На стороне царя - Городников Сергей - Страница 7

Потеряв его, остриженный наголо, с резкими чертами узкого и загорелого лица стрелок грязно ругнулся и кинулся прочь от поляны, на бегу отбросил лук, за ним колчан со стрелами и на случай встречи с ускользнувшим противником выхватил из поясных ножен длинный нож. Он выбежал к зарослям овражка, и за ветками увидал оставленного Удачей коня. Воспринимая его как добычу, пробрался к нему, забрался в седло и повернул мордой к подъёму из овражного укрытия. Пригибаясь под широко нависающими лапами дуба, он вдруг резко напрягся от подозрительного шелеста листьев в кроне и запоздало сообразил, что сам оказался в ловушке. Невидимый противник с прыжка от дуба опустился за его спиной точно на круп животного, тут же локтем руки упёрся в шею, а жёсткой ладонью захватил его лоб, рванул голову назад, едва не разрывая горло. Сквозь звон в ушах и собственный хрип, он расслышал сказанное на ухо холодное распоряжение:

– Тихо! Если жить хочешь.

Прежде чем он дотянулся до ножен, ладонь отпустила лоб и схватила его же нож, вырвала из ножен, и остриё впилось ему под лопатку.

– Поехали!– властно приказал Удача и надавил ножом так, что стрелок выгнулся и тихо взвыл.

– Куда?

– За похитителями девушек!

– Я не знаю... – Он не договорил, поперхнулся от боли, чувствуя, как остриё в ответ на его очевидную ложь прорвало кожу и углубилось в тело. Чертыхнувшись от бессильной злобы, он процедил сквозь зубы: – Ладно. Я покажу.

– Шутить я не намерен,– предупредил Удача, ослабляя упор ножа. – Свою возможность скрыться безнаказанным ты, Незадачливый Стрелок, уже упустил.

Бешеная наглость отпетого разбойника быстро возвращалась к его пленнику.

– Мы ещё посмотрим, – хмуро проворчал он с нескрываемой угрозой.

– Сначала тебе нужно выжить. Потом уже смотреть, – посоветовал Удача. – Так, где же мне встретиться с похитителями девушек?

– Покажу с удовольствием, – огрызнулся разбойник. – Раз тебе не терпится сдохнуть, как та собака девки.

Они верхом долго плутали по лесу, и Удача пресекал каждую попытку обмануть себя болезненным наказанием ножевыми уколами. Наконец они пересекли границу дачного поместья Морозова, о чём справа тропинки предупреждала надпись на прибитой к сосне дощечке. Стрелок постепенно набрал в себя прохладный воздух, но предупредительный выкрик тревоги застрял у него в горле, оборванный ударом в затылок, нанесённым жёстким, как палка, ребром сжимающей рукоять ножа ладони. Он обмяк и свалился бы, не удержи его Удача за шиворот.

Спустив вялое тело на траву, оттащив его подальше от тропинки, он отвёл туда же и лошадь. Затем связал руки и ноги бесчувственного пленника оторванными от его же рубахи рукавами, убедился, что на теле нет клейма опричника и тот просто закоренелый разбойник. Потом вернулся к тропинке. Продвигаясь вдоль неё, как тигр на охоте, вскоре расслышал плеск ведра в озере, невнятные голоса, которые нарушали безмятежную жизнь леса, и свернул, направился прямо к ним. В просветах между деревьями показалась красивая бревенчатая постройка, очевидно предназначенная для ночёвок знатных охотников, и он подкрался к кустарникам, за которыми ему было удобно осмотреть все подступы к ней. Он присел и замер, точно стал частью опушки залысины пригорка, большой и покрытой ровным ковром скошенной травы.

Островерхие двухъярусные хоромы были прочно врыты в землю на верху этого пригорка. Просмоленную крышу обрамляли вершины соснового бора, словно они были первым рядом невидимого лесного войска, которое для охраны важных гостей выстроилось на заднем склоне. Правый, самый пологий уклон шагов через двести от хоромного резного крыльца упирался в кромку зеркальной глади большого озера. Возле берега недавно подновили и расширили две бревенчатые постройки: вытянутую конюшню и поварской домик, напротив которого виднелся колодец с двускатной крышей. Из каменной трубы поварского домика, как будто нехотя покидал его, поднимался серый дымок, там слышались голоса, среди них выделялся голос зрелой женщины, которая распоряжалась стряпнёй.

Хоромы не были похожими на главное строение дачного поместья самого богатого московского боярина, а казались только одним из мест отдыха во время большой охоты. Видно, потому их и использовали похитители. Гнедая лошадь с обитым серебряными украшениями седлом стояла у укреплённого на столбах бруса слева крыльца, её поводья были завязаны на брусе, и Удача предположил, что в хоромах кто?то из заказчиков похищения. Он решил дождаться его выхода, узнать, кто им был, а потом действовать сообразно обстоятельствам. В мыслях он полагал увидеть Плосконоса. Но он ошибался, в охотничьем доме был только посредник.

Барон посмотрел в окно на уклон пригорка и на озеро. Широкое, оно обозревалось, как на ладони. У дальнего берега плавали точки уток, и те утки представлялись единственными свидетелями его появления в этом месте. Он вернулся к удобному резному креслу возле украшенной бело?зелёными изразцами печи, опустился на мягкую шёлковую подушку. Поскучав, вновь погладил обитую серебром шкатулку из красного дерева, затем приоткрыл крышку. Один за другим вынул несколько золотых перстней. Отобрав пять самых крупных, неторопливо надел на пальцы левой руки, сжал пальцы в кулак и повертел им перед карими глазами, в которых в ответ блеску камней засверкали алчные огоньки. В особенности привлекал его внимание перстень с синим, как весеннее небо сапфиром, полученный час назад в оплату за посреднические услуги в похищении девушек. Их прибытия он теперь и дожидался. Он был чужд нетерпению или беспокойству. Похитители знали своё дело, сначала их спрятали в сторожке лесничего, – надо было убедиться, что никто не сел на хвост.

От лесной просеки донесся шум приближения небольшого конного отряда. Он неохотно снял перстни, сложил в шкатулку и плотно закрыл её. Откинувшись в кресле, навострил уши. Шум топота нарастал и беспорядочно стих рядом с крыльцом. Барон глянул на видимые сбоку главного окна ступени крыльца. Лишь трое из похитителей, – все с закрытыми платками лицами, безымянные и похожие один на другого, – сопровождали девушек, у которых были завязаны глаза и связаны в запястьях руки. Девушкам помогли спуститься на траву и подняться по ступеням на крыльцо. Потом звуки шагов раздались в большой прихожей, и, наконец, раскрылась дверь в просторную гостиную, где сидел Барон. Главный из троих опричников вошёл и прошёл к столу, наклонился, тихо сообщил:

– Всё в порядке. Мы запутали следы. Разобраться в них нельзя, даже если кто?то случайно видел нас на одной из троп. Здесь останутся двое наших людей, остальных должен привести ты.

– Я не могу собрать всех сейчас же, – вполголоса ответил Барон. И тише пояснил: – Отпетые головорезы будут лишь к полуночи.

По знаку его безликого собеседника другие ввели девушек, развязали им руки и сняли с глаз плотные бархатные повязки. Выполнив свою задачу, все трое немедленно покинули гостиную. Пока девушки приходили в себя и присматривались к обстановке, Барон привстал, шутовски поклонился и воскликнул:

– Дарья Афанасьевна, Наталья Артамоновна – какая честь!

После чего подвинул кресло за стол, вновь устроился на подушке, выражая деловитость и озабоченность, готовность их выслушивать.

– Кто вы такой? Почему мы здесь? Где мы? – обрушила на него гнев за пережитые страхи дочь Нащокина.

Её подруга презрительно оглядела Барона и холодно заявила:

– Если отец узнает...

– Должен узнать! – перебивая её, обрадовался Барон. Чем заметно смутил не ожидавших такого поворота разговора пленниц. – Непременно должен узнать! – Он подвинул к ней чернильницу с пером и бумагу. – Чем скорее, тем лучше! Пишите ему, пусть...

– Вы разбойник? – громко оборвала его дочь Матвеева. – Вам нужен выкуп?

– О?о, совсем небольшой, Наталья Артамоновна, совсем небольшой. Вы и сами согласитесь со мной, сколь он ничтожен.

Матвеева гордо взяла перо, обмакнула в чернила, занесла над листом бумаги.

– Что писать? – сказала она холодно.