Шухлик, или Путешествие к пупку Земли - Норбеков Мирзакарим Санакулович - Страница 10

В основном они подсказывали всякую чушь и подталкивали к опрометчивым поступкам.

Например, неожиданно лягнуть Харитона так, чтобы тот сразу помер. Или начать орать во весь голос, призывая на помощь.

А может, броситься за борт и плыть или лететь, куда глаза глядят, то есть куда не глядят. Или, наконец, проглотить джинна Малая, который давно уже изрядно надоел, прыгая туда-сюда по капусте.

Трудно было сидеть спокойно, не поддаваясь этим диковатым чувствам, заполонившим всю душу.

Шухлик сдерживался из последних сил. Ещё немного, и отчебучит что-нибудь эдакое, безумное! Пробьёт копытом днище лодки, и будь, что будет!

Надеясь успокоиться, он обрывал на ощупь капустные листья и жевал их, ощущая, что и впрямь читает какую-то книгу или чей-то любопытный дневник. А когда добрался до кочерыжки, на душе стало легче и светлее.

Он продрался сквозь дебри смутных чувств и обнаружил в укромном уголке души тихую полянку, на которой дремало обиженное им Чу.

К счастью, оно не было злопамятным. Сразу очнулось и успокоило:

– Поверь, всё обойдётся! Побори страх, сомнения, неуверенность и тогда увидишь – ничего ужасного!

«Действительно, как же глупо расстраиваться из-за всяких мелочей вроде прыща на носу или потерянного кошелька, – неожиданно подумал Шухлик. – Чистое безумие!»

Слабое и нежное чувство начало крепнуть. Из внутреннего переросло вдруг во внешнее. И расположилось где-то над головой, повыше ушей, раскрывшись, будто новые глаза, приспособленные к местным условиям.

Шухлик словно выбрался из какой-то чёрной норы или вынырнул из глубочайшего колодца.

Вокруг струился синеватый свет, в котором можно было различить и лодку, и остатки капусты, и огромного лодочника Харитона. Он был странной расцветки, чуть пурпурный, и слегка расплывчатый, как в тумане. Но всё равно казался таким милым, что хотелось его расцеловать.

А как изменился Малай! Куда подевался дурашливый красный ослик с горбиком на спине и пиратской повязкой на глазу? Шухлик впервые увидел джинна в истинном обличье стихийного духа – он трепетал в воздухе бездымным пламенем, какое бывает над газовой конфоркой.

Да, мир не исчез, не растворился! Просто в здешних краях, в кармане пространства и за пазухой времени, он был неподвластен пяти обычным чувствам. Они, эти чувства, не знали, как его воспринять.

А вот чувство Чу знало и умело. Оно показывало такое, чего Шухлик раньше и представить себе не мог.

Ярко-зелёный океан поднимался за лодкой круто вверх, но не обрушивался волной, а замирал прозрачной стеной, за которой плавали, как в аквариуме, птицы и летали рыбы.

Может, с помощью Чу Шухлик видел всё не так ясно и отчётливо, как, например, джинн Малай, однако ничего особенно скверного в кармане пространства, за пазухой времени не замечал. Напротив, это обиталище выглядело на редкость привлекательно. Будто на картинке, нарисованной ребёнком, ещё помнящим из прошлой жизни, как тут всё устроено.

Какой-то особенно крупный метеорит, стеная и охая, промчался по жёлтому небу и так врезался в безмерье и безвременье, что они задрожали мелкой дрожью, будто собака при ударе грома.

Шухлик почуял, что с этим камнем, свалившимся с Небесного дна, ему ещё придётся иметь дело. Так, во всяком случае, говорило Чу. Шухлик решил разобраться позже, верить ли ему безусловно или не до самого конца?

Совсем неподалёку в океане плавал и нырял скалистый остров, весьма напоминавший пуп.

– Не это ли пупок Земли, связывающий её с небом?! – подскочил Шухлик, озарённый догадкой.

Лодочник Харитон задумчиво обернулся к нему, шевеля лохматыми бровями и усами.

– Здесь живут одни Лемуры. И никаких пупков!

– Интересно бы познакомиться, – заметил Шухлик. – Они, кажется, такие большеглазые, ползают по деревьям и записаны в Красную книгу!

– Да, много я чудаков сюда перевёз, – вздохнул Харитон. – Помню и твоего предка Луция. Большинство прекрасно знало, куда путь держат, – последний в их жизни. А вы, братцы ослы, похоже, до сих пор не догадываетесь! Вот что чудно!

– Ну, ничего особенного! – возразил Малай. – Решили прокатиться да ошиблись маршрутом! Всякое бывает, когда брат-шайтан шалит…

– Хорошенькая ошибка! – рассмеялся Харитон. – Да, пожалуй, рано вам ещё в безмерье и безвременье! Так что, если пожелаете, верну вас, откуда забрал! Даром верну! Бесплатно. Поживите ещё на белом свете, поглядите чудес…

Малай, казалось, был совсем не против. Однако Шухлик не согласился.

«Ничего не бойся! – нашёптывало ему чувство Чу. – Глупо возвращаться, когда выпала такая удача, – осмотреться в кармане пространства, за пазухой времени. И вообще не было никакой ошибки! Просто скучно идти по маминому пути, как по компасу. Заранее известно, чем дело кончится. Уже попили бы чаю с Диваном-биби, и – никаких приключений! Короткий путь не всегда лучший!»

– С вашего позволения, мы где-нибудь здесь выйдем, – сказал Шухлик. – Разомнём ноги!

Харитон едва весло не выронил.

– Может, вы какие-нибудь инопланетяне в образе ослов? Уж больно чудаковаты, словно не от мира сего! Впрочем, коли хотите, вылезайте. Здесь вы совершенно свободны, как прохожие на улице!

Он остановил свой чёлн.

Пока Малай колебался, мотаясь над капустой, будто слегка коптящий факел на ветру, Шухлик шагнул за борт и смело поскакал по зелёной океанской воде. Следом устремился джинн, хоть и огненный, но очертаниями по привычке напоминавший осла.

О, как чудесно в безмерье и безвременье то ли скакать, то ли лететь по зелёному океану, который смыкается с жёлтым небом!

Только ради этого удовольствия уже стоило остаться!

– Запомните, тут всё зыбко и всё превращается из одного в другое! – крикнул вслед Харитон. – Главным образом – судьбы! Так изменятся, что родная мама не узнает.

Но Шухлик уже не слышал лодочника. Он беззаботно прыгал и сигал, скакал и галопировал, как в детстве на тихом уютном дворе хозяина Дурды.

Он понял, что в блуждании и потерянности есть великий смысл, потому что возможно открыть новые пути!И счастлив тот, кто ищет их даже в кармане пространства и за пазухой времени.

Лемуры

Подняв голову, Шухлик заметил, что в золотом воздухе мельтешат полупрозрачные шары, кубики и пирамидки. Одни едва различимы, другие – куда темнее и тяжеловесней с виду.

Кажется, многие вроде бы общаются друг с другом, сближаясь, отдаляясь, соприкасаясь вершинами и гранями.

– Это и есть Лемуры, мой господин! – прокричал Малай, стараясь держаться подальше от кубиков и пирамидок. – Души усопших! Может, они и записаны в какую-нибудь книгу, но вряд ли в Красную! Среди них шары – добрые духи, по имени Лары, покровители своих потомков. А кубики…

Он не успел сообщить, кто они такие. Множество кубиков, целый рой, неприятно жужжа, подлетели и окружили Шухлика с Малаем.

Они теснили, подавляли и угнетали, будто загоняли в какую-то яму или клетку. Стало трудно дышать, затошнило и тяжело загудело в ушах.

Малай слабо потрескивал, как затухающая свечка.

– Вот почему это обиталище скверно, – едва звучал его голос. – Кубики – злые духи Ларвы, не нашедшие покоя после смерти. От них всего можно ожидать.

К счастью, подоспел отряд пирамидок и разогнал рой кубиков.

– Это Маны, – сказал Малай, отдышавшись. – Они на перепутье – между Ларами и Ларвами.

Впрочем, пирамидки казались вполне доброжелательными. Приглядевшись к Шухлику, одна из них улетела куда-то, но вскоре вернулась с прозрачно-бриллиантовым шаром.

Шухлик сразу проникся к нему родственными чувствами.

А пришедший в себя Малай воскликнул:

– Ах, какое сходство! Готов поклясться, мой господин, что это добрый дух твоего предка Луция!

Действительно, это был знаменитый Луций. Он обнял Шухлика так ласково, как это умеют одни лишь шары Лары.