Перст указующий - Пирс Йен - Страница 124

И лишь тогда в глубокой задумчивости я вернулся в мои комнаты в Новом колледже и узнал, какие страшные события произошли там в ту ночь. Гров умер вместо меня, а моя комната была перевернута вверх дном, и бумаги пропали.

Вина Кола в этом возмутительном поругании закона была мне столь же ясна, как если бы я собственными глазами видел как он подливает в бутылку яд, а его невозмутимая дерзость – ведь он посмел вернуться в колледж, чтобы первым обнаружить (с какими возгласами потрясения! С каким горем и ужасом!) дело рук своих, ужаснула даже меня. Смотритель Вудворд рассказал мне, будто итальянец пытался – коварными умозаключениями и уклончивыми словами – склонить колледж к мысли, что Гров умер от апоплексического удара, и, дабы разоблачить эту ложь, я просил Вудворда поручить Лоуэру осмотреть покойного.

Лоуэр, разумеется, был польщен этой просьбой и с готовностью согласился. И он оправдал мое доверие, так как одного взгляда на труп Грова ему хватило, чтобы задуматься, и вид у него стал недоуменным.

– Я не решился бы сказать, будто это был удар, – с сомнением произнес он. – Я никогда не видел, чтобы при апоплексии изо рта шла пена. Однако синева на губах и на веках совпадает с диагнозом, и мои друг, видимо, поспешил принять во внимание только эти симптомы.

– Возможно, он что-то съел? – спросил смотритель.

– Он обедал в трапезной, не так ли? Будь причиной еда, то вы все были бы мертвы. Я осмотрю его комнату, если хотите, может быть, там мы найдем что-нибудь.

Вот так Лоуэр обнаружил бутылку с осадком на дне и вернулся в дом смотрителя сильно взволнованный, объясняя суть опытов, какие можно поставить, дабы узнать, что это за вещество. Вудворда эти частности нисколько не заинтересовали. Однако я нашел их поразительными и, так как не раз беседовал с мистером Шталем, понял, что Лоуэр совершенно прав, предлагая прибегнуть к его услугам. Оставался, разумеется, Кола, ибо подобный шаг неизбежно насторожил бы его. И потому я решил, что прямой путь будет здесь наилучшим, и предложил Лоуэру привлечь итальянца к этим изысканиям, дабы посмотреть, не выдадут ли его поступки или речи тайные замыслы. Я без труда мог бы добиться его немедленного ареста, но был уверен, что еще не разгадал до конца всей тайны. Мне требовалось время, и Кола пришлось оставить на воле. Хотя я ничего не объяснял, Лоуэр уловил скрытый смысл моих советов.

– Не можете же вы подозревать в убийстве Кола? – спросил он. – Я знаю, что вы получили о нем дурные сведения, но зачем ему совершать подобное преступление?

Я совершенно его успокоил, но указал, что, раз Кола был последним, кто видел доктора Грова живым, на его счет неизбежно должны возникнуть подозрения. Однако неучтиво по отношению к нашему гостю предать эти подозрения огласке, и я умолял доктора Лоуэра, чтобы он ни словом о них не обмолвился.

– Мне бы не хотелось, чтобы он по возвращении домой, он отзывался о нас перед всем светом, – сказал я. – Вот почему мне кажется разумным пригласить его присутствовать при вскрытии. Ведь вы могли бы устроить так, чтобы он один оказался возле тела и коснулся его. Так вы увидели бы, не обвинит ли его труп.

– У меня нет оснований верить в надежность подобной проверки, – ответил Лоуэр.

– И у меня тоже. Но это рекомендованная процедура при дознании, и она существует века и века. Мудрейшие законоведы признают, что это полезная и необходимая часть следствия и судебного разбирательства. Если труп закровоточит, мы получим подтверждение. Если нет, уже этим он будет наполовину очищен от подозрений. Но не дайте ему заподозрить, что он подвергся такому испытанию.

Глава десятая

Я не стану повторять уже сказанное другими или пересказывать события, которым сам не был свидетелем. Все, о чем я повествую, я видел собственными глазами или узнал со слов людей безукоризненной репутации. Кола не догадывался о павших на него подозрениях и потому не имел причин извращать рассказ о том вечере, когда он, Лоуэр и Локк вскрывали тело доктора Грова на кухне смотрителя Вудворда. По этой причине, полагаю, рассказ его в большей своей части правдив.

Лоуэр сообщил мне, что устроил так, чтобы Кола оказался возле оголенного трупа до того, как был сделан первый надрез, и прекрасно видел, что душа Грова не призвала к отмщению и не обвинила своего убийцу. Означает ли это, что подобные проверки действительно бесполезны или что требуется произнести надлежащие молитвы или проводить эти испытания (как говорят некоторые) на освященной земле, я не берусь судить. На некоторое время подозрения Лоуэра в отношении человека, которого он считал своим другом, развеялись, а у меня появился досуг поразмыслить и в первый раз допросить молодую Бланди.

На следующий же день я вызвал ее к себе в комнату под предлогом, будто желаю побеседовать с ней и решить, возьму ли я ее себе в услужение, ибо негодные бездельники-мастеровые приблизились наконец к завершению своих трудов, и у меня были все основания полагать, что вскоре у меня вновь появится дом, какой я смогу назвать своим. Так как мое положение в прошлом году несколько улучшилось, я решил держать четырех, а не трех, как прежде, слуг и поддаться на нескончаемые просьбы моей докучливой супруги и нанять ей собственную горничную. Это преисполнило меня печалью, ведь одновременно я должен был подумать о замене Мэтью. Бремя потери омрачало мою душу, когда я глядел на представавших предо мной грязных, неграмотных и тупых нерях, недостойных чистить его башмаки, не говоря уже о том, чтобы занять его место.

Разумеется, я не стал бы даже помышлять о том, чтобы дать место Саре Бланди, хотя во всем, что касалось внешних приличий, встречались горничные и похуже. Я не из тех мужей, кто позволит доброй христианке завести французскую потаскуху, чтобы та причесывала ей волосы. Напротив, здесь надобна девушка рассудительная и трудолюбивая, здравомыслящая и благочестивая, опрятная в одежде и в поведении. Такую девушку нелегко подыскать, и, будь у нее иные родители и вероисповедание, Сара Бланди подошла бы мне во всех отношениях.

Сам я прежде ее не встречал и с интересом заметил похвальное смирение в том, как она держалась, и разумность ее речей. Даже Кола, помнится, указывает именно на эти ее черты. Однако дерзость, о которой он тоже пишет, не осталась сокрытой надолго, ибо как только я сказал ей откровенно, что не намерен нанимать ее, она вздернула подбородок, и в глазах ее вспыхнул вызов.

– Значит, вы впустую потратили мое время, вызвав меня к себе, – сказала она.

– Твое время и существует для того, чтобы его тратить, если мне так угодно. Я не потерплю от тебя дерзости. Ты ответишь на мои вопросы, иначе тебя ждут серьезные неприятности. Мне прекрасно известно, кто ты и откуда.

Ее жизнь, должен сказать, нисколько меня не касалась. Если б она навязалась какому-нибудь доверчивому мужчине, пребывающему в неведении о том, кто она, ее удача нисколько бы меня не опечалила. Но я знал, что никто по доброй воле не возьмет ее в жены, если ее прошлое станет известно, ведь такой брак подверг бы его всеобщему порицанию. Однако такой угрозой я мог принудь ее к повиновению.

– Ты, если не ошибаюсь, прибегла недавно к услугам итальянского врача для лечения твоей матери. Человека высокого положения, высокого звания на своем поприще. Могу я спросить, чем ты платишь ему?

Она покраснела и понурила голову при этом обвинении. Странно, не правда ли, что великодушие может простираться столь далеко. Немногие из английских врачей поступили бы так своим временем и мастерством.

– Мистер Кола порядочный и добрый джентльмен, – сказала она. – И он не думает о плате.

– О, разумеется!

– Это правда, – сказала она с большой настойчивостью – я сразу сказала ему откровенно, что не смогу заплатить.

– Во всяком случае, деньгами. И все же он не жалеет трудов ради твоей матери.

– Я считаю его только добрым христианином.

– Он папист.

– Добрые христиане встречаются повсюду. В англиканской церкви я знаю многих, сударь, более жестоких и немилосердных, нежели он.