Сирены жаждут любви - Торп Кей - Страница 8

Алексис выбрал «Ренджровер». Зоя уже опробовала этот автомобиль, за рулем которого возникало особое чувство комфорта и полной безопасности, что она относила на счет его внушительных размеров и высокого кузова, хотя вряд ли Алексис выбрал эту марку по тем же соображениям. София пожелала сесть на заднее сиденье. Волей-неволей Зое пришлось занять место рядом с Алексисом, севшим за руль.

Небо было безоблачным, хотя кое-где в отдалении уже начинала клубиться легкая дымка. Они ехали вдоль окаймленных деревьями улочек Кифиссии, ведущих вниз к шоссе на Афины. Алексис молчал. «Весь в делах», – рассудила Зоя.

Проносились окрестные пейзажи, перед глазами возникло округлое плато Акрополя, гордо вознесшегося в центре города, увенчанного многовековой славой; вот – одетые хвойными лесами известковые холмы Ликабеттуса, названного так, потому что когда-то по нему бродили стаи волков, а позади – безбрежный лазурный простор Саронийского залива.

Городские магистрали уже были запружены автомобилями, шум нарастал. Для многих греков, сидевших за рулем, не существовало никаких ограничений скорости, они мчались, нарушая дистанцию безопасности, полагаясь лишь на спасительные четки, покачивавшиеся на задних стеклах. У Алексиса таких четок не было, но он гнал так же лихо и доставил их в Афины всего за полчаса. Распорядился, чтобы ждали его в половине четвертого у здания парламента в кварта ле Синтагма: нужно будет вернуться домой и переодеться перед поездкой в Плаку.

Услышав это, Зоя успокоилась. Не хотелось целый день, да еще и вечер быть в одном и том же наряде.

На крутой, выложенной мраморными плитами дороге, ведущей к величественной арке Пропилеи, уже появились такие же ранние пташки, но их было немного; вокруг царили тишина и покой. Реставрационные леса ничуть не портили вечную красоту Парфенона, не могли скрыть прозрачную плотность его колонн, вознесенных ввысь.

Зоя знала, что при постройке статуи и рельефы храма были ярко раскрашены, а внутренние перекрытия покрыты золотом. Сейчас от прежнего многоцветия ничего не осталось – лишь голый мрамор, который, постарев, из белоснежного стал бледно-золотистым. Великое счастье подойти к храму поближе. Издали не так видны отметины времени – трещины и повреждения.

Она решила, что самое время беспрепятственно обойти все залы музея и спокойно задержаться перед статуей Критского мальчика, не толкаясь, вволю полюбоваться безукоризненно плавными линиями прекрасного тела. Зоя могла так простоять все утро, но вряд ли это пришлось бы по вкусу Софии.

Выйдя на свежий воздух и глядя вниз на раскинувшийся город, она подумала, что такой дивный вид никогда не может надоесть. Современные архитектурные сооружения из кирпича и железобетона никак не нарушали потрясающую целостность всей застройки города. Повсюду витал дух истории. Подумать только, вон с того холма, что напротив Акрополя, святой апостол Павел проповедовал новое вероучение.

– Уже появились туристические группы, – поделилась наблюдениями София, разглядывая внизу дорогу, ведущую прямо к Одеону Аттических Иродов. – Может быть, лучше уйти, пока не так много людей?

Зоя не возражала. Все равно, когда станет людно, испортится все впечатление. Похоже, Парфенон, простоявший почти две с половиной тысячи лет, скоро обратится в руины.

– Так ты действительно собиралась в Агору? – спросила она на обратном пути. – Наверное, была там тысячу раз?

София покачала головой.

– Всего ничего. Конечно же, собиралась. Я готова пойти с тобой куда угодно. Ты так интересно обо всем рассказываешь!

Зое все еще было непонятно, как можно жить прямо у входа в обитель богов и не проявлять к этому интереса. Однако тут же предположила, что всякий избыток превращает божественное в земное. Жителям Афин все это просто досталось в наследство. Они были поглощены каждодневными заботами в суете современного города.

– Может, выпьем сначала кофе? – предложила она Софии, зная о ее пристрастии. Распорядок дня каждого грека размечен обязательными перерывами на чашку кофе. Разумеется, нужно поискать обычное кафе. Кафенион по традиции все еще продолжает оставаться местом, где собирается исключительно мужское общество. Зоя вынуждена была признать, что ей духу не хватит войти туда, что бы ни думал Алексис о ее воинственных наклонностях.

Старинная рыночная площадь показалась ей еще более шумной, чем прежде. Она нисколько не изменилась, полностью сохранив древний облик. Если не смотреть на толпу и не слышать звуки автомобильных клаксонов, то, закрыв глаза, можно легко представить, какой она была когда-то: менялы, брадобреи, торговцы скотом и овощами, перестук молотков в сапожных мастерских и звон кузнечных наковален. Только глаза откроешь и, вот жалость, – снова в двадцатом веке.

В музее уже роились туристы разных национальностей. Они старались все рассмотреть поближе, работая локтями, плечами и другими более деликатными частями тела, оттирая своих соседей.

Ее толкнули, и она тут же наступила кому-то на ногу, повернулась, чтобы извиниться, и увидела светловолосого молодого мужчину, по виду англичанина или американца.

– Извините, – сказала она, – я нечаянно.

– Это я стал слишком близко, – отозвался тот. – Ничего страшного. Вы такая легкая, – голубые глаза с искренним восхищением смотрели на ее лицо под копной вьющихся бронзовых волос. – Отстали от группы?

Зоя потеряла из виду Софию и никак не могла разглядеть ее в толчее.

– Нет, я здесь живу. Во всяком случае, теперь. Вы гораздо выше меня, – добавила она. – Посмотрите, пожалуйста, не видно где-нибудь такой невысокой темноволосой девушки в белом платье?

– Она стоит там, внизу, под портиком, – тут же ответил молодой человек. – По-моему, очень волнуется. Пойдемте.

Зоя бросилась за ним и сразу очутилась в объятиях Софии, которая явно привлекла к себе внимание трех итальянских студентов.

– Пойдемте отсюда, – предложил незнакомец. – Слишком много народа, затолкают.

Зоя не возражала, чтобы отвязаться от суетившихся поблизости итальянцев.

– Спасибо, – сказала она, когда они снова вышли на солнце. – Эти трое показались мне подозрительными.

– Они все время как-то странно причмокивали, – доложила София.

– Очень некрасиво, – с интересом она взглянула на молодого человека.

– Вы здесь отдыхаете?

– Нет, работаю, – ответил тот. – Я только вчера приехал и решил сразу пойти сюда. Между прочим, меня зовут Пол Кенон.

Знакомство состоялось, потому что Зое понравился этот застенчивый и ненавязчивый молодой человек. Он был ненамного старше ее.

– Чем вы занимаетесь? – поинтересовалась она.

– Агент по туризму. Приехал по обмену на полгода, приступлю к работе сразу после Пасхи. Еще не устроился окончательно. В Афинах я уже бывал, но очень давно, – он помолчал, внимательно разглядывая обеих девушек. – А вы?

– Зоя – моя подруга, – поторопилась с ответом София. – Она меня опекает.

– Точнее, я – компаньонка, – тут же добавила Зоя, увидев его удивление. – Конечно, такое занятие нельзя назвать работой, – она повернулась к девушке, улыбаясь. – Но София сказала правду, мы стали добрыми друзьями.

– Разве такое бывает в наше время? – спросил Пол. Они его явно заинтриговали. – Значит, вы живете как бы в качестве члена семьи?

– Зоя мне как сестра, хотя и не родная, – сообщила София, этими словами пролив бальзам на Зоино сердце. – Между нами нет никаких различий.

Он был изумлен.

– Так считают и ваши родители?

– У меня нет родителей, – призналась девушка. – Только старший брат и сестра, но она в Англии. Конечно, есть еще родственники, и не только в Афинах, – она приглядывалась к молодому человеку. – А у вас есть семья?

Готовность, с которой почти все греки рассказывают о себе, сочетается с неподдельным интересом к жизни других людей. Зоя с удивлением обнаружила, что застенчивая и робкая София вовсе не является исключением из общего правила. Всего за несколько минут та узнала, что Полу двадцать четыре года, он приехал из Кроули, где живет с родителями и двумя малолетними сестрами. Занимается туристическим бизнесом три года.