Шелк - Хансен Эва - Страница 50

– Не нужно ничего объяснять про Петру. Я прилетела не из-за ревности, а из-за беспокойства. В газетах сообщения о том, что Торстейн жив, значит, тебе грозила опасность.

– Линн, сядь ближе и дай руку. И послушай. Я забрал Петру потому, что она сказала, что к ней приходил тот, кто мучил. Обещал, что придет и увезет ее снова, потому что она послушная девочка. Он Петру просто зомбировал. Но администратор сообщила, что приходил Ларс Юханссон. Понимаешь, кто-то являлся под моим именем и зомбировал девушку. Ее врач Амундсен пошла навстречу и разрешила мне забрать Петру к себе, сказала, что она хорошо реагирует только на меня и Вангера. И еще, что ей нужна спокойная домашняя обстановка, чтобы вернуться в обычную жизнь, а потом очень долгое общение со специалистом. Честно говоря, думал сегодня же отвезти ее к вам, кому же приглядывать, как не Свену?

– Ты хочешь сказать, что это была последняя тайна?

Ларс хотел сказать «да», но вспомнил клуб Мрадо и честно признался:

– Нет. Но это все только из-за расследования. Я тебе потом расскажу. Не ревнуй, я люблю только тебя. Линн…

Разве она могла не поверить этим серым омутам, утонуть в которых ничего не стоило всегда, с самой первой минуты знакомства.

– Но если ты еще раз…

– Ни-ни! – Ларс здоровой рукой привлек жену к себе на грудь, поцеловал в висок. – Как бы сбежать?

– Это еще зачем?

– Я же не видел тебя голенькой целую неделю. Упущение.

– Вот еще! – вспыхнула Линн. – Тебе руку лечить надо.

– У меня две руки, но я могу справиться и вообще без них. Если ты мне поможешь, конечно. Линн, или ты убеждаешь врачей отпустить меня домой немедленно, или мы будем заниматься сексом прямо на больничной кровати. Выбирай.

Через полчаса они уже сидели в машине такси, следующей по Свеаваген. Нет, они даже заходить в квартиру на Эстермальмсгатан не собирались, просто обе их собственные машины остались возле дома. Пересев, Ларс посмеялся:

– Что-то я слишком часто стал ездить в твоей машине на пассажирском сиденье. Так и привыкнуть можно.

Им посигналила машина сзади. Это Вангер.

– Ты почему уехал из госпиталя? Как рука?

– Пока не отвалилась, дальше посмотрим.

– Ларс, я просто опоздал.

– Нет, если бы ты опоздал, были бы три трупа и никаких улик, Мартин слишком хитер. Получается, что это он увез Петру на остров. А как же Торстейн?

– Роль Торстейна во всем этом еще предстоит понять, но в том, что творилось с Петрой на острове, виноват только Мартин.

Рана Ларса уже не требовала пребывания в больнице или каких-то особенных условий лечения, только перевязки и время.

Петра снова замкнулась, она реагировала только на Ларса, не желая разговаривать ни с кем другим. И все же через неделю ее разрешили увезти в Швейцарию на берег Лак-де-л’Онгрен, чтобы в тиши и глуши восстанавливалось душевное равновесие.

Вполне ожидаемое препятствие возникло в виде Андреаса Флинта, Ларсу вовсе не хотелось, чтобы Флинт знал, где именно будет жить Петра. Пока Ларс добивался от врачей признания Петры вменяемой, хотя и очень уставшей, Кевин поступил иначе.

Флинт звонку Кевина Эка удивился, но решил, что это Ларс пытается выманить его для разговора, и встретиться согласился. Столы летней террасы Мосебаке и пивные кружки вполне подходили для беседы Кевина с Флинтом.

Но Кевин пришел не один, с ним был нынешний приятель Петер Хорн. Парни одеты свободно, поскольку не на службе. Ларса не видно…

Эк не стал ходить вокруг да около, ринулся прямо в бой, вернее, спокойно сообщил Флинту, что тот не будет чинить никаких препятствий отъезду Петры с Юханссоном ни сейчас, ни в будущем. Флинт удивленно приподнял бровь, намереваясь ответить, что если Ларс Юханссон намерен опекать Петру (хотя сам он не понимал, зачем это Юханссону, не относиться же всерьез к желанию Петры стать настоящей его племянницей), то стоило бы прийти самому и в более удобное место. А уж ультиматум предъявлять…

Он сказал Кевину нечто подобное, правда, смягчив выражения, и встал, намереваясь покинуть место встречи. Выслушивать требования, передаваемые какими-то мальчишками? Увольте.

Кевин усмехнулся:

– Сядьте. Ларс ничего не знает о нашей беседе, а вам, я полагаю, не стоит быть столь несговорчивым.

С этими словами он положил на стол фотографию, от которой у Флинта волосы встали дыбом. Нет, ничего особенного, но на снимке была его пассия, раскрытия связи с которой он боялся до смерти. Вернее, боялся того, что о продолжении этой связи станет известно ее ревнивому супругу-югославу, обещавшему в следующий раз не катер разбить и не физиономию самому Флинту, а настрогать его достоинство тонкими ломтиками и заставить самого же сожрать с гарниром.

– Откуда она у вас?! Это же шантаж!

– В чем шантаж? Я просто показал вам фотографию красивой молодой женщины, взятую, кстати, из Интернета. Мы сидим далеко от камер, о чем беседуем, не знает никто. Да если бы нас и подслушивали? Я не сказал ничего незаконного и ничего не сделал.

– Чего вы хотите?

– Я уже сказал: не стоит мешать Петре восстанавливать силы там, где ей лучше. Ни сейчас, ни позже.

– Но я должен знать, где она находится!

– Зачем?

– Я отец! – Флинт все еще оставался бледным, но теперь по лицу пошли красные пятна.

– Она совершеннолетняя.

– Но Петра не в себе, я оформлю опекунство.

– Но пока не оформили…

– Я все равно узнаю, где она, – упрямо возразил Флинт, разворачиваясь, чтобы уйти.

– Не советую, – внушительно напутствовал его Кевин. – Мрадо злопамятен и связи даже со своей бывшей не простит.

Андреас только махнул рукой.

Потягивая пиво, Петер восхищенно покачал головой:

– Ну ты и даешь!

– Учись. Петер, поехали домой, у нас пива полный холодильник и очень хочется расслабиться, сбросив с себя все эти тряпки…

Парень чуть смущенно кивнул: он еще не привык к своей роли не только ученика «опытного» следователя Эка, но и к несколько иному положению при нем. Глаза блестели восхищенно…

Ларс и Линн увезли Петру на берег красивого озера. Пришлось использовать сначала частный самолет до Женевы, а потом вертолет.

Девушка держалась дичком, но у озера ей очень понравилось. Понятно, что оттаивать будет долго. Заботу о девушке на себя взяла Мона, все же у нее огромный опыт работы с Жаклин.

Мона же немного погодя, воспользовавшись тем, что они с Линн остались на минуту одни – отправились за молочными продуктами к доброй фермерше, поинтересовалась:

– Линн, на кого похожа Петра?

Та вздохнула, но посмотрела в глаза Моне прямо:

– На мать и отца. На Жаклин и Торстейна.

– Ты догадалась? Главное, чтобы не догадался Свен, – вздохнула Линн.

Мона вздохнула тоже:

– Думаю, он все понял. Но Свен так крепко вдолбил себе в голову, что Петра его дочь, что отказаться от этой мысли не сможет. Он Юханссон по духу, а у них так все перепутано… Как-нибудь расскажу тебе некоторые секреты. Даже Ларс многого не знает. – Она чуть помолчала и добавила: – Свен не мог бы не заметить сходства Петры с Торстейном. Ты Торстейна видела мало, а он не раз. И Флинт все понимал.

– Тогда почему Ларс не понял?

– Ларс Петру до недавнего времени в глаза не видел, просто знал, что Жаклин родила дочь, которая умерла младенцем. Думаю, ее от Торстейнов и убрали, когда схожесть слишком в глаза бросаться стала. Петра самим своим существованием многих обрекла на необходимость скрываться. Думаешь, Торстейну было легко знать, что дочь рядом, а признаться в этом нельзя?

– Но как же Жаклин не узнала дочь, когда та появилась в квартире Адлера?

– Почему же не узнала? Жаклин ведь днем сидела в закрытом помещении, а вечером, думаю, пришел Торстейн с разоблачением. Мы не узнаем, что там произошло, пока Петра не пожелает рассказать. Она кого-то выгораживает еще с момента убийства Адлера, возможно, его самого. Но Петру расспрашивать пока нельзя, может совсем потерять рассудок, бедная девочка слишком много пережила.