Таящийся ужас 3 - Гриньков Владимир Васильевич - Страница 57

— Мейбл, укладывайся в постель и постарайся сразу заснуть, ты меня поняла? И прекрати беспокоиться. На следующие двенадцать часов я все беру на себя. В противном случае при таком режиме у тебя произойдет нервный срыв.

— Да, — ответила женщина, — я знаю.

— Я вместе со своим пенсне, а заодно и с будильником немедленно отправлюсь в свободную комнату, так что ложись, расслабься и постарайся вообще забыть о нас. Договорились? — Он уже начал выкатывать колыбель из комнаты.

О, Альберт, — снова всхлипнула жена.

— Ни о чем не беспокойся. Оставь все мне.

— Альберт…

— Да?

— Я люблю тебя, Альберт.

— Я тоже люблю тебя, Мейбл. А сейчас ложись спать.

Альберт Тейлор увидел жену лишь на следующий день в одиннадцать часов утра.

— Боже правый! — воскликнула она, бросаясь вниз по лестнице прямо в ночной рубашке и шлепанцах. — Альберт! Да ты посмотри, сколько сейчас времени! Я же проспала минимум двенадцать часов! Все в порядке? Ничего не случилось?

Он спокойно сидел в своем кресле, курил трубку и читал утреннюю газету. Ребенок лежал в некоем подобии переносной люльки, стоявшей у его ног, и спал.

— Привет, дорогая, — с улыбкой проговорил он.

Она подошла к люльке и заглянула.

— Альберт, она что-нибудь поела? Сколько раз ты ее кормил? Очередное кормление должно было быть в десять часов; ты знал об этом?

Альберт Тейлор аккуратно сложил газету и отложил ее на столик сбоку от себя.

— Я кормил ее в два часа ночи, и она съела не больше половины унции. Потом покормил еще раз в шесть, и на этот раз она поела лучше, уже две унции…

— Две унции! О, Альберт, это же чудесно!

— А последнюю процедуру мы закончили всего десять минут назад. Бутылочка там, на камине. Осталась всего одна унция. А она скушала три. Ну как? — Он гордо улыбался, явно довольный своим достижением.

Женщина быстро опустилась на колени и уставилась на младенца.

— Ты не находишь, что она похорошела? — нетерпеливо спросил он. — И личико округлилось, правда ведь?

— Это может показаться глупым, — ответила жена, — но мне кажется, что так оно и есть. О, Альберт, ты просто чудо! Как тебе это удалось?

— Кризис проходит, — ответил он. — Вот и все. Как и предсказывал доктор, кризис проходит.

— Молю Бога, Альберт, чтобы ты оказался прав.

— Ну конечно же, я прав. А теперь принимайся за дело ты.

Женщина с любовью смотрела на ребенка.

— Да и ты, Мейбл, тоже выглядишь гораздо лучше.

— Я себя чувствую просто великолепно. Извини за вчерашнее.

— Давай вот как договоримся, — сказал он. — Я буду кормить ее ночью, а ты — днем.

Она хмуро посмотрела на него поверх колыбельки.

— Нет, я не могу позволить тебе этого.

— Но, Мейбл, я не хочу, чтобы ты довела себя до нервного срыва.

— Теперь, когда я выспалась, его уже не будет.

— Но ведь гораздо легче, когда мы оба станем этим заниматься.

— Нет, Альберт. Это моя обязанность, и я намерена сама справляться с ней. Прошлый вечер больше не повторится.

Возникла пауза. Альберт Тейлор вынул трубку изо рта и исследовал содержимое чубука.

— Хорошо, — сказал он. — В таком случае я освобожу тебя от черновой работы и возьму на себя стерилизацию и подготовку смеси, ну, в общем, чтобы все было готово. Ведь так же тебе будет легче, правда?

Она внимательно посмотрела на него, гадая, что это так неожиданно нашло на мужа.

— Видишь ли, Мейбл, я все думал…

— Да, дорогой.

— Думал о том, что вплоть до этого самого вечера даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь тебе с ребенком.

— Но это же не так.

— Именно так. И поэтому я решил, что с этого момента буду также вносить свою лепту в это дело. Я буду заниматься подготовкой смеси и стерилизацией бутылочек.

— Очень мило с твоей стороны, дорогой, но я и правда считаю, что в этом нет никакой необходимости…

— Да ты что! — воскликнул он. — Не спугни судьбу! Я проделал все это три последних раза и посмотри, что произошло! Когда следующее кормление? В два часа?

— Да.

— Смесь готова, — сказал он, — тебе остается лишь, когда подойдет время, сходить в кладовку, взять бутылочку с полки и разогреть ее. Хоть какая-то польза от меня, ты не находишь?

Женщина поднялась с колен, подошла к мужу и поцеловала в щеку.

— Ты у меня такой хороший. С каждым днем я люблю тебя все больше.

Позже, уже в середине дня, когда Альберт работал на солнцепеке с ульями, он услышал, как жена позвала его из дома.

— Альберт! — кричала она. — Альберт, иди сюда!

Она бежала среди цветов лютика. Он бросился ей навстречу, недоумевая, что могло случиться.

— О, Альберт! Ты ни за что не догадаешься!

— О чем?

— Я только что закончила двухчасовое кормление, и она съела все!

— Не может быть!

— До последней капли! О, Альберт, я так счастлива! Она обязательно поправится! Как ты и сказал, кризис проходит!

Она бросилась к нему, обхватила руками за шею и прижалась. Он похлопал ее по спине, засмеялся и сказал, какая она хорошая маленькая мамаша.

— Может ты сам сходишь в следующий раз и посмотришь, как она управится с едой?

Он заверил ее, что ни за что не упустит такого случая, после чего она снова обняла его, повернулась и побежала к дому, прыгая по траве и напевая какую-то мелодию.

Вполне естественно, что к тому моменту, когда подошло время шестичасового кормления, в воздухе опять повисла тень некоторого беспокойства. Уже в половине шестого оба родителя сидели в гостиной в ожидании долгожданного момента. Бутылочка с молочной смесью стояла на камине в кастрюльке с теплой водой. Дитя мирно спало в люльке, лежавшей на диване.

Без двадцати шесть девочка проснулась, комната огласилась криком.

— Ну вот! — воскликнула миссис Тейлор. — Она просит свою бутылочку. Альберт, быстренько подними ее и дай мне. Но сначала дай бутылку.

Он дал ей бутылочку, после чего положил младенца на колени матери. Очень осторожно она прикоснулась концом соски к губам ребенка. Тот мгновенно ухватил деснами резиновый сосок и принялся жадно, быстро сосать.

— О, Альберт, посмотри, как чудесно, правда ведь? — со смехом проговорила женщина.

— Это восхитительно, Мейбл.

За семь минут все содержимое бутылки исчезло.

— Умница, — проговорила миссис Тейлор. — Снова четыре унций.

Альберт Тейлор, сидя в кресле, наклонился вперед и стал внимательно всматриваться, в лицо ребенка.

— Ты знаешь, — сказал он, — мне даже кажется, что она и в весе прибавила. А ты как думаешь?

Мать посмотрела на дитя.

— Мейбл, тебе не кажется, что по сравнению со вчерашним днем она покрупнела и даже потолстела?

— Может и так, Альберт. Я, правда, не уверена. Хотя едва ли за столь короткий промежуток времени действительно могут быть реальные изменения. Главное, что она снова стала нормально есть.

— Кризис миновал, — сказал Альберт. — Думаю, что ты можешь больше не беспокоиться.

— Это уж точно.

— Мейбл, может, ты хочешь, чтобы я снова отнес колыбельку к нам в спальню?

— Да, пожалуйста, — сказала женщина.

Альберт перенес колыбельку наверх. Супруга шла следом с младенцем на руках; сменив пеленки, она осторожно положила девочку на постель, прикрыла ее простынкой и одеялом.

— Посмотри, Альберт, какая она милая, — прошептала женщина. — Ну разве это не самый прекрасный ребенок, которого ты когда-либо видел за всю свою жизнь?

— Давай оставим ее пока, Мейбл, — сказал он. — Пойдем вниз, и ты приготовишь нам хороший ужин. Мы оба заслужили его.

Покончив с едой, родители устроились в креслах в гостиной: Альберт с журналом и трубкой, миссис Тейлор с вязаньем. На сей раз картина была совсем иной. Все напряжение неожиданным образом улетучилось. Милое овальное лицо миссис Тейлор светилось радостью, щеки ее порозовели, глаза ярко сияли, на губах застыла мечтательная улыбка, свидетельствовавшая о полном удовлетворении. Время от времени она отрывала глаза от вязанья и устремляла страстный взгляд на мужа. Иногда она на несколько секунд переставала пощелкивать вязальными спицами и застывала в — неподвижности, глядя в потолок и вслушиваясь в малейший шорох или крик, который мог донестись сверху. Однако там все было спокойно.