Рука Джотто - Пирс Йен - Страница 26

— Разумеется, — пробормотала Флавия. Она сама не ожидала, что пробудет здесь так долго и почерпнет столько важной информации.

— Ну, что вы об этом думаете? — спросила она Мэнстеда, когда они вышли на улицу.

— У меня нет слов, так я возмущен, — ответил он.

— Это только поначалу, — улыбнулась Флавия.

— Вы хотите сказать, что уже встречались с подобным?

— Честно говоря, я сама удивлена. Посредники обычно не отказываются от приличных комиссионных, даже если есть подозрение, что картина краденая. Это действительно редкость. Уинтертон оказался честнее, чем я предполагала, если, конечно, говорит правду. Он легко мог продать картину через другого посредника. Как вы думаете: это можно проверить?

— А что это за картина? Еще одна из знаменитого списка подвигов «Джотто», на котором помешан ваш босс Боттандо?

— Да, теперь на нем висят уже три картины — Уччелло, Фра Анджелико и Поллайоло. Вы можете выяснить что-нибудь насчет бельгийской коллекции?

— В Бельгии я почти никого не знаю.

Флавия достала блокнот и нацарапала имя и телефон.

— Попробуйте связаться с этим человеком. Скажите, что от меня. Он должен помочь вам.

Мэнстед забрал листок и засунул его в карман. Флавия одарила его сияющей улыбкой.

— Представляю, как надоела вам, — сказала она.

— Нисколько, — галантно ответил Мэнстед и вздохнул.

Прибыв в столицу, Аргайл первым делом заехал домой и переоделся во все чистое. После этого он решил, что может нанести визит вежливости своей старой приятельнице Люси Гартон. Сказать, что они хорошо знали друг друга, было бы большим преувеличением, учитывая краткое знакомство во время учебы в университете. Просто удивительно, какая любовь вдруг охватывает человека к почти незнакомым людям, когда ему от них что-нибудь нужно.

Аргайл не видел Люси Гартон уже несколько лет, но через общих знакомых следил за ее карьерой. Так, например, ему передавали, что сразу после окончания университета она храбро окунулась в сложный и нестабильный мир торговли произведениями искусства. Начинала она с банальной должности ассистентки (читай — секретарши), очень быстро зарекомендовала себя как хороший администратор и была переведена на должность организатора выставок. Однако этим ее продвижение по службе не ограничилось — в настоящее время она работала экспертом-оценщиком в одном из небольших торговых домов, пытающихся отхватить кусок от пирога таких монополистов, как «Кристис» и «Сотбис».

Но главное — именно на их аукционах Форстер продавал и покупал картины из Уэллер-Хауса. Аргайлу не терпелось встретиться с Люси и расспросить ее о нем. Если Форстер действительно колесил по Европе, похищая картины, то какой ему смысл разыскивать Веронику Бомонт (а судя по всему, он специально ее разыскивал) и наниматься к ней на работу? Жалованье, которое она ему платила, было сущей мелочью в сравнении с доходом от продажи полотен великих мастеров вроде Фра Анджелико. Должно быть, он преследовал какую-то определенную цель, но что это была за цель, оставалось неясным.

Кроме того, Аргайлу хотелось оказать небольшую услугу миссис Верней — просто чтобы сделать ей приятное, а не потому, что он надеялся занять место Форстера в случае, если она решит поправить дела продажей оставшихся картин.

Такова была цель его визита, однако он не был настолько наивен, чтобы рассчитывать на откровенность старой знакомой, особенно после того, как его проводили в ее личный кабинет, что свидетельствовало о высоком положении, занимаемом Люси Гартон.

Он ломал голову, как бы потактичнее сформулировать вопрос «Что вас связывало с этим преступником»? Работники аукционных домов не любят таких вопросов, а Люси с ее острым умом моментально уловит суть вопроса, как бы ловко он его ни маскировал. Но в конце концов, попытка — не пытка.

К счастью, молодая женщина обрадовалась его визиту, хотя столь же очевидно удивилась неожиданному появлению давнего знакомого. У Люси было очень приятное лицо, но Аргайл отлично помнил, что за этой миловидной внешностью скрываются твердый ум и железная воля. Возможно, именно контраст между внешностью и характером способствовал ее быстрому продвижению. Аргайл честно признался, что пришел не только ради удовольствия видеть ее.

— Догадываюсь. Тебе нужна работа?

— О нет, — сказал он. Вопрос в лоб слегка покоробил его.

— Это хорошо, у нас нет вакансий.

— Я пришел задать тебе пару вопросов об одном из ваших клиентов.

Люси предупреждающе выгнула бровь, и в ее взгляде Аргайл ясно прочитал: «Это конфиденциальная информация, мы никогда не разглашаем сведения о клиентах».

— Это бывший клиент. Человек по имени Джеффри Форстер. Он уже умер, так что тебе нечего опасаться.

— Умер?

— Упал с лестницы.

Она пожала плечами:

— Ну тогда ладно. Я смутно припоминаю его имя.

— Насколько я знаю, он продавал и покупал у вас картины?

— Думаю, да, но точно не помню. А зачем это тебе?

— Дело в картинах. — Аргайл подошел к опасной теме и начинал нервничать. — Нужно выяснить кое-какие детали.

Люси терпеливо смотрела на него.

— Непонятно, откуда появились эти картины. А хотелось бы знать.

— Кому хотелось бы знать?

Аргайл кашлянул.

— Ну, в общем, полиции. Видишь ли, какое дело — возможно, эти картины не принадлежали ему.

Женщина слегка насторожилась и Аргайл понял, что пора рассказать всю правду. Насколько он помнил, Люси терпеть не могла лжи и недомолвок. С ней лучше всего работал принцип: откровенность за откровенность. Вот и сейчас: чем больше он рассказывал о Форстере, тем больше она расслаблялась. Под конец ей стало даже интересно.

— Ты говоришь: он в основном похищал итальянские полотна? Я правильно тебя поняла?

— В основном да. Его интересовали пятнадцатый и шестнадцатый века.

Люси покачала головой:

— Я занимаюсь только датскими и английскими художниками, к итальянским меня не подпускают. С ними работает Алекс.

— Кто такой Алекс?

— Босс. Он считает себя великим экспертом. Мы с ним на ножах. Он спит и видит, как бы избавиться от меня. Итальянское искусство — моя главная специализация, но он устраивает жуткий скандал, стоит мне хотя бы взглянуть на какую-нибудь из его картин. Он убежден, что никто, кроме него, не разбирается в итальянской живописи. Это его империя. По-моему, он просто боится, что кто-нибудь выявит его некомпетентность.

— Значит, если Форстер пытался пропихнуть свои итальянские сокровища через ваш аукцион…

— Алекс наверняка брал их. Надо же, как интересно, — сказала она и немного помолчала. — Если выяснится, что они были подделкой, и возникнет вопрос, почему мы их пропустили… Хм…

Наступила еще одна долгая пауза, во время которой Люси размышляла, а Аргайл думал о том, как плохо влияют на характер разногласия с начальством.

— Хорошо, — сказала она, выходя из задумчивости, — что конкретно тебе нужно от меня?

— Это зависит от того, чем ты готова помочь.

— Мы придерживаемся политики тесного сотрудничества с полицией, чтобы сделать рынок произведений искусства более чистым, — отбарабанила Люси заученную фразу.

— Вы в самом деле помогаете полиции?

— Нет. Но когда-то же надо начинать. Итак, чего ты хочешь?

— Мне нужен список всех вещей, проданных Форстером через ваш дом. И, пожалуй, купленных тоже. Еще меня интересует, не ваши ли оценщики производили опись имущества в Уэллер-Хаусе.

— Посмертную?

Аргайл кивнул:

— Я знаю, что Форстер приглашал профессиональных экспертов для проведения инвентаризации, и мне вдруг пришло в голову, что он мог сделать это через вас. Вы оказываете подобные услуги?

Она хмыкнула:

— Еще бы, это дает нам преимущество перед другими домами, когда клиент принимает решение продать свои сокровища. Во всяком случае, это я смогу для тебя узнать. А вот что касается дел самого Форстера, то с этим сложнее. Все бумаги хранятся в кабинете Алекса, и мне не хотелось бы его беспокоить. Надеюсь, ты поймешь меня.