Опасное окружение - Питерс Натали - Страница 67

Словно сквозь вату я услышала шуршание гравия и насмешливый голос:

– Прошу прощения, я, кажется, помешал.

Гарт сквозь зубы выругался, и я подняла взгляд.

На тропинке стоял Арнольд, театрально скрестив на груди руки, с выражением несказанного удивления на лице. В нескольких шагах от него стояла Жоржетта. Я соскользнула со скамейки и повернулась к ним спиной. Меня уже колотило от неисполненного желания, а сейчас ко всему прочему добавились еще и стыд, и гнев. Я ненавидела Гарта за то, что он так меня скомпрометировал. Я ненавидела их всех.

– В самом деле, Гарт, – голос Жоржетты дрожал от отвращения, – неужели ты не мог подождать пять минут, чтобы добежать со своей потаскушкой до кустов?

– Как видите, не мог, – беззаботно ответил Гарт, положив руку мне на плечо. – Давай, Элиза, пойдем в зал. Похоже, Жоржетта и Арнольд тоже ищут местечко поукромнее.

– Ты негодяй и лжец! – прошипела Жоржетта. – Как смеешь ты говорить обо мне так, будто я такая же, как… как эта маленькая шлюха. О, я готова убить вас, Гарт Мак-Клелланд. Я убью вас!

Я быстро пошла по тропинке к дому. Гарт нагнал меня.

– Мы чудная пара, – горько заметила я. – Жак уже давно жаждет моей смерти, а теперь еще и твоя жена…

– Они просто ревнуют, – как ни в чем не бывало ответил Гарт. – Так ты еще хочешь шампанского?

– Нет, благодарю. Я уезжаю домой. Я не хочу, чтобы надо мной смеялись весь оставшийся вечер. По крайней мере пусть делают это после моего ухода.

– Я отвезу тебя.

– Не беспокойся. Зачем портить всем вечер? О, зачем я только поехала сюда? Мне надо было бы догадаться, что случится что-то вроде этого!

– Элиза, я хочу увидеть тебя вновь.

Я остановилась и обернулась к нему.

– Нет, Гарт, найди себе лучше другую игрушку. Все это так мерзко, так противно. Я не хочу и дальше смущать Фоурнеров своей скандальной известностью. Ты думаешь, мне доставляет радость моя роль? Нет. Я хочу немного пожить для себя, но всякий раз при встрече с тобой мои планы рушатся, потому что рушусь я сама. Ты вдоволь наигрался мной, Гарт, но на этот раз я хочу поставить точку. Что бы ты там обо мне ни думал, я не одна из твоих лошадок, о которых ты мне рассказывал. Да, ты объездил меня, но я не буду прибегать на каждый твой свист. У меня своя жизнь. Спокойной ночи, Гарт.

Через бальную залу я направилась в холл, а оттуда наверх, в комнату, где переодевалась. На лестнице я услышала, как Гарт просит слугу вызвать карету Фоурнеров. Внизу меня ждал Жак. На его лице было обычное удрученно-озабоченное выражение.

– Что случилось, Элиза? – тревожно спросил он. – Ты заболела?

– Нет, Жак, я не больна. Я никогда не болею. У меня нет времени болеть. Я ухожу, потому что хочу уйти, только и всего.

– Позволь мне хотя бы…

– Не надо уезжать со мной. Я отправлю экипаж назад. Ты понадобишься своей матушке. Она скоро услышит кое-что, от чего может упасть в обморок.

Не сказав больше никому ни слова, я села в ждущую меня карету.

Глава 13

ЗАГОВОР

Каждый день после завтрака я выезжала верхом. Никто не сопровождал меня в этой ставшей традиционной прогулке. В это время года, когда уборка закончилась, а до сева было еще далеко, на плантации почти не было работы, и, чтобы избавить себя от грустной необходимости проводить время под одной крышей с людьми, ненавидевшими меня, я стала ездить верхом, выбрав лошадь порезвее.

Я ненавидела свою жизнь в «Ля Рев». Не было ни дня, когда бы я не клялась себе уехать из этих мест и больше не возвращаться. Удерживала меня лишь гордость: мне хотелось доказать им, что я могу превратить «Ля Рев» в прибыльное поместье, я хотела, чтобы Гарт увидел, как я прекрасно могу без него обходиться.

Жак и Арнольд становились все нахальнее. Арнольд стал у нас частым гостем, и если маман и тетушки кое о чем догадывались, то предпочитали не подавать вида. Я переживала из-за Колетт. Бедняжка и впрямь была влюблена в Арнольда. Я знала, что старшие Фоурнеры приветствуют брак девушки с ним: Карпентеры были старым уважаемым луизианским семейством. Не важно, что Арнольд, наглядный пример вырождения, был весь пропитан пороком. Он был Карпентером и поэтому не мог быть плохим.

Жак стал для меня совсем чужим. Мы избегали друг друга и общались только в случае крайней необходимости. Он с удовольствием переложил все дела по хозяйству и дому на меня и никогда не пытался обсуждать принятые мной решения, если не считать постоянных жалоб на недостаточность суммы, которую я разрешила ему тратить на его собственные нужды.

Никогда еще я не чувствовала себя такой одинокой и такой несчастной. В тот памятный день, выехав из конюшни, я увидела тучи, собиравшиеся в восточной части горизонта. Мне вдруг показалось, что тучи сгустились прямо над моей головой и вот-вот разразится страшная беда.

Ливень застал меня в тростниковых зарослях на восточной окраине усадьбы, недалеко от границы, разделяющей «Ля Рев» и Хайлендс. Почти мгновенно земля подо мной превратилась в грязное болото, я погнала коня, резвого жеребца по кличке Вельзевул, к прогалине, где посуше. Я вымокла насквозь, и шерстяной плащ, набухший от воды, тянул меня вниз, словно свинцовые доспехи; ветер, особенно сильный на открытом пространстве, забирался под одежду. Почувствовав под копытами твердый грунт, конь прибавил ходу и с маху перескочил невысокую ограду.

Впереди, среди высоких сосен, я заметила камышовую хижину. Вельзевул понес меня к укрытию, разбрызгивая чавкающую под копытами грязь. Возле домика я спешилась и привязала жеребца под соснами, чтобы кроны деревьев укрыли его от ярости стихии. Я отжала юбку и поднялась на крыльцо. Хижина была такой ветхой, что внутри могло быть не суше, чем снаружи.

Я толкнула дверь, болтавшуюся на одной петле, и раздался зловещий скрип, от которого по спине пробежали мурашки. Когда глаза мои привыкли к полумраку, я разглядела мужчину у очага, пытавшегося разжечь вязанку влажного хвороста. Это был Гарт.

Увидев меня, он поднялся. Дождь барабанил по крыше, в соснах завывал ветер. Мы были в самом сердце бури, раскаты грома над головой заставляли вздрагивать наш маленький домик. Мы молчали. Гарт медленно подошел ко мне и взял мою руку. С тихим стоном я упала в его объятия и отдала себя во власть поцелуев.

Он снял с меня мокрую одежду, стащил промокшие насквозь ботинки и распустил волосы. Затем растер меня всю с ног до головы шерстяным плащом, который потом расстелил на полу. Он вошел в меня сразу. Нас обоих мучил неутолимый голод, мы наслаждались друг другом с нетерпеливой жадностью, не знающей стыда и запретов. Снова и снова мы ныряли в черный бездонный водоворот страсти. Я была в сердцевине вихря, и мне было хорошо в этом слепом полете. Я хотела одного – чтобы это волшебство, эта бархатная теплая мгла, столь долго бывшая для меня запретной, окружала меня вечно.

Когда все было кончено, я тихо заплакала. Гарт не смеялся надо мной, он только обнял меня и погладил по голове. Мы снова любили друг друга, а потом долго лежали, завернувшись в его плащ, слушая, как завывает ветер и льется дождь.

– Я еще раз попробую разжечь огонь, – сказал Гарт.

– Он будет дымить. Мы задохнемся.

– Мы будем лежать на полу, а там воздух чище.

На этот раз у него получилось, и вскоре в очаге весело затрещали поленья, отбрасывая золотые отблески на стройные ноги и сильную спину Гарта.

– Ты похож на бронзовую статую, – сказала я нежно.

Он усмехнулся, взглянув на меня через плечо. Собрав с пола мою одежду, он развесил ее перед очагом на сломанном стуле.

– Она будет долго сохнуть, – сказала я.

– Ну и ладно. У нас есть время.

Он лег рядом и снова обнял меня.

– Почему ты здесь? – спросила я.

– Я укрывался от дождя, как и ты. Но у меня по крайней мере хватило сообразительности спрятаться, пока не разразилась гроза. Ты что, не посмотрела на небо, перед тем как выезжать из дому?