Последняя трапеза блудницы (Загадка последнего Сфинкса) - Солнцева Наталья - Страница 70

И вот уже бредет по едва различимой дороге под выцветшим от зноя небом голодный лев с головой мужчины. Он рыщет близ Парнаса и поедает прохожих. Это Греция. С высоты горного массива виден Коринфский залив, а у подножия Парнаса лежит город Дельфы. Здесь все еще вещает великий оракул? Оракул безмолвствует…

По пути к Фивам полузверь-получеловек превратился в крылатого монстра: его тело покрылось перьями, лицо приобрело хищные и прекрасные женские черты, а от льва остались только мощные лапы с острыми когтями…

«Как Сфинкс выглядит сейчас? – подумала Астра в полудреме. – Это женщина или мужчина? Птица или зверь? Хищник или жертва?»

Внезапно она оказалась на сухом каменистом берегу среди античных развалин. Вдали плескались зеленые волны Эгейского моря… душистый ветерок нашептывал: «Здесь ты больше ничего не узнаешь… ничего… не узнаешь… ш-шш… ш-шш…» – убаюкивал, укачивал… зазывал в призрачные чащи Морфея…

Морское побережье сменил лес с поваленными, как после сильной бури, деревьями, где-то вдали между могучих стволов едва брезжил розоватый свет. Астра пробиралась сквозь бурелом, проваливалась по колени в вековой мох, раздвигала руками толстые ветви…

– Э-эй… – донеслось до нее. – Э-эй… Сюда-а!

Она шла на звуки мелодичного голоса и добралась до сумрачной поляны, заросшей тигровыми лилиями. Их терпкий удушающий аромат заполз в ее легкие, дурманя, смежая веки, путая мысли… Стебли, на которых раскачивались чашечки цветов, подобные языкам пламени, уходили ввысь… и угасающее сознание Астры успело отметить, что она, видимо, упала и лежит среди лилий…

Надвигалась темнота. На самом ее краю какой-то маленький, сморщенный и усохший человечек протянул Астре ручку, похожую на коричневый сучок. Она ухватилась и поплыла через жаркий тигрово-красный туман к свету и воздуху… вдохнула раз, другой… Человечек повел ее за собой. Они долго шли нескончаемой пустынной дорогой, по обеим сторонам которой тянулись то пески, то выжженное солнцем морское побережье, то гулкие кварталы белых и безлюдных городов… Дома с плоскими крышами, тесные переулки, колоннады, арки. В одном из арочных проемов мелькнул знакомый силуэт. Астра замедлила шаг, но человечек дернул ее за руку и настойчиво произнес:

– Торопись!

В глубине квартала раздался топот копыт, и по белым булыжникам мостовой промчалась на дикой кобылице всадница с развевающимися за спиной огненно-рыжими волосами. Человечек едва успел с силой, несоразмерной с его крошечным ростом, толкнуть свою спутницу в одну из подворотен. Она больно ушиблась плечом о каменный выступ и приглушенно вскрикнула.

– Тихо! – приказал человечек. Он выражался односложно и непререкаемо. – Берегись.

Всадница развернулась и вихрем пронеслась мимо их убежища, рыская по сторонам алчущим крови взглядом. На миг ее страшные зрачки остановились на Астре, и у той заледенело и покрылось мурашками все тело. Секунда показалась ей вечностью, и она ощутила, как время замерло… Красавица тряхнула блестящими, как текучая медь, волосами и поскакала прочь… в глубь зачарованного города…

Астра с облегчением перевела дух, оглянулась – человечка рядом не было. Он исчез. А сама она очутилась в коридоре с множеством дверей. Откуда-то доносились звуки настраиваемых музыкальных инструментов… стук молотка, шаги людей. Какие-то монтеры, электрики прошли рядом с ней, чудом не задев ее чемоданчиком с инструментами. Следом шагал рабочий в униформе и надвинутой на лицо кепке…

«Они меня не видят!» – с опозданием дошло до Астры.

И тут же ее со всех сторон окружила толпа людей в теплых куртках и шапках, в пальто, дубленках и платках. Сыпал мелкий снежок, но Астра не чувствовала холода, хотя на ней были тонкая кофта и домашние брюки. Люди не замечали ее присутствия так же, как и рабочие в знакомом коридоре. Какой то был коридор? Что это за толпа?

Кто-то невзначай задел плечо Астры, и она взвыла от боли:

– А-а-а! Черт!

Открыв глаза, она увидела Матвея.

– Чего кричишь? – озабоченно спросил он. – Кошмар приснился?

– Я не спала!

– Еще как дрыхла. Ты так вопила и стонала во сне, что меня разбудила.

Его взгляд упал на зажатого у нее под мышкой Альрауна. Матвей не выдержал: губы дернулись, нос сморщился, и он прыснул со смеху.

– Всё понятно. Тебе корень в бок вонзился… ха-ха-ха!

Астра обиженно засопела.

– У меня плечо болит, а не бок. Это ты меня схватил со всей силы?

– Я только чуть дотронулся.

Она без стеснения расстегнула кофточку – на плече розовела свежая ссадина. Карелин удивился:

– Где это тебя угораздило? – опешил он.

– В зазеркалье.

Она подняла на него глаза, глядя мимо, куда-то в потолок, и медленно произнесла:

– Помнишь, Санди призналась, что в вечер убийства Никонова видела, как тот открывал дверь своей жене и… потом еще входил электрик. Последним! До администратора, который, если верить его словам, застал Власа уже мертвым.

– Администратор может лгать, – поразмыслив, сказал Матвей. – Ему вполне хватало времени убить скрипача. Электрика допрашивали?

Астра кивнула головой.

– Их было двое. Оба утверждали, что не посмели бы беспокоить музыканта перед концертом. Санди молчала, по понятным причинам, а ведь только она, находясь в коридоре, не спускала глаз с двери, за которую мечтала проникнуть. Выходит, кроме нее про электрика никто рассказать не мог. Вряд ли на него обратили бы внимание: по коридору курсировали монтеры, что-то чинили… всюду входили, отовсюду выходили. Тот рабочий видел либо живого Никонова, либо его труп, но испугался, скрылся и не дает показаний. Боится стать подозреваемым номер один. Администратор скрипача тоже подтверждает, что мимо него сновали рабочие, а потом он заметил возле мертвого тела кусачки…

– То есть электрик, увидев труп, от ужаса выронил свой инструмент и ретировался?

– Да… или нет.

– Надо найти электрика. Так поступил бы любой сыщик.

Астра задумалась, потирая ушибленное плечо.

– Это уже не имеет значения.

– Откуда у тебя ссадина? – с недоумением спросил Матвей.

Масленичная пятница наступила быстрее, чем ожидалось. Дни промелькнули, как снежинки за окном, подхваченные ветром. Март добавил в белые краски уходящей зимы серого и черного. В городе появились привозные подснежники. Маленькие букетики источали аромат первой зелени, оттаявшей земли, бродящих в ней жизненных соков.

Александрина неистовствовала. Весть о том, что Игорь не скончался, а искусно притворился, ввергла ее сначала в шок, потом в неукротимое бешенство.

– А еще строили из себя приличных людей! – вопила она, имея в виду «коллекционера» и его подружку. – Прохвосты, жулики! Их кто-то подослал!

Будь она чуть внимательнее, то не позволила бы водить себя за нос. Но мнимая смерть художника не на шутку испугала красавицу. И этим «подсадным уткам» удалось выудить у нее опасную информацию. Она сама наболтала им лишнего… поставила себя под удар. Кто знает, что может взбрести им в голову?

День аукциона неумолимо приближался, и она все сильнее нервничала. Никто из присутствовавших на презентации не использовал первоочередного права покупки «Обнаженной Махи» – не удалось сторговаться с автором. Теперь неизвестно, в чьи руки попадет картина, и добраться до нее станет гораздо труднее. Или вообще невозможно.

После драки в клубе Мурата словно подменили. Он стал угрюмым, замкнулся в себе. Даже Александрине не удавалось его расшевелить. Страх смерти не то чтобы угас – затаился, как зверь перед прыжком. Вялый, постоянно нетрезвый, молодой человек безвылазно находился дома: лежал на диване, уставившись в потолок. Казалось, он смирился с безысходностью.

– Ты бы хоть побрился, – ворчала Санди.

– Зачем?

– Мужик ты или тряпка? – взрывалась она.

– Я труп…

– Оно и видно.

– Это ты чуть не убила Домнина? – не остался в долгу Мурат. – Я потом смекнул, из-за чего весь сыр-бор разгорелся.