Миров двух между... - Пищенко Виталий Иванович - Страница 3

Почти одновременно с двумя другими парами спасателей мы вышли к затерянному среди болот островку твердой почвы, на котором Свенсон и обнаружил кладку яиц чемпекве. Мы и нашли Олега и его спутников на этом островке. С упорством обреченных они отстреливались парализующими иглами от наседавших со всех сторон полчищ крокодилов. Парализатор оглушал крокодила, в которого попадала игла, на несколько часов, потом бестия приходила в себя и вновь упорно лезла на запах яиц чемпекве. Позднее было выяснено, что между крокодилами и динозаврами царит вековая вражда, и именно крокодилы были главной причиной исчезновения чемпекве с лица Земли.

Может быть, кому-то поведение Свенсона покажется, мягко говоря, странным. Для меня же оно выглядело естественным и было очень приятно, когда Старадымов понимающе кивнул в ответ на пылкую тираду Олега, который, поблагодарив нас за «своевременное прибытие», заявил, что скорее согласился бы на то, чтобы крокодилы сожрали его самого, чем позволил им уничтожить последних, может быть, динозавров Терры.

После этого Юрий участвовал в тушении лесных пожаров в Пиренеях, потом был в группе, укрощавшей не в меру разбушевавшийся вулкан Стромболи.

В этих делах, горячих и в прямом и в переносном смысле слова, Старадымов, как говорили, проявил себя очень неплохо.

Но ни встретиться с Юрием, ни даже поговорить как следует нам не удавалось. После того как какой-то умник из Института физической биологии предположил, что радиоволны влияют на мутационный процесс некоторых микроорганизмов, радиосвязь на Терре жестко лимитировали. И вот наконец сегодня Старадымов сумел вырваться ко мне.

А утром на «заимку Линекера» (так не без юмора прозвали жилую зону Северо-байкальского заповедника мои коллеги-егеря) прибыл еще один гость.

Я с удивлением смотрел, как на посадочную площадку опустилась пассажирская капсула и из нее выбрался среднего роста рыжебородый человек. Мне доводилось видеть его фотопортреты, поэтому, когда он в невероятно вежливых выражениях стал извиняться за неожиданное вторжение, я уже знал, с кем имею дело. Богомил Геров, ученый-филолог, крупный специалист в области мифа, сказки, фантастической литературы и т. д., и т. п., учитель моего сына Сергея. Я хотел было сразу же вызвать Сережку, который еще до рассвета улетел с матерью на остров Ольхон, но Геров заявил, что нужды в этом нет, пусть мальчик занимается делом, а он вполне может встретиться с ним вечером, да и вообще, он хотел бы пожить у нас несколько дней, если, конечно, я не возражаю. Разумеется, возражать я не стал. Во-первых, Геров приехал к нам не развлекаться, а заниматься своим, достойным всяческого уважения делом, во-вторых, я слышал о нем много интересного, да и Сережка был от Герова без ума, как, впрочем, каждый ученик от своего Учителя.

До приезда Старадымова время еще оставалось, и я решил, что нет никаких оснований откладывать контрольный вылет по заповедной территории.

Учитель с благодарностью принял предложение составить мне компанию и без лишних слов занял место пассажира в двухместном боте. Чувствовалось, что ему действительно интересно. Я тоже был не против поближе познакомиться с человеком, от которого многое зависело в судьбе моего сына. Так что единственный, кто проявил недовольство приездом Герова, была моя лайка Бой. Бой обожает во время облетов заповедника занимать первое сиденье и, прижавшись влажным носом к силовому полю, образующему колпак кабины, чутко ловить запахи тайги. Сегодня он этого удовольствия был лишен и тихо повизгивал, лежа в грузовом отсеке. Я знал, что весь день Бой будет дуться на меня, а вечером демонстративно потребует, чтобы его кормили Инга или Сергей. Впрочем, я так же точно знал, что к утру обида Боя пройдет и мы снова станем лучшими друзьями.

Обычно при передвижении по территории заповедной зоны я включаю оптическую невидимость бота. Этого требует инструкция. Обитателям заповедника ни к чему лишние стрессовые ситуации. Отступать от этого правила егерям приходится нечасто, в тех случаях, когда того требует обстановка. Например когда нужно спугнуть байкальских нерп. Эти очаровательные существа обожают греться на солнце, причем меры в наслаждении не знают и частенько становятся жертвами солнечного удара.

Поэтому в жаркие дни нам приходится регулярно пролетать над лежбищами нерп и спугивать их в воду.

В течение, пожалуй, часа я рассказывал учителю Герову об этом и других случаях из жизни моих подопечных. Полет проходил спокойно, в заповеднике все было в полном порядке. От Дзелинлинских источников, куда частенько забредают животные, я повел бот на запад. Скоро мы углубились в тайгу, и приходилось быть очень осторожным, чтобы не зацепить дерево.

Солнце поднялось высоко, я уже подумывал о том, что пора возвращаться, как вдруг Бой напряженно и глухо зарычал, и в следующее мгновение я увидел на небольшой полянке растерзанного лося.

4. Богомил Геров, учитель

Почему мир устроен таким нескладным образом? Только собрался включить фон, послушать рассказ деда, как подошел этот здоровяк Линекер и предложил совершить увлекательнейшую поездку. Нет, разумеется, он хороший парень, иначе бы у него не было такого замечательного сына, как Сережка.

Наверняка он хотел оказать мне своим предложением гостеприимство. И поездка наверняка из числа тех, отказываться от которых попросту глупо.

Особенно мне – учителю, ведь в нашей профессии личные ощущения и воспоминания – жизненный, так сказать, опыт – «томов премногих» поважней… Однако этак можно никогда не услышать того, что с таким интересом, как они говорят, слушали мои родители. Вот уже полторы недели, как мама прислала мне запись. Сколько раз порывался сесть спокойно, чтобы никто не отрывал, дослушать до конца эту несуразную и неправдоподобную, по нынешним временам, историю, но то одно, то другое. Честно говоря, в этом никто, кроме моей несобранности, не виноват, но страдаю-то я. Обидно.

Сидеть и слушать, что рассказывает, размахивая своими длинными руками, Джерри, и в самом деле занимательно. Бывает же так, все или почти все тебе известно, пусть и теоретически, но все равно интересно. Наверное, Линекер просто умелый рассказчик. Мешало только короткое жаркое дыхание здоровенного пса за спиной. Когда я уселся в бот, он так на меня посмотрел… Должно быть, я занял его место. Одним словом, не очень воспитанный пес.

– Послушайте, Богомил, как у вас хватает терпения довести до пятнадцатилетнего возраста целую кучу сорванцов? – внезапно ошарашивает меня вопросом Линекер и, не дожидаясь ответа, поясняет свою мысль: – У меня, например, порою от одного Сережки голова кругом идет.

– В моей группе всего семеро ребят, в том числе три девочки, – не очень логично ответил я.

– И вы с ними бессменно с той поры, когда им исполнилось по три года? – уточнил Линекер.

Он прекрасно знал, что это на самом деле так, но восхитился, как мои воспитанники, когда они были в возрасте десяти-двенадцати лет. В голосе Линекера не было ни грана лжи, и это меня окончательно подкупило.

Мне не очень по душе люди, которые воспринимают мир бесстрастно, они чем-то напоминают мне самого себя, а общаться со своим двойником – не самое лучшее занятие. С собой я борюсь, и, как видно, не без успеха, иначе мне попросту не разрешили бы стать учителем. Бесстрастность в вопросах воспитания абсолютно противопоказана. Вот и ломаешь голову над вопросами, которые непосредственно тебя совсем вроде бы не касаются. Например, хоть это и дела давно минувших дней, я почему-то не могу согласиться с тем, что принятое когда-то решение о создании Терры было абсолютно безгрешно.

Конечно, не мне судить, ведь об этом столько десятилетий размышляли такие авторитеты… Но, попадая на Терру, я всегда испытывал какое-то неясное ощущение нарушения естества. Бесспорно, что здесь и воздух чище, и природа, какой на Земле не найдешь, и зверье всякое. Но ведь предлагал же в свое время Диего Санчес переселить человечество на другую планету и попытаться восстановить природный баланс на самой Земле, а он в этом кое-что понимал, тем более все равно получалось так, что на Земле сейчас осталась лишь треть человечества, а остальные кто здесь – на Терре, кто – в космосе.