Миров двух между... - Пищенко Виталий Иванович - Страница 29

– Это уже более вероятно, – поразмыслив, говорит Старадымов. – Но я не знаю ни одного случая исчезновения людей в связи с пространственно-временными парадоксами. Может, ты о чем-нибудь подобном слышал, Джерри?

Отрицательно качаю головой и говорю:

– Все равно неясно, что они здесь делают, зачем им эти юноши, при чем здесь жертвоприношение, жрецы, здешние владыки, что связывает их с землянами?

Друзья молчат, потому что ответов на эти вопросы у нас нет. Потом Геров произносит:

– Бот уходит. Он уже на границе пределов мощности локатора.

– Не уйдет, – отзывается Юрий, – на этой планете от нашей техники ему не скрыться. Найдем. Я думаю, сначала нужно разгадать загадки Атлантиды. Жрецы наверняка знают и о боте, и о его хозяевах.

– Вдобавок налицо явное вмешательство землян в дела Терры Инкогнита, – добавляю я, – теперь мы просто обязаны разобраться, в чем оно заключается.

– И, может быть, устранить последствия этого вмешательства, – говорит Юрий.

Богомил, похоже, хотел что-то сказать, но не решился. Остаток ночи прошел в молчании.

41. Юрий Старадымов

Земляне! Наши соплеменники! Теперь хоть не мучает загадка плазменного занавеса и ехидство датчика УИ. Раз здесь жители Земли, его показатель понятен. Непонятно другое – откуда они? Думаю, разобраться в этом можно, попав в храм. Разгадка тайны скорее всего либо там, либо в блестящем дворце Детей Владыки Океана.

Народ на площади перед Жертвенным храмом ликует. Геров нашептывает мне на ухо смысл довольных выкриков. Еще бы им не радоваться, если Бог Моря принял жертву, забрал пятнадцать юношей…

На площадке перед тем местом, где еще вчера был вход в храм, танцуют обнаженные девушки. Движения их бронзовых тел змееподобны, только кисточки поясов, обвивающие талии, кружатся, только распущенные волосы взлетают светлым крылом.

Здесь же флейтисты, музыканты с медными тарелками, барабанщик, выколачивающий на натянутой, на обруч шкуре бодренький мотивчик.

Непривычно для слуха звучит эта древняя музыка. Еще более непривычны слова песни, исполняемой красномордым толстяком. Если верить нашему ретранслятору и моему другу Герову, опять взявшему на себя обязанности переводчика, он поет о том, что весь год теперь в стране Посейдона будет царить благоденствие, что Владыка Океана коснулся ее своей десницей, а Дети Бога Моря, помогающие атлантам снискать его расположение, будут и дальше править так же мудро, как и раньше.

– Все будет хорошо! Все будет хорошо! – нестройным хором подпевают слушатели, покачиваясь в такт мелодии.

Я так не думал. Нет, конечно, может быть, все и будет хорошо, но не для всех. Просто редко в жизни бывает, чтобы всем было хорошо. Всегда кому-то плохо.

Обхожу храм со всех сторон и убеждаюсь, что попасть вовнутрь невозможно – ни окон, ни дверей попросту нет. Настроение портится, тем более что я замечаю, как из проулков выскакивают воины и выхватывают из толпы то одного, то другого атланта. Мне это совсем не нравится. Мысленно рассчитываю путь к отступлению, но ничего предпринять не успеваю. Двое рослых солдат уже ухватили меня за руки и потащили за собой. Конечно, привести их в лежачее и бессознательное положение – не проблема, однако сколько забот появится после того… Страшного пока ничего не происходит, поэтому реагирую, как и другие «мои сограждане», – то есть отдаюсь на волю волн… Куда-то меня волокут?..

42. Богомил Геров

Я обеспокоенно наклонился к микрофону:

– Юра! Из разговоров в толпе понятно, что они ведут вас во дворец к Детям Великого Океана. Это составная часть ритуала праздника…

Голос Старадымова прозвучал почти спокойно:

– Это то, что нам нужно. Ничего не предпринимайте… Если возникнет опасность, я сам сообщу об этом.

Холодок пробежал у меня по спине:

– Может, повременить с посещением дворца? Кто знает, чем заканчивается этот ритуал? Мы тебя сейчас вытащим из толпы.

– Ни в коем случае, – сердито ответил Юрий. – Такой подходящий момент может больше не представиться.

Я посмотрел на Линекера. Джерри отвел взгляд, протяжно вздохнул, потом, видимо, сделав над собой усилие, произнес:

– Вообще-то он прав…

Бот скользнул по воздуху прямо над головами шагавших в лихорадочном возбуждении избранников богов. А внизу, на площадке у подножия храма, творилось нечто невообразимое. Казалось, истерическое ликование охватило весь город. Толпа смешалась. Уже трудно было определить, где богач, где бедняк; где чиновник, где ремесленник; где сын, где отец; где мать, где дочь. Все кружились в вихревом танце, подогреваемые собственными выкриками и дробью барабанов. В толпе не видно было лишь рабов, жрецов и военных.

Я настроил трансфокатор, обследовал с его помощью окрестности города.

Однако на полях тоже не было видно согбенных спин невольников. Это озадачивало, и я поделился своими соображениями с Линекером. Тот задумчиво взлохматил пятерней волосы:

– Наверное, взаперти сидят…

Пляска у подножия храма становилась все неистовее. Белые, с чуть желтоватым оттенком волосы кружащихся на месте женщин походили сверху на бурлящие в горной речке водовороты. Одежда на многих была уже растерзана.

Толпа временами расступалась и в экстазе глазела на домохозяек, превратившихся на короткое время праздника в отчаянных и прекрасных танцовщиц.

– М-да… Нравы, – глянув вниз, скептически произнес Джерри.

Мной не то чтобы овладело восхищение, но и спокойным я себя не чувствовал, хотя взирал на все с высоты бота и невероятно далекого для островитян будущего. Чтобы погасить смущение, я философски изрек:

– У каждого народа и у каждого времени свои нравы.

Джерри покачал головой:

– Эх, Учитель, будь моя воля, я бы их всех перевоспитал…

– Не нам с тобой это решать…

– К сожалению… А ты, Богомил, похоже, признаешь разумным все, что происходило за долгую историю человечества?

– Не все, далеко не все, Джерри. Но даже в своем заповеднике на Терре ты десять раз обдумаешь последствия, прежде чем предпринять тот или иной шаг. А здесь… Думаю, что никогда еще человечество не стояло перед такой трудной проблемой. Шутка ли, не племя, не группа племен, а целая планета! Сотни тысяч людей со своими взглядами на жизнь, на мироздание, своей философией. Пусть жестокой, пусть ложной, но своей… Смогут ли они понять, принять правду об окружающем мире и не сломаться при этом?

Джерри отчаянно махнул рукой, помолчал и неожиданно с каким-то ожесточением продекламировал: