Лабиринты забытых дорог - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 46

– Как здесь холодно! – поежился Васаба. – Разве можно так жить? Где лес, где звери, птицы, лягушки, в конце концов?! У нас водятся такие большие лягушки, что можно насытиться двумя ножками, если хорошенько поджарить их на вертеле, на углях!

– Вы что, лягушек жарите? – поморщился Харалд, запахивая куртку и ежась на морозном ветру. – И что, вас с них не тошнит?

– Глупец, – с превосходством взглянул Васаба, – у них белое, сочное мясо! Вкуснее я не едал!

– Плохо, значит, тебя кормили, – буркнул парень и спросил: – Скажи, а ты людей ел?

– Людей? – задумался Васаба. – Только белых. Очень хороши пальцы белых, если поджарить их в пальмовом масле… Да ладно, чего вы?! Я шучу! Вон какие рожи сделали! Не жру я белых, вот вы мне сдались! Дичь гораздо вкуснее! Хотя… покусать ножку некоторых белых девиц я бы не отказался… мм… небось вкусные… а, Нед?

– Пойдемте, гурманы, – скомандовал Нед и шагнул вниз с бугра, на котором стояла колонна перемещения.

Уже спустившись с кургана, он оглянулся и посмотрел назад, запоминая место, где находится артефакт. Потом пожал плечами – найти его легко: высокий холм, вокруг, как обычно, – большие глыбы, явно плод человеческих рук. Теперь вот нужно понять: что объяснять ардам? Откуда взялись путешественники? Как они, арды, сейчас их встретят?

– Нед, скажи, а на каком языке они разговаривают? Арды эти? – спросила Амела.

– На языке Замара, Исфира, – тут же вмешался принц. – Я читал об этом. Арды – потомки тех, кто в поисках лучшей жизни уплыл на северные острова. Язык у них очень похож на замарский, с небольшими отклонениями, конечно, а так – один в один. Здесь был когда-то город Хозяев. Как видите, на его месте выросло селение ардов, и довольно крупное. По моим прикидкам – я посчитал, пока вы там обжимались и рассказывали о пожирании лягушек, – всего тут около пятисот домов. Это не самое крупное селение, но… для ардов это много. Довольно много. Здесь должно жить не менее пяти тысяч человек.

– На пятьсот домов – пять тысяч? – не поверил Харалд. – По десять человек на дом? Не много ли?

– Это по самым скромным прикидкам, – усмехнулся Бордонар. – Могут быть семьи и по пятнадцать-двадцать человек. Дело в том, что они много рожают и живут большими семьями. Смерть здесь совсем не редкое явление. Каждый мужчина содержит столько жен, сколько может. Или, скорее, они его содержат. Здесь равноправие. Или матриархат? Честно сказать, я запутался в хитросплетениях их общественного строя: то, что писали ученые в своих трактатах, частенько противоречиво и сложно. Я пытался понять, но до конца так и не смог. Сомневаюсь, что кто-то вообще смог понять ардов. Ненавидеть их – это всегда пожалуйста, а вот разобраться, кто они и что они, – на это, как всегда, ни у кого нет ни времени, ни желания. Хороший ард – мертвый ард. Так всегда думали наши предки. Впрочем, и современники – тоже.

– Боги! Куда мы идем? – упадочным голосом пробормотала девушка. – Как бы нам головы-то не оторвали…

– Кстати, что касается тебя, – невозмутимо заметил принц, – возьми у Неда кинжальчик и надень себе на шею. Помнишь, что их дамы ходят с кинжалами на шее? Так вот, кинжал может быть разной формы. Но всегда он белый или черный. У Неда – белый, ну… не совсем белый, светлый – но сойдет. А вот если у тебя нет кинжала на шее, это означает, что ты рабыня. Ты не можешь носить оружие. Ты вещь. И с тобой могут сделать все что угодно – если, конечно, не устрашатся гнева твоего хозяина. Тут две возможности: или ты становишься рабыней – предположительно главного в отряде, а это я; или надеваешь кинжал и с этого момента становишься полноценной женщиной, членом общества. Понимаешь?

– То есть ты мечтаешь о том, чтобы я стала твоей рабыней? – рассмеялась Амела. – Вон, оказывается, какие у тебя фантазии!

– Ну… мало ли о чем я мечтаю, – усмехнулся принц. – Главное, чтобы ты определилась, кого ты сейчас будешь представлять. И, кстати, все остальные! Не забыли, что вы моя охрана, охрана принца королевской крови?

– Не забыли, – мрачно буркнула девушка и добавила: – Вот только и ты не забудь, что если будешь вести себя гадко, то, когда никто не будет видеть, можешь огрести за все свои прегрешения в полной мере. И напомни, что там насчет ножиков? Что значит белый ножик? И что – черный?

– Вот не слушаешь старших, потому и не знаешь, – усмехнулся принц. – Герлат же рассказывал, забыла? Белый ножик означает, что ты в поиске мужчины. Что ты свободна… в своих устремлениях. И что ты можешь биться за мужчину с любой из претенденток.

– Я ничего не понимаю, – растерянно проговорила девушка. – Вы что-нибудь поняли? Какая претендентка? Какие битвы? Какие устремления? Я не собираюсь биться ни за какого мужчину! На кой демон мне это надо? У меня уже есть мужчина!

– Честно, я сам не понимаю этих тонкостей, – сознался принц. – В любом случае – надевай ножик и ходи как свободная. Или убирай мечи и представляйся рабыней-наложницей. Все, тут двоечтений быть не может. Я все это прочел в трактате Силуса Аогского «Арды, их общественный строй и роль женщины в развитии северного общества». Хочешь верь, хочешь не верь. Но если не хочешь огрести неприятностей, бери ножик и вешай на шею! И кстати, мы уже почти дошли, потому советую тебе решить вопрос побыстрее.

Нед молча снял с шеи заветный ключ от колонны и, приостановившись, стянул с Амелы шапку и надел на шею девушки цепочку с «кинжальчиком». Белая цепочка улеглась на грудь, шапка вернулась на место, и парочка путешественников догнала своих товарищей, ушедших вперед.

Нед чуть приотстал, притормозив всех, кроме Бордонара, – тот как «предводитель» должен идти впереди, охрана – чуть сзади.

– Береги кинжал, – шепнул он Амеле, и та укоризненно посмотрела ему в глаза:

– Шутишь? Я умру, но не позволю его у меня отнять!

– Умирать не надо… просто не оставляй нигде, не снимай и никому не давай. И все будет нормально. Эй, ребята, похоже, что нас встречают! – добавил Нед уже в полный голос. – Будем настороже! На провокации не отвечать, но и себя в обиду не давать! Как это возможно на самом деле – не знаю…

От крайнего дома отделилась группа людей, человек десять. С такого расстояния не было видно, кто это – мужчины или женщины, воины или мирные жители. Впрочем, разве арды могут быть мирными жителями? Насколько знал Нед, нет. Все они воины, все бойцы.

Арды молча ждали, когда пятеро путешественников подойдут ближе, и через несколько минут путешественники смогли разглядеть, кто стоит перед ними.

Двое мужчин – высокие, похожие на Неда жесткими лицами и разворотом плеч. Двое парнишек – молодые, лет по четырнадцать, с румяными лицами, на которых отразилось искреннее любопытство: откуда взялись эти странные люди, бредущие по утреннему снежку из безлюдной снежной пустыни?

Шесть женщин разного возраста – примерно от семнадцати до тридцати лет. Все спокойны, насторожены, руки на поясе возле заткнутых за него мечей, прямых, узких.

У мужчин в основном тяжелые топоры.

У женщин, как и говорил Бордонар, на груди кинжальчики различного вида, формы, различной степени украшенности – некоторые сверкали камнями, переливающимися на солнце. И все кинжальчики – белые.

Амела оценивающе посмотрела на женщин и слегка нахмурилась – высоченные, ростом чуть не с Неда. Штаны, куртки похожи на те, что носила она, Амела. Только фасон немного другой да украшены особой, невиданной вышивкой. Голубые глаза внимательно смотрят на единственную в пятерке женщину и будто оценивают: с какого удара они снесут ей голову?

Лица не уродливые, вполне миловидные, некоторые даже красивы, своей красотой, северной – жесткие лица, выпирающие скулы, тонкие губы, сложенные в гримаску презрительного превосходства. У двух женщин на лице шрамы, которые совсем не портили их красоты.

Женщины точно своих шрамов не стеснялись – видимо, для них они были чем-то вроде свидетельств доблести. «Богини войны, да и только!» – подумалось Неду.

Бордонар подошел на расстояние пяти шагов от передового арда, остановился и молча посмотрел в глаза старшему из мужчин – массивному воину лет сорока, единственному из всех, кто носил пышные русые усы. Видно было, что все остальные подчиняются именно ему как командиру. Он и стоял чуть впереди всех, выставив ногу в кожаном сапоге, украшенном дорогой строчкой из серебряных нитей.