Опасное окружение - Питерс Натали - Страница 94

Тремя днями позже, через три дня неловкого молчания, немногословных указаний, косых обиженных взглядов, Гарт и Джозеф завершили ремонт судна, и мы с утренним отливом вышли в море. Небо налилось свинцом, дул резкий пронизывающий ветер с северо-запада. На нас надвигалась поздняя осень.

Глава 18

МЫС СТРАХА

Жизнь на борту «Морского демона» так и не вошла в прежнее русло. Мои отношения с Гартом совершенно разладились, и мы общались друг с другом через Джозефа. Но и ему была тяжка роль посредника. Джозеф и Гарт вели себя друг с другом как люди, по стечению обстоятельств вынужденные находиться вместе. Они соблюдали нормы общения, и не более. Доверительности и дружбы как не бывало.

– Не надо было тебе с ним драться, Джозеф, – сказала я однажды, – он того не стоит.

– Я не мог по-другому. Он не имел права так с тобой обращаться.

Я пожала плечами.

– Гарт считает иначе. И, можешь не сомневаться, он воспользуется случаем, как только позволят обстоятельства.

Гарт все еще щадил свою больную руку. Он сам занимался лечением и перевязкой и, вероятно, делал это не так тщательно, как следовало.

«Надеюсь, у него гангрена, – говорила я себе. – Вот тогда он получил по заслугам».

Джозеф тоже заметил опухоль на предплечье Гарта и не на шутку встревожился.

– Твоя рука неважно выглядит, капитан, – как-то сказал он Гарту. – Тебе следует показать ее мне.

– Нет. Я утром переменил повязку. Все в порядке.

Как большинство физически сильных людей, Гарт раздражался, когда у него что-то болело, но от Джозефа отделаться было не так-то просто.

– Я хочу сам посмотреть, – настаивал негр. Он усадил Гарта и развязал бинты.

– Ты плохой доктор, Гарт. Рана выглядит безобразно. Лиза, подойди.

За неделю рана нисколько не зажила, напротив, кожа вокруг нее припухла и покраснела.

– Что ты сделала, Элиза, обмакнула нож в яд? – спросил Гарт.

– Если бы так, от тебя бы уже мало что осталось, – грустно засмеялся Джозеф. – У меня на родине капля яда на кончике стрелы убивает слона.

– Уверен, если бы Элизе удалось достать хоть капельку, она бы использовала его с толком, – ядовито заметил Гарт. – Прости, что не могу доставить тебе удовольствие своей смертью, Элиза.

– Я очень терпелива, Гарт, – не осталась в долгу я. – У нас впереди еще долгий путь.

– Нам надо почистить и продезинфицировать рану, Элиза, – заявил Джозеф. – Я умею делать одно лекарство из трав и мха. Меня научили индейцы. Вечером пристанем к берегу…

– Нет, – быстро ответил Гарт. – Мы должны на полную катушку использовать попутный ветер. Нам нельзя останавливаться.

На все доводы Джозефа Гарт с тупым упрямством отвечал отказом. Он позволил нам прочистить рану и перебинтовать ее, но высадиться на берег, чтобы набрать лечебных трав, не дал.

Еще два дня мы шли при попутном ветре, а потом вдруг попали в полный штиль. Четыре дня мы дрейфовали с повисшими парусами. За это время я все перемыла, перечистила и перестирала, и мужчины слонялись по шхуне, ища, чем бы заняться. Гарт ругался сквозь зубы и проклинал свою невольную праздность.

К концу четвертого дня, когда я поднималась из каюты на палубу, Гарт неожиданно преградил мне дорогу. Я отошла назад, давая ему возможность пройти. Никто из нас не сказал ни слова. Я уже собиралась подняться, когда он схватил меня за руку и потянул назад.

– В чем дело, Элиза? – спросил он, когда я попыталась вырваться. Он дышал тяжело, и язык у него заплетался, как у пьяного, но, всмотревшись в него попристальнее, я поняла, что у него просто жар. – Боишься, что я тебя изнасилую?

– Нет, я не боюсь тебя, Гарт, – ответила я спокойно. – Позволь мне пройти.

– Ничего постыдного в страхе нет, Элиза. Каждый чего-нибудь да боится.

– В самом деле? А чего же боишься ты, Гарт?

За нарочито развязным тоном я пыталась спрятать неприятное гнетущее чувство, рожденное его близостью. Мне казалось, что я задыхаюсь, тону.

– Я боюсь сумасшедших девчонок, которые носят ножи, это раз. Но это не значит, что я так и буду сохранять между нами почтительную дистанцию. Лучший путь победить страх – это бросить ему вызов.

Глаза его неестественно блестели, и тело излучало жар. Любой другой на его месте давно свалился бы, но только не этот бык, возмущенно подумала я.

– Ладно, Гарт. Считай, что я бросила тебе вызов, – сказала я размеренно-веско. – Вот мы стоим, лицом к лицу. И я не боюсь тебя. Я ведь не выгляжу испуганной? Bon, я победила страх! Теперь я могу идти?

Гарт нежно дотронулся до моей щеки. Я сжала кулаки и откинула голову. Гарт тихо засмеялся.

– Не боишься? Но ты дрожишь, моя дорогая. Ты трепещешь от страха. Может быть, ты не боишься меня лично, но одна мысль о прикосновении мужчины заставляет тебя бледнеть от ужаса. – Глаза его наполнились печалью. – Какой позор, – добавил он грустно. – Этим мужчинам за многое предстоит ответить.

– В том числе и тебе, – зло закончила я. – Если ты не возражаешь, я бы не хотела продолжать разговор на эту тему, впрочем, и на любую другую, с тобой, мой дорогой. Убирайся с дороги.

– Посмотри страху в глаза, Элиза, – заговорил он вкрадчиво, – и вскоре ты поймешь, что его нет. Если хочешь, я попробую излечить тебя от этого ужасного… недуга.

– Я не убогая и не увечная и не хочу принимать помощь от тебя, Гарт Мак-Клелланд. Я скорее пойду в монастырь, чем приму лекарство из твоих рук!

Гарт закрыл глаза и шагнул ближе. Легко коснувшись плеч, он медленно опустил ладони вниз, к моей талии. Его ласка не вызвала во мне ничего из прежнего восхитительного возбуждения – я испытала лишь тошноту и ярость, охватившую меня, словно туман, обволакивавшую мозг.

Шхуну качнуло, и Джозеф закричал с палубы:

– Ветер, Гарт, юго-восточный ветер!

Гарт отпустил меня и вернулся на палубу. Я присела на корточки и до боли сжала виски ладонями. Я не чувствовала к нему ни желания, ни теплоты – ничего. Все, что во мне осталось, – это жалость к себе, боль, злость и обида. Всем сердцем я мечтала быстрее закончить это плавание и все связанное с Гартом оставить в прошлом навеки.

К вечеру Гарт уже едва держался на ногах. Лицо его пылало, а дыхание стало учащенным. Мы с Джозефом обменялись многозначительными взглядами, и Джозеф громко объявил, что запасы питьевой воды закончились. Гарт не стал с ним спорить, и мы направили шхуну к берегу, в узкий пролив у устья небольшой реки. Мы бросили якорь в маленькой бухте. Гарт остался на шхуне, а мы с Джозефом сошли на берег, чтобы подстрелить какую-нибудь дичь и наполнить канистры.

– Видит Бог, он ужасно выглядит, – сказала я, когда мы остались одни. – Как ты думаешь, он не потеряет руку?

– Надеюсь, нет. Однако у него лихорадка, и он здорово ослаб. Может быть, мое средство поможет, а может, и нет, но попытаться мы все равно должны.

Берег порос низкорослыми, густо растущими канадскими соснами и куманикой. Почва под ногами была песчаной и мягкой. Джозефу пришлось углубиться в лес на порядочное расстояние, чтобы отыскать мхи и листья, необходимые для лечебного отвара. Я застрелила пару уток на ужин и наконец отыскала ручей с прозрачной и чистой водой, не отдающей солью. Наполнив канистры и оставив их Джозефу, чтобы тот принес их на обратном пути на шхуну, я вернулась на берег.

Вечер был безоблачен и тих. Закат окрасил в багрянец паруса «Морского демона», делая их похожими на столпы огня. Гарт мерил шагами палубу, сжимая в руке ружье. Завидев меня, он насмешливо вскинул вверх руку, отдавая честь. В вечернем свете он был похож на викинга, грозу морей и океанов.

Как раз в этот момент послышался душераздирающий крик и звуки выстрелов. Я резко обернулась и увидела Джозефа, продирающегося ко мне сквозь густую поросль.

– Назад, Элиза, – закричал он, – на судно, быстрее! На мгновение я оцепенела, а когда опомнилась, со всех ног помчалась ему навстречу. Два раскрашенных дикаря показались из леса и побежали прямо на меня. Джозеф успел задержать одного, схватив его за ногу. Другой чуть было не настиг меня, но Джозеф бросился к нему и оттащил его. Индеец как-то странно захрипел и осел на землю. На нем была хлопчатобумажная туника и штаны из оленьей кожи – обычная одежда мирных индейцев, которых мне доводилось встречать в Новом Орлеане. Но лицо у него было странно раскрашено, и выглядел он зловеще.