Александр Суворов - Григорьев Сергей Тимофеевич - Страница 62

Наступление на Турин походило на отступление. Моро представлялись две возможности: или двинуться, освободив крепость Тортону от осады, на восток, чтобы соединиться с Макдональдом, или ударить по «отступающему» Суворову.

Моро остался на месте.

Для Суворова не оставалось теперь никаких сомнений о плане французского командования. Макдональда можно было ждать только из-за Апеннинских гор на правом берегу По, не ближе Пьяченцы. Моро оставался на месте, чтобы угрожать тылу и путям сообщения Суворова, если бы тот пошел навстречу Макдональду, не обеспечив своего тыла. Моро не пустился преследовать союзников на их марше к Турину, потому что был для этого недостаточно силен. Стало понятным и то, почему Моро сосредоточил в Турине огромные запасы огневых средств, амуниции и продовольствия: здесь он мог ждать подкреплений из Швейцарии.

Овладение Турином до появления в долине По Макдональда было для Суворова важной стратегической и политической задачей. До завоевания Италии Бонапартом Турин являлся столицей Сардинского королевства.

Союзная армия следовала на Турин двумя колоннами. Суворов разослал своих штабных офицеров наблюдать за движением отдельных частей, а сам сопровождал армию, имея при себе одного казака. Суворов иногда опережал авангард, сходил с коня, ложился отдыхать где-нибудь в тени, в стороне от дороги, и смотрел на проходящие войска. Жара стояла страшная. Когда Суворов замечал, что солдаты изнемогают и марш замедляется, он садился на коня, быстро выезжал на дорогу, присоединялся к полку и ехал между солдатами, разговаривая с ними. Завидев Суворова, отставшие торопились вперед, чтобы его слышать, усталые прибавляли шагу, теснились за ним. Марш ускорялся.

Разговаривали чаще всего об австрийском интендантстве. По договору с Веной снабжение русской армии целиком лежало на австрийцах. Солдаты жаловались, что австрийцы плохо их кормят. Суворов отвечал:

– Не в первый раз слышу. Да мы сами виноваты, братцы, очень шибко ходим. Австрийские обозы за нами не поспевают.

– Своих они, однако, лучше кормят! – крикнули из рядов.

– Не поверю, чтобы солдат, хотя бы австрияк, с товарищами не поделился.

– Врать негоже – делятся. А ежели самим негде взять?

– На нет и суда нет. Заберем, богатыри, у французов Турин, Геную, на Париж пойдем. У французов всего много!

– Чужого хлеба брюхом не перетаскаешь! – отозвался кто-то из рядов.

Солдаты жаловались на австрийских провиантмейстеров не напрасно.

Однажды Суворов, чтобы напоить коня, спустился к реке и увидел отдыхающих русских солдат. Они жевали размоченные сухари и прихлебывали, черпая ложками прямо из реки.

– Что вы делаете, братцы? – спросил Суворов.

– Итальянский суп хлебаем, ваше сиятельство.

– А хорош?

– Извольте – попробуйте!

Суворов соскочил с коня. Один солдат протянул ему ложку. Присев на корточки у воды, фельдмаршал «повозил» ложкой в реке и сказал:

– Ай, хорош суп! Досыта наелся! Спасибо, братцы, что накормили.

Суворов вскочил на коня. Солдаты проводили его веселым смехом.

Близился Турин. Измученный, Суворов решил отдохнуть в своем «ковчеге». Он забрался в запыленную карету и велел ехать. Экипаж покатился. Убаюканный качкой, Суворов крепко заснул.

… Во сне он услышал, что его кто-то настойчиво зовет. Воспрянув, почувствовал отрадную прохладу и содрогнулся, увидев, что стоит на дне сырой могилы с заступом в руках. Взглянув вверх, Суворов увидел, кто его зовет. На глине, выкинутой из могилы, стоял император Павел, держа в руке человеческий череп с глазницами, набитыми землей.

«Послушай, могильщик, неужели от Александра Великого и от Цезаря осталось только это?» – спросил Павел, указав на глину рукой.

Император гневно швырнул в Суворова черепом. Тот уклонился от удара. Павел схватил заступ и начал яростно сбрасывать в могилу комья красной глины. Они падали в яму с громом канонады.

«Живого?! Живого?!» – кричал в ужасе Суворов, изнемогая под тяжестью насыпанной земли. Он сделал последнее усилие, чтобы сбросить груз, и… проснулся.

Стояла тихая прохладная ночь. Высокий месяц обливал окрестность синим светом. «Ковчег» стоял, свернув с дороги, у белой каменной стены. Распряженные кони жевали овес. За стеной возвышались печальные кипарисы. Где-то журчал фонтан. В стороне Турина бухали пушки. Дверца «ковчега» раскрылась, Суворов увидел Денисова и своего племянника, Андрея Горчакова.

– Дядюшка! – воскликнул Горчаков. – Наконец вы пробудились! Я не мог вас дозваться. Французы обстреливают дорогу из орудий. Здесь опасно.

– Где Шателер? – спросил Суворов.

– Я думаю, он уже у ворот Турина, пишет генералу Фиорелле, предлагая сдаться.

– Прикажете подать коня? – предложил Денисов.

– Не надо, Карпыч!

Суворов пошел вдоль стены к раскрытым воротам виллы. Рядом шли Горчаков и Денисов. Где-то близко на дороге с визгом и громом разорвалась граната. В смолистом воздухе пахнуло серой. Они зашли в квадратный двор, вымощенный большими мраморными плитами. Легкие арки на тонких колоннах окружали двор по всему периметру. Посредине, в восьмигранном бассейне, на столбе стояла колонне: нагая женщина лила из кувшина воду и улыбалась. Суворов остановился, любуясь статуей. Снова грохнул взрыв. Все заволокло едким дымом. Место статуи опустело, только обломки мрамора валялись вокруг.

Суворов мгновение стоял в оцепенении. Потом обратился к Горчакову:

– Андрей! Скачи, найди Шателера. Обложить город кругом. Объявить Фиорелле, чтобы перестал стрелять. Четыре часа на размышление. Или воля, или смерть!

Горчаков приложил руку к шляпе и побежал к коню.

… На восходе солнца он прискакал и доложил, что войска вступили в предместье Турина. Комендант на предложение Суворова сдаться ответил письмом.

– Вот оно, читайте, дядюшка!

– Дерзкий мальчик! – сказал Суворов, пробежав письмо глазами.

Фиорелла удивлялся, что главнокомандующий союзной армии обращается к нему с предложением о сдаче. Комендант цитадели заявлял, что больше на письма отвечать не станет: «Атакуйте меня, и я отвечу».

Суворов продиктовал племяннику новое письмо туринскому коменданту, убеждая его в вежливых выражениях немедленно сдаться, чтобы избежать напрасного кровопролития и жертв среди населения.

Отправив письмо, Суворов приказал начать бомбардировку города и готовиться к штурму. Население и здесь выступило против французов. Национальная гвардия Пьемонта восстала и впустила в город союзные войска. Фиорелла едва успел затвориться в цитадели.

Суворов, войдя в город, приказал прекратить бомбардировку. Фиорелла, желая отомстить жителям, начал обстрел города из цитадели калеными ядрами и разрывными снарядами, ведя огонь по рыночным площадям, где толпился народ.

Уверенный, что цитадель рано или поздно падет, Суворов не торопился ее штурмовать. Приходили известия, что сдаются, не ожидая штурма, другие крепости: пала Феррара, сдалась миланская цитадель.

Суворов объявил восстановленным Сардинское королевство и возложил управление Пьемонтом на временный верховный совет. Национальную гвардию Суворов не распустил: он видел в ней ядро пьемонтской армии, которую предполагал собрать для борьбы с французами. Пьемонт мог выставить более 50 тысяч человек. Все распоряжения Суворова подчинялись целям войны.

Действия фельдмаршала вызвали неудовольствие при Дворе Франца I. От его имени главнокомандующему союзных армий объяснили, что завоеванные земли принадлежат Австрии, а пьемонтские войска следует призывать под знамена только австрийского императора. В Вене считали, что Суворов превысил свои полномочия.

Снова австрийский император требовал, чтобы Суворов оставил свои широкие планы и обратил все свое внимание на взятие Мантуи, усилив там осадный корпус. Главные же силы армии, не помышляя о наступлении, должны занять оборонительное положение для охраны завоеванного.