Шелк - Хансен Эва - Страница 46

Кроме того, лак сильно стягивал кожу, а без закрепления с картинкой можно ходить только голышом и ни к чему не прислоняясь. Магнус быстро рисовал, они любовались, фотографировали и отправлялись в душ.

– Нерентабельное занятие, – смеялась Фрида.

– Глупенькая, для меня главное сам процесс рисования, когда ты стоишь смирно и не противишься ни тому, что я подробно изучаю твое тело, ни тому, что я касаюсь пикантных мест, ни тому, что возбуждаю, как хочу. Вовсе не обязательно вставлять внутрь всякую дрянь, особенно железную. И пороть тоже необязательно каждый день. К боли можно привыкнуть, она перестанет возбуждать, придется усиливать, а делать это бесконечно нельзя. А легкие прикосновения, например, кисточки, заставляют тебя выгибаться дугой.

– Магнус, а как те, кого расписывают прилюдно? Что чувствуют и почему спокойны они?

– Там нет задачи возбудить. Ну-ка, повернись, сейчас у нас змейка обовьется вокруг ноги и заберется туда, куда потом заберусь я.

Фрида терпеливо поворачивалась…

А еще они занимались сексом в самых непредсказуемых местах. Минет в машине казался обычным делом. Конечно, опасения попасть в полицию за нарушение общественного порядка возбуждали, но они быстро поняли, что удовольствие того не стоило. Магнус нашел выход: он включал проектор или 3D телевизор, они надевали очки и занимались любовью в саванне рядом с рычащими тиграми, на крыше небоскреба или на краю водопада.

Детские игрушки? Но разве то, чем с Густавом занималась Фрида, а теперь Бритт, лучше? По крайней мере у нее не было вздувшихся рубцов на спине, не болели внутренности и суставы. Боль была, но дозированная, не на грани переносимого. Секс был частый, и подчинение тоже. А вот унижения не было.

Густав любил ее тело, постоянно об этом твердил и использовал.

Магнус тоже любил и тоже использовал. Но любил иначе – изучал каждую клеточку, заботился, ухаживал, делал массаж, разрисовывал. Магнус знал состояние ее тела лучше нее самой, потому они бегали по утрам (Фрида вспоминала Линн, для которой пробежка по лестнице Последнего Гроша была ритуальной), ходили в зал, плавали…

Ее образ жизни изменился вдруг, и при этом незаметно.

С Густавом Фрида никогда ни о чем, кроме секса, не говорила. С Магнусом у них нашлись тысячи общих интересов, он учил ездить на мотоцикле, она его правильно держать оружие во время стрельбы, он ее – компьютерным премудростям, она его – любить поэзию… Вместе готовили всякую всячину (Фрида забыла о существовании полуфабрикатов), вместе смотрели фильмы, рисовали картинки, гоняли на мотоцикле или отправлялись в маленький домик в лесу, чтобы покормить комаров…

Или, например, в секцию скалолазания, где Магнус довольно невежливо советовал Фриде не тащить свою задницу, а подтягиваться на руках, подсаживал снизу и даже основательно шлепал.

Конечно, все это не сразу, Фриде пришлось привыкать к новому образу жизни, который очень нравился. Она похорошела, и дело не только в физической нагрузке или свежем воздухе, лучший пластический хирург и косметолог для женщины – забота и любовь мужчины, который рядом. Именно забота, а не постоянное желание.

Быть желанной – значит постоянно стараться соответствовать. Это, конечно, подстегивает, но куда лучше купаться в любви и заботе, пусть и жесткой. Ей тоже приходилось соответствовать растущим требованиям Магнуса, но, пребывая постоянно в его руках, Фрида тем не менее не была рабыней, скорее партнером, пусть младшим, но вовсе не сексуальной игрушкой.

Магнус не только не ограничивал ее передвижения и не регламентировал время пребывания вне дома, но и сам временами напоминал:

– Нечего ко мне липнуть, живи сама.

Она даже от квартиры напротив его квартиры не отказалась, это была ее тихая гавань, куда можно уйти, чтобы просто побыть одной.

Куда-то уходил или уезжал и сам Магнус, он не рассказывал, она не спрашивала.

До конца лета стоял закрытым офис, в сентябре предстояло решить, будет ли она пытаться реанимировать следовательскую деятельность или все же бросит, остановившись на разовых операциях по договору. Это советовал Магнус.

В общем, Фриде из трех подруг повезло больше всех.

У Линн жизнь основательно отравлена ревностью и тайнами Ларса. Фрида понимала, каково подруге: живет, словно движется без фонаря в темном лесу, никогда не знаешь, что за зверь за каждым кустом. Она уже поняла, что Ларс не рассказал жене о знакомстве с Мрадо. Недоумевала почему и даже попросила Магнуса посоветовать Юханссону поведать жене о походе в клуб.

Реакция была неожиданной:

– А ты откуда об этом клубе знаешь?

– Была однажды с Густавом.

– Ты…

– Нет, успокойся, только посмотрела, увидела там Петру с Адлером, ужаснулась и едва не порвала тогда с Густавом.

Магнус пробурчал:

– Зря не порвала.

– Думаю, тогда мы бы оставались просто друзьями.

– А мы и так просто друзья уже больше семи часов. Иди ко мне, дружбе сегодня пора перерастать во что-то более сексуальное. А Ларсу ничего советовать не буду, он большой мальчик, справится сам.

– Но недоверие способно разрушить любовь!

– Фрида, до чего же я люблю, когда ты голенькая начинаешь философствовать. Оставь в покое Юханссонов, займись мной.

Конечно, Магнус прав: это дело Юханссонов и только их, но Фрида сочувствовала Линн.

Сочувствовала она и Бритт, как выяснилось, зря. Просто Фрида благодаря собственному опыту знала, что такое попасть во власть Густава. Сначала Бритт с удовольствием играла роль сексуальной игрушки, даже минет на крыльце сделала. Она не выходила из дома, покорно расхаживала голышом, выполняла любые команды и требования Густава, соглашалась на любые фантазии.

А потом произошло что-то немыслимое. Даже сам Густав не понял, как и когда они поменялись ролями. Нет, Густав не ходил дома раздетым и не забросил работу в угоду американке, но фантазии Бритт оказались куда более смелыми, а она сама изобретательнее своего «хозяина». Постепенно уже она, а не Густав диктовала, как и где заниматься сексом, за что и как пороть, какими девайсами пользоваться. Произошло то, что категорически не рекомендуется в БДСМ – нижняя взяла верх.

Бритт не одевалась в черную лайкру и не брала в руки плеть, она оставалась послушной рабыней, якобы готовой на все, только вот это «все» придумывала и диктовала она сама. Густаву оставалось играть роль хозяина по написанному ею сценарию. Сначала нравилось, постепенно привык.

Самое большое удовольствие для мазохистки – получать ту боль, которую желаешь.

Бритт оказалась махровой мазохисткой и вынудила Густава причинять ей боль по ее же усмотрению. Он и не заметил, как попал под каблук своенравной американки.

Больше всего веселилась, осознав такое положение дел, Фрида.

– Бритт, ты потрясающая! Превратить Густава в сексуальную игрушку…

Подруга скромно опускала глазки:

– Что ты! Я послушная кукла, только очень хрупкая и капризная. У нас взаимопонимание, он мной пользуется столько, сколько я хочу и как хочу, к обоюдному удовольствию. Почему ты так не могла?

– Мне и с Магнусом хорошо.

– Это я вижу, расцвела…

Но до того произошли некоторые события.

Проблемы возвращаются

Кевин явился в кабинет Вангера без приглашения и просто плюхнулся на стул с мрачным видом. Даг вскинул на него глаза:

– Что?

– Нашли труп Торстейна.

– Жалеешь, что не удалось самому пристрелить или придушить? Где нашли?

– Рыбак зацепил на удочку возле Скарпё.

– Где?

– И пролежал этот труп в воде долго, с того времени, как из машины вывалился. Просто искали чуть подальше.

– Та-ак… – Теперь Вангер отложил в сторону бумаги, которыми занимался. Это уже серьезно. – Как опознали?

– Торстейн это, все приметы сходятся. Конечно, Ларс сейчас приедет на опознание, но можно не сомневаться: на сей раз с той стороны острова, где надо, и родинка на левой ключице есть.