Литературные сказки и легенды Америки - Харрис Джоэль Чендлер - Страница 67

— Превосходно, — продолжал он, — ибо свидетельствует о том, что простая американская женщина начинает занимать достойное место в сфере деловой и общественной жизни своей нации... И шериф, и Телемах, и я глубоко ценим ваш общественный темперамент, дорогая мисс Тервиллигер, и я уверен, что ваше непосредственное участие принесет нынешней ярмарке непревзойденный успех.

— Ну, это вы, право, слишком, — с улыбкой сказала мисс Тервиллигер. Пойдемте, судья, мне пора возвращаться домой. Всего хорошего, шериф. До свиданья, Телемах.

С вами мы увидимся в воскресенье, как всегда.

После их ухода шериф и дядюшка Телемах долго еще спорили. Каждый обвинял другого в том, что по его вине мисс Тервиллигер узнала об их тайном соглашении. Но в конце концов они успокоились и пришли к выводу, что сама мисс Тервиллигер ни о чем не догадывается, а просто судья своими речами склонил ее тоже принять участие в состязании.

— Дядя Телик, — спросил Гомер, — а разве может быть на свете еще один такой же огромный клубок, как у вас или у шерифа?

— Ах, сынок, — со вздохом сказал шериф, — ты не знаешь этой женщины! Она очень умна, поверь мне, очень умна. А дядюшка Телемах уныло добавил:

— И мы можем опять оказаться в прежнем положении. Ведь что будет, если выиграет она? Снова нам придется ожидать ее решения. И, возможно, целую вечность...

В течение нескольких дней, оставшихся до открытия ярмарки, весь город, да что там город — весь округ только и говорил что о необычном состязании. Люди не только говорили об этом, но старались и помочь. У каждого из претендентов были болельщики, которые сейчас лихорадочно собирали веревки или нитки для своих любимцев. Кроме того, болельщицы мисс Тервиллигер сообщили, что она позволила себе потратить часть пряжи на то, чтобы связать совсем новое платье!

Когда мать Гомера услышала об этом, она тут же позвонила тете Агнессе и сказала:

— Нужно что-то сделать и для Телика. Ты же знаешь, он не может отличить пиджака от куртки!

И на следующий день они потащили его в магазин и выбрали ему очень милый клетчатый костюмчик, который так шел к его лицу и лысине.

Ну, а как только это стало известно шерифу, он сказал:

— Что ж, если они хотят устроить мыставку вод... то есть я хотел сказать — выставку мод, то за мной дело не станет!

И он отправил заявку в лучшее ателье Чикаго и заказал там самый модный двубортный костюм.

И вот наступил последний день перед торжественным открытием ярмарки, и Гомер с шерифом направились к дому мисс Тервиллигер, чтобы присутствовать при том, как ее клубок будут грузить на машину и отправлять к месту состязаний.

Клубок был так велик, что не пролезал в дверь, и пришлось вызывать городского плотника, чтобы он разобрал стену, — только тогда клубок скатили по доскам со второго этажа прямо в кузов грузовика.  

И пока грузчики с криками «Раз, два — взяли!» делали свое дело, шериф говорил:

— Н-да, это самый здоровенный клубок из всех, какие я видел. И какой аккуратный!

Сразу чувствуется ренская жука... то есть я хотел сказать — женская рука!

Тут подошел дядюшка Телемах и сказал:

— Да, чудесный клубочек! Отливает всеми цветами радуги. Очень красиво... Только ручаюсь, что нитки совсем не натянуты. Конечно, он такой мягкий, что его проткнешь кулаком.

— Зато какой здоровенный! — печально сказал шериф. — И пряжа так хорошо растягивается.

Минула беспокойная ночь, засияло новое утро — и ярмарка открылась. К двум часам дня трибуны ипподрома были переполнены. Народ толпился у изгороди, в проходах и даже на самом кругу.

Ровно в два часа участники состязаний вместе со своими ассистентами начали раскручивать клубки. Это захватывающее зрелище не помешало публике (особенно женской ее части) одобрительно оценить новое розовое платье мисс Тервиллигер и новые костюмы двух других претендентов.

После первых трех кругов и соревнующиеся, и их помощники страшно вымотались, им было жарко и хотелось пить. Поэтому, чтобы не прерывать состязание, судья принял такое решение: разматывать клубки станут по-очереди служащие ярмарки, а сам он вместе с главными участниками сядет в машину шерифа и будет следовать за клубками.

К концу первого дня соревнования клубок мисс Тервиллигер равнялся в поперечнике 5 футам 9 дюймам; клубок шерифа — 5 футам 3/4 дюйма, и клубок дядюшки Телемаха — 5 футам 8 дюймам. И шериф, и дядюшка Телемах были заметно обеспокоены.

После второго дня борьбы счет был такой:

Шериф и дядюшка Телемах несколько повеселели. Время шло, напряжение в борьбе нарастало, и за день до закрытия ярмарки турнирная таблица выглядела следующим образом:

А клубок каждого из участников чемпионата сделал вокруг ипподрома ровно девяносто девять кругов.

Дядюшка Телемах и шериф сейчас были уже совершенно уверены в победе каждый, разумеется, в своей — и в том, что недалека та минута, когда один из них будет объявлен чемпионом мира по собиранию веревок (и счастливым претендентом на руку и сердце мисс Тервиллигер).

И вот он наконец, заключительный день соревнований, день закрытия ярмарки. С самого утра толпы людей из города и со всей округи осаждали ипподром, где снова, как и вначале, сами претенденты будут разматывать свои клубки.

Шериф и дядюшка Телемах вышли на поле в новых, тщательно выутюженных костюмах.

Но мисс Тервиллигер, к удивлению многих, не надела своего нового розового платья. Все женщины сразу заметили, что на ней было ее видавшее виды сине-желто-малиновое платье — то самое, что она связала много лет назад и берегла все эти годы. Только сейчас оно было внизу отделано розовой каймой.

...Два часа пополудни. Пробил гонг, и мисс Тервиллигер первая начала разматывать свой клубок, а вернее, то, что осталось от него, потому что весь он уместился в изящной корзинке, которая была у нее в правой руке. В левой же она держала не менее изящный зонтик, раскрыв его над головой для защиты от довольно горячего осеннего солнца.

Почти все знали о том печальном факте, что клубок мисс Тервиллигер на 1/г дюйма меньше, чем у шерифа или у дядюшки Телемаха. И тем более все не могли не восхищаться силой духа и выдержкой мисс Тервиллигер, потому что было ясно, что она не может уже претендовать даже на второе место.

Дядюшка Телемах и шериф, совершенно уверенные в победе (каждый, естественно, в своей), начали раскручивать клубки медленно и с достоинством и время от времени бросали друг на друга зоркие ястребиные взгляды, следя, чтобы противник не слишком приближался к забору и тем самым не уменьшал диаметра круга, а также чтобы все узлы на его веревках были целы. Мужчины не прошли еще и четверти круга, когда мисс Тервиллигер достигла уже половинной отметки и вот-вот должна была остановиться.

Гомер с жалостью следил за худощавой фигурой с корзинкой в правой руке и зонтиком в левой, в потускневшем, видавшем виды платье сине-желто-малинового цвета с розовой каймой внизу.

Дядюшка Телемах и шериф тоже миновали половинную отметку, но у них еще был порох в пороховницах — иначе говоря, в их клубках еще оставалось немало веревок, и они их натягивали как только могли...

Мисс Тервиллигер продолжала идти, и нитка за ней продолжала разматываться, словно она держала в руках не простую корзинку с жалкими остатками ниток, а волшебную — с неиссякаемым запасом пряжи.

Три четверти круга... «Ну, все!» — вздохнул Гомер. Нет, мисс Тервиллигер по-прежнему шла размеренным шагом в своем платье сине-желто-малинового цвета с розовой каймой внизу, и в правой руке у нее была корзинка, а в левой, как вы уже помните, зонтик.

Последние футы дистанции. Шериф и дядюшка Телемах ускорили шаг и обогнали мисс Тервиллигер... И вот они остановились рядом, не дойдя полдюжины футов до судейской будки, напротив главного входа. Остановились на одной линии.