Третий лишний - Привалов Борис Авксентьевич - Страница 13

Но гром грянул среди ясного неба: дирекция школы совместно с шефами, рабочими соседней строительной организации, решили премировать к Первому мая тех учеников, которые лучше всех работали в мастерских и на благоустройстве школьного двора.

Среди лучших фамилия Кошкина не упоминалась.

— Как же так? — удивились ребята. — Что случилось?

— Может, он сломал какой-нибудь прибор?

— Или получил плохую отметку?

— А где Толя Кошкин? — спросил кто-то из шефов. — Ведь он… один из лучших… Самый деловой. Мастер на все руки!

— Кошкин? — ещё раз просмотрел список начальник строительства. — Здесь нет такого. А ну-ка, ребята, помогите мне, вдруг мы вправду человека обидим! С кем он работал? Со столярной бригадой?

— Нет, — отвечали столяры. — Он — маляр.

— Он только советовать приходил к нам, — отозвались маляры, — а вообще-то он строитель, спортплощадку строил.

— Ничего подобного, — отреклись от Толи строители. — Он столярничал, а к нам только так, мимоходом забегал, поговорить.

— Что же получается? — усмехнулся шеф. — «Мастер на все руки», оказывается, мастер языком чесать? Говорят, живёт в Китае такой зверёк — учу. Он может летать, плавать, бегать по земле, лазить по деревьям и прорывать в земле норы. Однако ни один из этих талантов у него не развит. Летает он очень плохо, бегает того хуже, влезает только на самые низкие деревья, норы роет вроде ямок, а плавает так, что ручейка не переплывает. Вот и выходит, что учу обладает пятью способностями, но когда дело доходит до их применения, то толку от этих способностей — никакого. Вот так и с вашим Кошкиным, по-моему, получилось.

…На следующее занятие в столярной мастерской пришёл незнакомый мальчик в обычной форменной рубашке.

Преподаватель собирался было спросить, не новенький ли это ученик, но вовремя спохватился: ба, да ведь это Кошкин! Только комбинезон снял и метр-раскладушку дома оставил.

— Учу пришёл! — закричали ребята. — «Мастер на все руки»!

— Комбинезон можно было и не снимать, — сказал преподаватель, — пригодится ещё. А чтобы действительно стать мастером на все руки, нужно сначала хоть каким-нибудь делом овладеть хорошо.

— Я научусь, — сказал Толя, — я попробую, — и встал к верстаку.

Извини, пожалуйста!

Вася Катушкин второй раз забыл дома книгу, которую он взял «на день» у Семёна Гришина, своего соседа по парте.

— Опять забыл? — чуть не плача, спросил Семён. — Да ведь сегодня мне в библиотеке знаешь как влетит! Я же слово дал её не задерживать!

— Завтра обязательно принесу, — успокоил соседа Вася. — Извини, пожалуйста…

Вася всегда был такой вежливый, так искренне просил прощения, что долго на него сердиться никто не мог. Толкнёт девочку в коридоре, да так, что она чуть не в слёзы, и тут же приложит руку к сердцу:

— Извини, пожалуйста, случайно. Больше не буду!

Девочка шмыгнёт носом, махнёт рукой и побежит дальше.

И весь день потом рассказывает подружкам:

— Этот Катушкин такой вежливый, такой вежливый…

А Катушкин через минуту-другую девочке как наподдаст, просто так, между прочим, из озорства. И сразу же своё любимое: «Извини, пожалуйста».

Стали ребята замечать, что Вася всё чаще и чаще произносит «извини, пожалуйста». То уроки не сделал, то кому-то тетрадь залил чернилами, то товарища подвёл, то на урок опоздал.

И каждый раз словно припев:

— Извини, пожалуйста, я больше не буду!

— Нужно Катушкина срочно исправлять, — заявил на совете отряда Севка Ломаев. — Только и слышишь «извини» да «извини», а у него уже двойки!

— А как он ведёт себя! — не выдержал Семён Гришин. — Просто какой-то вежливый хулиган!

— Верно! — поддержал Севка. — Он только прикрывается своей вежливостью. А сам делает что хочет. Это ещё хуже, чем простое хулиганство! У меня вот какое будет предложение… Семён, посмотри, не подслушивает ли нас Катушкин.

Семён быстро подошёл к двери, распахнул её, и тотчас же послышалось знаменитое:

— Извини, пожалуйста, я только подошёл…

Когда Катушкина прогнали от дверей, то Севка рассказал о своём замысле перевоспитания «вежливого хулигана».

— Предлагаю начать с завтрашнего дня, — закончил он. — Сегодня же — поговорить со всеми ребятами!

На следующий день на первой же переменке Семён Гришин, пробегая мимо, довольно сильно толкнул Катушкина.

— Ты что? — опешил Вася, не ожидавший такой прыти от обычно тихого Семёна. — Угорел?

— Извини, пожалуйста, — приложил руку к сердцу Гришин. — Я больше не буду.

— Хм… — растерялся Катушкин. — Значит, не будешь?

И тут же чуть не упал с ног от толчка проходящего мимо Севки Ломаева.

— Я, кажется, тебя задел? — спросил Севка невинным голосом. — Извини, пожалуйста. Я больше не буду.

Так начались Васины мучения. Ему забыли вернуть тетрадку, кто-то утащил его дневник, спутал фуражки, в буфете Катушкину не досталось молока. И все извинялись перед ним, клялись, что больше никогда не будут, и… на следующей перемене всё начиналось сначала.

Возвращаясь домой после занятий, Вася споткнулся о чью-то ногу и полетел в сугроб. Сквозь снег он услышал вежливое «извини, пожалуйста».

А когда Катушкин вылез на тротуар, он увидел, что его портфель висит на дереве, рядом со старой скворечней, и на нём мелом написано:

«Извини, это случайно… больше не будем…»

Серёжка-техник и москиты

В санатории «Кипарисы» всё было на высоком уровне. Казалось, даже чудесная крымская погода и то дело рук заботливой администрации. Но вездесущие москиты сводили на нет все усилия обслуживающего персонала. Москиты за несколько вечерних часов ухитрялись вновь утомить отдохнувшие за день нервы обитателей «Кипарисов», обжор — лишить аппетита, сонь — сна. Чего только не придумывала дирекция! И специальные сетки, и какие-то порошки, от которых болели все кошки Черноморского побережья, и ультразвук, и инфрасвет, и даже громкое чтение инструкции местного отдела здравоохранения, где москитам категорически запрещалось заниматься кусанием отдыхающих по путёвкам и курсовкам. Но москиты продолжали весело звенеть в сени кипарисов и вели себя с каждой ночью всё кровожаднее. Да, именно кипарисы, как выяснила специальная комиссия, служили москитам жилплощадью. Ветер не продувал плотную хвою; внутри — тепло, как в колбе, и питательная среда — то есть отдыхающие — рядом. Что может быть лучше!

Приезжал сам профессор Рундовин, покрутил бородой, сказал непонятные латинские слова и добавил по-русски:

— Тут наука бессильна!

Отдыхающие взволновались:

— Просто смешно! В наши дни, когда атом приручили, когда спутники, можно сказать, чуть ли не в конвейерное производство пошли, — с какими-то комарами справиться не можем!

Дирекция санатория решила действовать на свой страх и риск и объявила конкурс на лучший способ уничтожения проклятых насекомых.

Предлагались самые смешные проекты: от спиливания кипарисов и замены их тополями до создания «отвлекающего объекта», то есть покупки специального телёнка, который должен был служить для москитов основным источником питания.

В конце концов более или менее реальный способ изничтожения москитов был найден. Автором его явились ребята соседнего пионерлагеря во главе с Серёжей Гуськиным.

Серёжка Гуськин, по прозвищу «техник», был самым юным членом кружка юных изобретателей школы я не прекращал своей технической деятельности и во время каникул. Он изобрёл способ мытья посуды с помощью электромоторчика, сконструировал прибор, издали зажигающий костёр. Но прославил его, конечно, способ уничтожения москитов.

Перед ужином, когда в беседке, увитой виноградом, стучали костяшками любители домино, а по аллеям парка шагали гуляющие, первые, наиболее голодные москиты вылетели на вечернюю кормёжку. И тотчас из виноградного полумрака беседки послышались вялые аплодисменты — игроки в домино зашлёпали себя по щекам, рукам, шеям. Гуляющие же сразу стали походить на танцоров, исполняющих какой-то древний индийский танец: они то прикладывали руки к темени, то к груди, приседали, вращались вокруг собственной оси, размахивали ногами.