Механическая принцесса - Клэр Кассандра - Страница 62

– Что-то мы засиделись. Давайте-ка все на выход!

Как ни странно, ее послушались. Шарлотта пробормотала, что идет в гостиную писать членам Конклава.

– Нет, нет, Гидеон Лайтвуд, вы останьтесь! И вы, Софи, – сказала девушка. – А вы, Габриэль, уходите, и не надо на меня так смотреть. – С этими словами она подхватила младшего Лайтвуда под руку и вышла вместе с ним.

Убедившись, что Шарлотта и Генри скрылись, Сесилия прильнула ухом к двери и стала прислушиваться. Бледное лицо Габриэля пошло пунцовыми пятнами.

– Не делайте этого, мисс Эрондейл, – сказал он, – подслушивать – самое недостойное занятие.

– Это ваш брат, и, по идее, этим надо бы заняться вам, – невозмутимо ответила девушка, а потом с досадой добавила: – Ну что они там шепчутся, не слышно же ничего…

Габриэль взъерошил волосы, вздохнул и вытащил из кармана стилус, с помощью которого быстро начертал на запястье руну.

– Что ж, раз вы говорите, действительно придется заняться, – сказал он и приложил ладонь к двери.

– Вы что, слышите их? – растерянно спросила Сесилия. – Но так нечестно! А., о чем они говорят?

– Сплошная романтика, – ответил Габриэль и вдруг нахмурился. – Точнее, была бы романтика, если бы мой брат не квакал, как замороженная лягушка.

Отпрянув от двери, Сесилия скрестила руки на груди:

– И что вам, собственно, не нравится? Может, вы не хотите, чтобы ваш брат женился на служанке?

Габриэль окатил ее свирепым взглядом, и девушка тотчас пожалела о своих словах.

– Любой поступок будет не хуже того, что сделал мой отец.

Ах, как же он любит все усложнять…

– Такую замечательную девушку, как Софи, мог бы осчастливить кто-нибудь и получше, – съязвила она.

Подавив вспышку гнева, Габриэль ответил на удивление спокойно:

– Ничего такого я не думал. Софи – чудесная девушка, а после Вознесения станет прекрасной Сумеречной охотницей. Она принесет нашей семье славу, а мы нуждаемся в этом.

– Я думаю, вы тоже сделаете все, чтобы вернуть честь своему роду, – серьезно произнесла Сесилия. – Вы только что совершили настоящий поступок, признавшись во всем Шарлотте. Для этого нужна смелость.

Габриэль на миг застыл в нерешительности, а затем сказал:

– Если хотите, возьмите меня за руку. Вы тоже сможете слышать все, что происходит в обеденном зале.

Сесилия кивнула. Рука Габриэля была теплой и шершавой. Она почувствовала, как под его кожей бежит кровь, и это странным образом ее успокоило. Вдруг до нее донеслось негромкое журчание слов. Сесилия закрыла глаза и прислушалась.

– О господи… – едва слышно произнесла Софи.

Ноги ее стали ватными, и она села на стул.

Гидеон стоял рядом с буфетом, и весь его вид выражал панику. Светло-каштановые волосы торчали во все стороны, будто их основательно взъерошил ветер.

– Моя дорогая мисс Коллинз…

– Все это… – перебила его Софи. – Все это так неожиданно.

Гидеон отошел от буфета и оперся на стол. Рукава его рубашки были закатаны, и Софи не могла оторвать взгляда от меток на коже, покрытой светлым пушком.

– Неожиданно? Но ведь вы должны были замечать, как высоко я вас ценю, с каким трепетом и восхищением к вам отношусь.

– С восхищением…

– Моя дорогая мисс Коллинз, – горячо заговорил Гидеон. – Буду искренен и скажу, что мои чувства к вам выходят за рамки восхищения. Их можно было бы назвать… самой пылкой привязанностью. Ваша доброта, ваша красота, ваше великодушное сердце волнуют меня сверх всякой меры и лишают покоя – именно этим и объясняется мое сегодняшнее поведение. Я понятия не имею, что на меня нашло и почему я высказал вслух самые сокровенные желания своего сердца. Вы не обязаны принимать мое предложение только потому, что я сделал его публично. Ответственность за все негативные последствия этого шага лежит исключительно на мне.

Софи подняла на него глаза. Щеки ее то вспыхивали румянцем, то бледнели, выдавая волнение.

– Но вы мне ничего не предлагали…

– Я… – испуганно начал Гидеон. – Как это?

– Никакого предложения с вашей стороны не было… – сказала Софи, пугаясь собственной смелости. – Когда все сидели за столом, вы сказали, что собираетесь жениться. Но это не более чем заявление. Предложение – это когда вы спрашиваете согласия у меня.

– Хоть кто-то поставил Гидеона на место, – восторженно шепнул Габриэль.

– Да помолчите вы! – сжала его руку Сесилия. – Дайте послушать, что говорит мистер Лайтвуд!

– Отлично, – немного оторопело произнес Гидеон, чувствуя себя воином, отправляющимся на битву с драконом, – будет и предложение.

Он пересек комнату и преклонил перед Софи колено.

Жизнь эфемерна, и некоторые ее мгновения хочется сохранить в памяти, как хранят сухие листья в книге, чтобы потом вновь и вновь наслаждаться ими. Софи знала, что никогда не забудет, как Гидеон дрожащей рукой прикоснулся к ее ладони, как закусил губу, перед тем как заговорить.

– Дорогая мисс Коллинз, прошу вас, простите меня за эту вспышку… Просто мое восхищение вами так велико, что я готов выражать его без устали. С тех пор как я поселился в этом доме, ваша красота, смелость и благородство поражали меня все больше и больше. И если вы согласитесь стать моей женой, то окажете мне честь, которой я совершенно не заслужил, но к которой всем сердцем стремлюсь.

– Боже праведный, – воскликнула Софи, начисто позабыв о том, что приличным девушкам подобает вести себя хладнокровно, – вы что, специально тренировались?

– Уверяю вас, это… экспромт, – растерянно заморгал Гидеон.

– Но ваши слова звучали так красиво… – Софи с силой сжала его руку. – Да, я выйду за вас замуж, потому что люблю вас, Гидеон.

Лицо юноши озарилось улыбкой, он потянулся к Софи и поцеловал ее. Софи ничего не имела против – губы Гидеона были мягкие, с привкусом чайного листа, и поцелуй показался ей сладким-сладким.

Но ее счастье разрушил печальный голос Бриджит, донесшийся с кухни:

– Прошу прощения, милый мистер Лайтвуд, то есть… Гидеон. – Девушка с явной неохотой освободилась из объятий. – Но я должна пойти на кухню и убить Бриджит. Через минуту вернусь.

– О-о-о! – восторженно протянула Сесилия, отступая от двери. – Это было так романтично!

Габриэль улыбнулся, и лицо его преобразилось: резкие линии смягчились, глаза приобрели оттенок весенней листвы, сверкающей на солнце.

– Вы плачете, мисс Эрондейл?

Сесилия смахнула с ресниц слезу и вдруг осознала, что по-прежнему держит юношу за руку – пальцы ощущали, как на его запястье бьется пульс. Она уловила исходивший от него запах чая и пены для бритья.

– Спасибо, что позволили мне все услышать, – сказала она, отпуская руку. – Я… Мне надо в Библиотеку. У меня есть одно очень важное дело.

Лицо Габриэля скривилось от досады.

– Сесилия…

Но она уже бежала по коридору, не оглядываясь.

Эдмунду и Линетт Эрондейлам,

поместье Рэйвенскар,

Уэст Райдинг, Йоркшир

Дорогие мама и папа!

Я много раз писала вам письма, но никогда их не отправляла. Сначала мне не давало покоя чувство вины. Я понимала, что, уехав, проявила себя непокорной, строптивой девчонкой, и мне было невыносимо видеть буквы, с укором взиравшие на меня с бумаги.

Затем меня стала одолевать ностальгия. Мне вас так не хватало! Я тосковала по зеленым холмам, окружающим наше поместье, по вереску, который летом приобретает восхитительный пурпурный оттенок, по маминым песням, доносящимся из сада… Ведь здесь, в Лондоне, меня встретили холод, густые туманы и удушливый воздух. Я думала, что умру от одиночества, но признаться в этом вам не могла. В конце концов, это мой выбор.