Лабиринты забытых дорог - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 36

– Считаешь, что я на большее не способен? – угрюмо буркнул принц. – Не надо мне твоего «веселого дома»! Я и так найду себе женщину!

– Ну и найдешь, – легко согласился Нед, усаживаясь за стол возле окна, выходящего на широкую террасу, – я слегка поем, а ты расскажи – чего нашел. И нашел ли что-то вообще.

– Как ты думаешь, я могу в таком объеме информации найти что-то за то время, пока ты там кувыркался с девицей? Ищу! И не могу ничего найти. И это меня злит. Все свитки написаны на том языке, который мы видели на гранях колонн. Я попытался выборочно взять что-то с полок – толку никакого. То есть нам придется тупо перелопачивать груды книг и свитков, открывать их, искать и… в общем, ясно. И занять это может месяцы, годы, десятилетия. Ты видишь, какой тут объем? Ты только посмотри вокруг! Если бы я мог подобрать ключ к этому языку, если бы смог прочитать! Древние знания, сокровищница! Мечта, это мечта любого ученого! Я готов остаться здесь на годы… если найду женщину, которая согласится разделить со мной мою жизнь. Ну, несправедливо же, тебе все: силу, магию, красивых женщин, а мне? Мне что? Почему я такой несчастный?

– Потому что ты много ноешь, вместо того чтобы сцепить зубы и двигаться вперед! – раздался голос Амелы, и она сама появилась в дверном проеме, упорно не глядя на Неда. – Хватит причитать! Делай из себя мужчину, а не истеричную девку! И тогда тебя полюбят женщины. Я пришла помогать. Тоже буду просматривать свитки. Не хочу идти осматривать подвалы – пусть Хара с Васабом идет. Иначе я не ручаюсь за себя – если этот дикарь в очередной раз схватит меня за задницу, я ему челюсть сломаю.

Амела молча прошла в дальний конец библиотеки и стала перебирать свитки. Бордонар же понизил голос и тихо спросил у Неда:

– Вы что, поругались? Не расстались ли? Почему она злая?

В его голосе слышалась такая тоскливая надежда, что Неда разобрал смех: сколько их, стервятников, готовы слететься на останки любви! И еще смешнее то, что в его душе неожиданно всколыхнулось что-то вроде гордости – вокруг столько мечтающих об Амеле, а она отдала свою любовь ему. Впрочем, любовь ли это? Девичья страсть… влюбчивость. Фантазии.

– Как ты думаешь, Голова, любовь есть? – неожиданно для самого себя сказал Нед.

Головы не было видно, но то, что он где-то рядом, Нед знал наверняка – подслушивает, как обычно.

– Есть, конечно, – тут же из пола вынырнула туша демона, – вот только что этим называть, хозяин? Ты понимаешь это по-своему, я – по-своему, а наш бестолковый принц – по-своему. И она, – он указал на маленькую фигурку Амелы в дальнем углу огромной залы, – понимает любовь по-своему. Я помню себя, когда я был человеком. И любил одну подружку… так любил, что спустил на нее все деньги, какие оставила мне тетка. Подружка работала шлюхой и отказывалась спать со мной без денег. А когда деньги у меня кончились, она меня прогнала, сказав, что такой безденежный нищеброд ей не нужен.

– И что же ты? – заинтересовался принц. – Покончил с собой?

– Чего это вдруг? – хмыкнул Голова. – Я пошел и ограбил зеленщика, возвращающегося домой с рынка. И снова пришел к подружке. И был с ней, пока не кончились деньги… а потом снова пошел, и… так пять лет. Пока меня не поймали. И не превратили в демона. И было мне всего тридцать пять лет… Все зло от женщин. Так что, принц, продолжай заниматься тем, чем ты занимался этой ночью под одеялом, после того как вы прибежали и увидели хозяина с его девицей. Это занятие полезно для здоровья и дешево. А чего ты краснеешь? Все в порядке!

– Шпион проклятый, – выдавил красный как рак принц, скосив глаза на задыхающегося от смеха Неда, – да не было ничего такого! Это он придумал!

– Ага… я все придумываю, – заключил Голова. – Рассказать, что я еще придумал?

– Заткнись! – рявкнул принц и метнул в демона старым свитком, намотанным на потрескавшуюся деревянную катушку. – Проку от тебя никакого! Лучше бы ты сказал, где нам взять нужную информацию!

– И не подумаю, – ухмыльнулся демон, – вот скажу, а ты будешь знать! А я не хочу тебе говорить! Потому что ты грубый, невоспитанный и… шалун! Ага, шалун! Хе-хе-хе…

– Вас, ну хватит его дразнить, – выдохнул Нед, с трудом подавив истерический смех, – он умный парень, только немного домашний… перестань!

– Как скажешь, хозяин! – радостно отсалютовал демон и, подмигнув принцу, сделал неприличный жест, чем снова вогнал того в краску. – Помни, Бордонар, я все вижу! Бойся! Будешь знать, как меня обзывать!

– У-у-у… гад, а не демон, – прошипел принц.

– Что-то лезет мне в голову, что-то неуловимое, что-то, что должно нам помочь. Но не могу уловить мысль, – задумчиво сказал Нед, с хрустом отгрызая кусок от какого-то экзотического оранжевого плода. Вкус плода показался ему неприятным, слишком терпким, и Нед непроизвольно выплюнул кусок на пол. Тот пролежал около секунды, и вдруг раздался звук, будто кто-то всасывал в себя воздух, – кусочек исчез.

Нед поднял брови, откусил еще кусок и снова уронил его на пол. И этот кусочек исчез. Тогда он бросил на пол весь фрукт – снова зачавкало, и огрызок растворился в воздухе.

– М-да. Здорово! Магия помойки! – хмыкнул Нед. – Голова! Ну-ка поди сюда!

– Слушаю, хозяин!

– Скажи, а ты разве не знаешь этих символов? Этой азбуки? Ты же жил во времена Хозяев, ты должен знать их письменность.

– Должен… но не знал. Никогда этим не интересовался. Ты же слышал, чем я занимался. Зачем мне грамота?

– Из всех демонов нам достался самый бестолковый, – ухмыльнулся Бордонар, – бессмысленное существо.

– Я запомнил, запомнил, – многообещающе подмигнул демон. – Ты пожалеешь о своих словах!

– Тихо, парни! – скривился Нед. – Теряю мысль. Что-то не дает мне покоя, что-то такое, что я должен вспомнить, должен! Вылетело из головы, и все. Ладно, ищем. Давайте рассуждать так: где может быть азбука или что может быть написано на двух языках? Книги. Вряд ли свитки. Почему? Свитки более древние, это раз. Может, тогда людей еще не было. А во-вторых… хм… ну мне так кажется! Считай, я предсказатель! Если мы и найдем что-то, то только в книгах.

Увы, искомая мысль к нему так и не пришла. До самого вечера они лазили по библиотеке, пытаясь найти книгу или свиток, где один и тот же текст будет выполнен на разных языках. Только так можно расшифровать чужой язык.

Время от времени просматривать свитки надоедало, и они выходили погулять на террасу. И каждый раз Нед застывал в восхищении, глядя с края террасы на расстилающийся пейзаж.

А посмотреть было на что: огромные скалистые горы, украшенные шапками вечных снегов, сверкающих под лучами солнца, стояли, как солдаты на страже древнего дворца.

Черные тени, рассекающие глубоченные ущелья, в которых пенились тонкие веревочки снеговых ручьев и речушек, будто следили за тем, чтобы никто не нарушал покоя старого замка.

И куда ни падал взгляд, нигде ни следа жизни – нет ни труб, пускающих в синее небо грязные облака дыма, нет полей, шрамами покрывающих кожу земли, нет лесов, впитывающих солнечный свет и шумящих под порывами холодного горного ветра. Ничего, кроме скал, неба, солнца и снега…

В этой красоте было что-то завораживающее, дикое, но одновременно строгое, жестокое, но прекрасное. Этот мир существовал не для человека.

И действительно, как и говорил Голова, добраться во дворец можно было только двумя способами – через колонны перемещения и… по воздуху. Нед убедился в этом, обойдя дворец вдоль террасы, вернее, обежав его, когда ему надоело неподвижно сидеть на одном месте.

Несколько раз появлялись Харалд и Васаба – они лазили по подвалам, смотрели, что там хранится, но не облазили и сотой части помещений, густо, как соты, вделанных в глубь горы, на которой построили замковый комплекс. Впрочем, замком назвать это сооружение можно было только с натяжкой.

Дом, огромный дом, поместье, выдавленное из камня, крепчайшее, но при этом прекрасное сооружение. Оно не оставляло ощущения тяжести: украшения, покатые линии стен и крыш, яркие вставки из разноцветных камней – все это казалось легким, невесомым и даже хрупким, и лишь присмотревшись, можно было понять, насколько прочно это здание. Сколько лет оно простояло здесь, на вершине горы? Тысячи лет? Десятки тысяч? Сотни тысяч? Скорее всего, этого путешественники не узнают никогда.