Разговаривайте оживлённее! Вот так.

Гришу тоже снимали, хотя он цеплялся за ящик с сотами, как утопающий за спасательный круг, и доказывал, что он не из этого лагеря.

Какой-то шустрый оператор всё же оттащил Гришу от ящика, дал ему в руки сачок и приказал улыбаться.

— Увидишь себя на экране! — пообещал оператор, закончив съёмку.

Наконец лагерь уехал. Гриша с друзьями поехал следующим поездом. На вокзале их встретил Гаврила Гаврилович.

— Всё в порядке? — спросил он.

— Конечно, — солидно ответил Гриша.

Но когда ящик привезли на станцию и открыли его, то вместо пчелиных сот в нём обнаружили коллекцию жуков!

— Это что такое? — ахнул Гаврила Гаврилович.

— Ж-жуки, — ответил Гриша.

— А где соты? Где мёд?

Но как превратились медовые соты в коллекцию жуков — было загадкой.

Медовая бригада разобрала шаг за шагом всё поведение Гриши во время перевозки.

— Наверное, ящик случайно подменили в тот момент, — решил Гаврила Гаврилович, — когда тебя снимали кинооператоры.

— Вот только один раз я от него и отошёл, — оправдывался Гриша. — А они чего же смотрели? Раз везли втроём, то и отвечать вместе.