Александр Суворов - Григорьев Сергей Тимофеевич - Страница 46

Диспозиция штурма, в главных чертах намеченная лично Суворовым, обладала удивительной ясностью и простотой. Крепость имела в плане вид треугольника. Против каждой из трех сторон крепостного треугольника назначались три штурмовые колонны. Три колонны на правом фланге, с короткой, но очень сильной западной стороны, – под общим командованием генерала Павла Потёмкина. Три колонны, против самой длинной стороны, северо-восточной, объединял под командой своей генерал-поручик Самойлов. Три колонны под командованием вице-адмирала де Рибаса назначались для действия с третьей, речной стороны. Им предстояло, переплыв на судах Дунай, при поддержке батарей на острове Чатала и пушек речной флотилии атаковать крепость со стороны Дуная.

Из девяти штурмовых колонн трем приходилось штурмовать три вершины крепостного треугольника, наиболее сильные точки Измаила. Эти три колонны состояли из отборных батальонов старых суворовских полков, прославленных его победами. Команду этих трех колонн Суворов вручил трем генералам, в мужестве, храбрости и отваге которых он не сомневался. На правом крайнем фланге штурмовой колонной командовал генерал Львов. Здесь, у берега Дуная, вздымался серой глыбой камня старый редут Табия. Колонне под командой генерала Мекноба поручался штурм второй вершины треугольника, северо-западной, – здесь валы и стены достигали высоты 12 сажен[152]. Штурмовой колонной против восточной вершины крепости командовал генерал-майор Кутузов. Крепость примыкала в этом месте снова к берегу реки, выдаваясь вперед тремя бастионами.

Кавалерийский резерв в 2500 сабель под командованием бригадира Вестфалена занимал такое место, чтобы поспеть в случае вылазки турок к любым из четырех крепостных ворот.

Диспозицию во всех подробностях объяснили всем: офицерам и солдатам.

Штурмовые колонны имели впереди себя стрелков и рабочих с топорами, кирками и лопатами. Солдаты несли на плечах фашины, волокли плетни, застилая ими волчьи ямы. Фашинами забрасывали рвы.

Гребень измаильских валов опоясался линией ружейных огней. Загромыхали турецкие пушки, осыпая штурмующие колонны картечью. Русские стрелки били турок по головам, целясь на вспышки ружейных выстрелов. Под прикрытием ружейного огня солдаты перешли рвы. Началось восхождение на крутые и высокие валы. К отвесным каменным стенам старых редутов приставляли лестницы. Цепкими муравьями карабкались солдаты по лестницам и крутым склонам валов, подталкивая слабых сзади, вытягивая спереди; с яростными криками взбирались солдаты все выше и выше. Передовые падали, сраженные выстрелами в упор и под ударами сабель, но снизу снова катилась прибойная волна. Еще в глубокой тьме штурмовые колонны взошли в нескольких местах на вал и разбегались по нему в обе стороны, тесня турок.

Редут Табия взять лобовой атакой оказалось невозможным. Генерал Львов первый перелез через палисад[153] между редутом и берегом реки, подав пример фанагорийским гренадерам. Преодолев палисад, гренадеры, следуя за Львовым, ворвались в крепость и атакой в тыл захватили береговые батареи. Из редута янычары сделали вылазку и ударили в сабли. С редута неумолчно гремели пушки, осыпая фанагорийцев картечью. Львова ранило. Фанагорийцы ответили на вылазку штыковым ударом. Янычары рассеялись. Под взрывами ружейных гранат фанагорийцы обо шли редут, добрались до ворот, отворили их, впустили резерв и соединились со второй штурмовой колонной генерала Ласси, уже овладевшей на своем участке гребнем вала. Башня редута еще держалась.

Третья штурмовая колонна под командованием генерала Мекноба штурмовала угловой бастион Измаила. Чтобы взобраться на вершину редута, пришлось связывать в длину по две лестницы в шесть сажен каждая. Передовых смельчаков турки свергали вниз сабельными ударами. Их место занимали новые бойцы. Стрелки вели постоянный огонь по головам турок. Отчаянный отпор турок заставил Мекноба ввести в бой весь свой резерв. Генерал во главе резерва взобрался на бастион по штурмовой лестнице и здесь пал, смертельно раненный. Сломив упорство турок, солдаты Мекноба утвердились на бастионе и овладели соседними укреплениями.

Большой урон терпели плохо вооруженные казаки четвертой и пятой штурмовых колонн на самом длинном фасе крепости. Янычары перерубали ятаганами древки казачьих пик, и обезоруженные казаки погибали сотнями. Части четвертой колонны, предводимой бригадиром Орловым, все-таки удалось взобраться на вал, как вдруг отворились Бендерские ворота Измаила, и турки, выйдя из крепости, ударили в крыло штурмующей колонны, разрезав ее пополам. Казаки смешались. Янычары бурным натиском опрокинули их в ров. Если бы не вытребованный кавалерийский и пехотный резерв, дело здесь могло окончиться плохо. Сабельными ударами гусары, а штыками пехотинцы прогнали турок обратно в крепость. Ободренные помощью, пришедшей вовремя, казаки повторили штурм и стали на валу твердой ногой.

Пятой штурмовой колонне бригадира Платова пришлось переходить крепостной ров по грудь в ледяной воде, а затем взбираться на крутой вал, одетый камнем. Втыкая пики в расщелины меж камнями, казаки Платова упорно карабкались на вал под ружейным огнем турок. Дурной оборот дела в четвертой колонне, крики смятения оттуда, возгласы «алла!» вне крепости при вылазке турок смутили и напугали казаков, они отхлынули. Посланный им на помощь батальон пехоты повернул дело. Колонна возобновила штурм и, прочно завладев валом, соединилась с четвертой.

За рекой дело шло очень удачно. Прикрывшись завесой артиллерийского огня с батарей острова Чатала, все три колонны де Рибаса на судах речной флотилии подошли к берегу и высадились. Флотилия тоже гремела по городу из своих медных фальконетов[154]. Под грозный говор пушек колонны пошли в атаку и овладели пушками южных крепостных батарей.

Стальной обруч неудержимо стягивался вокруг Измаила. Сомкнуть его концы в венец победы предстояло шестой штурмовой колонне Кутузова. Здесь находился батальон, пришедший из Бырлада. Батальон этот по второй ракете двинулся на место, ему назначенное, так стремительно, что оказался впереди других, а ему следовало по диспозиции быть в резерве. Командир выстроил батальон по передовым, не осаживая его назад.

Из-за этого батальон суздальцев оказался позади, а по диспозиции ему следовало быть в первой линии. В кромешной тьме произошла небольшая суматоха. Явился Кутузов.

– Я не отойду ни на шаг назад! – упрямо заявил Кутузову батальонный.

– Значит, такова ваша судьба, – ответил Кутузов, – вы пойдете в атаку первым.

По третьей ракете батальон кинулся на штурм с беззаветной отвагой под перекрестным огнем с валов, образующих здесь три исходящих угла[155].

Раскаты «ура!» и ответные вопли «алла!» с вершины вала свидетельствовали о том, что там идет беспощадная рукопашная схватка.

Суздальцы в резерве роптали. Ваня Гусёк, с обмотанной по поясу под мундиром купленной уздечкой, прилепился неотступно к своему капралу, Никифору Кукушкину, и сдавленным голосом спрашивал его:

– Дядя Кукушкин, как же мы без дела остались?

– Делов на всех хватит! Без нас не обойдется, – спокойно ответил капрал.

Отпор янычар был яростный, жестокий. Батальон потерял почти три четверти людей. Командир упал с рассеченной ударом ятагана головой.

Положение на участке шестой штурмовой колонны сделалось критическим. Суворову сообщил об этом прискакавший от Кутузова казак.

– Скачи назад! Скажи генералу: «Приказ подписан!»

Казак замялся:

– А боле ничего?

– Не перепутай: «Приказ подписан!» – повторил Суворов.

Казак поскакал обратно и на скаку кричал, чтоб не забыть загадки: «Приказ подписан! Приказ подписан!» – и с этим криком подлетел к Кутузову.

Уже брезжил туманный рассвет. Кутузов с суздальцами пошел в атаку. Они бросились через ров с криком: «Приказ! Приказ!» – хотя никто не знал и не мог знать, что за приказ подписан. Суздальцы знали, что у Суворова один приказ: вперед!