Шелк - Хансен Эва - Страница 17

Отпустив, приказал:

– Держи все, что я в тебя влил, не выпускай, не то накажу.

Но ноги снова поставил на ширину плеч и прикрепил поножами.

– Я не смогу, – прошептала Петра, пугаясь собственной смелости.

– Тогда так, – внутрь проник большущий фаллоимитатор, настолько большой, что она едва не закричала от размеров.

– Что, толстенький? А что будет, когда в зад загоню?

– Нет!

– Куда ты денешься?

– Мне домой пора, – всхлипнула от боли и страха Петра.

Он кивнул:

– Мне тоже. Дела ждут. Про тебя мы сейчас предупредим, что ты в загуле на пару дней, а мобильник вот-вот сядет. Это чтобы не искали, пока я тобой наслаждаться буду. Я сейчас уеду, но вечером вернусь, чтобы еще помучить тебя. Ты у нас девочка терпеливая, многое вынесешь… Постой так, а чтобы не скучно было, вот это. – Он нажал кнопку на пульте, и внутри у Петры заработал вибратор. – Будет работать по пятнадцать минут через каждые… ну, ладно, для начала через час. Я вернусь, жди, дорогая.

Петра почувствовала, что накатывает очередной оргазм, но все же попробовала закричать:

– Эй!

– Что за эй?

– Я пить хочу.

Он чуть подумал, кивнул:

– Сейчас, дорогая, все сделаем.

Принес бутылку с водой, поставил на тумбочку, сунул туда один конец длинной трубочки-шланга, такими пользуются дети, когда пьют колу из баллончиков на голове. Второй конец подал ей в рот:

– Выронишь, я не виноват. Все условия, наслаждайся.

Она слышала, как защелкнулся замок двери в комнату, как он удалялся по коридору, но не больше: в доме хорошая звукоизоляция.

Петра осталась одна в пустом доме на безлюдном острове, распятая с работающим безжалостным вибратором внутри. Руки и ноги затекли, она попробовала пошевелить, насколько позволяли цепочки. Делать это приходилось осторожно, чтобы не опрокинуть бутылку с водой.

Вибратор все же сделал свое дело, она испытала оргазм, причем довольно бурный.

Сжимала и разжимала кулаки, приподнималась повыше на цыпочки, чтобы ослабить напряжение в локтях и плечевых суставах, проседала пониже, чтобы пошевелить ногами и хоть чуть-чуть согнуть колени, шевелила тазом…

И вдруг почувствовала, что вибратор снова заработал. Черт возьми, только этого не хватало! Как ни сдерживалась, определенные мышцы начали сокращаться.

Когда он появился в комнате, Петра уже мало что соображала. Руки и ноги онемели, бутылку с водой она все же перевернула, а в очередной раз включившийся вибратор вызвал не только оргазм, но и мочеиспускание.

Освобождая Петру от наручников и поножей, он морщился:

– Фу, какая вонючая девочка! Тебя не учили, что писать под себя нехорошо?

Девушка без сил сползла на пол. Руки опустились с трудом, Петра подумала, что, постой она вот так до утра, суставы вывихнулись бы окончательно. Болела спина, болело все внутри. Но ее мучитель не собирался с этим считаться. Он освободил от вибратора, но снова надел наручники и поножи с более длинными цепочками и приказал:

– Сходи в туалет и душ. Там все есть. У тебя на все два часа.

И ушел. Снова щелкнул замок в двери. Петра подумала о том, что лучше вообще лежать, не шевелясь, пусть делает с ней все, что хочет. Но она чувствовала себя настолько грязной, что одна мысль о душе вдохновляла.

С трудом поднявшись, побрела в санузел.

Даже просто открыть воду оказалось непосильным трудом, пока добилась, чтобы душ заработал, выдохлась совсем. Едва удержалась на ногах, пытаясь закрыть дверцы душевой кабины, в результате на полу рядом с ней образовалась целая лужа. Вяло проползла мысль, что теперь все равно.

Не в состоянии стоять, Петра присела, привалившись к стенке кабины, и просто сидела под тугими струями воды, которая постепенно становилась все горячее. Кабину заволокло паром…

Возможно, именно обжигающая боль от горячей воды на незаживших следах от плети на спине, которые Петра получила еще в клубе, где была с Адлером, заставила ее очнуться. Держась за стенку, поднялась на дрожащих ногах, отрегулировала воду, потянулась к шампуню на полочке, но руки в наручниках подчинялись плохо, тем более они столько времени были подняты. Шампунь упал, жидкость пролилась в поддон душевой кабины, пока подняла и вернула на место, половины флакона как не бывало.

Он вернулся раньше, чем сказал, обнаружил Петру сидящей в душе, разозлился:

– Ты до сих пор не вымылась?!

Петра с трудом поднялась на дрожащие ноги, попыталась хоть как-то привести себя в порядок. Особенно старательно вымыла интимные места, казалось, их осквернили, надругались, хотя ничего особенного не произошло. Когда-то Адлер применял куда более жесткие методы и делал все чаще, но он хотя бы как-то старался, чтобы ей тоже было приятно.

Нет, не это главное. Страшно то, что она, так рвавшаяся в замок и желавшая переплюнуть Линн, теперь здесь, однако это совсем не похоже на ожидания. Неужели Линн прошла через такое же? Неужели надо так дорого заплатить, чтобы стать Юханссон?

Петра чувствовала, что не готова к такой оплате. Она уже согласна отказаться от любых притязаний на наследство Жаклин, от всего, только бы ее вернули в ее квартиру и оставили в покое.

А вдруг это подстроено Линн? Вдруг неожиданную наследницу таким образом вынуждают отказаться от задуманного?

Петра попыталась объяснить, что готова отказаться от своих прав и без особого принуждения, он расхохотался:

– Кто тебя спрашивает? Ты хотела жесткий секс и БДСМ-прибамбасы? Ты их получила. Никогда не шути с мужчиной: можешь получить куда больше, чем просишь, и не в такой форме.

– Я уже поняла, достаточно.

– Кому? Мне недостаточно, мне нравится, когда ты дергаешься в оргазме. А ну вылезай и вытирайся! Быстро!

– Зачем?

– Продолжим. Поторопись, у меня не так много времени, нужно уезжать.

– Мне тоже?

– Тебе? Нет, дорогая, ты останешься здесь. Ты очень хотела быть Юханссон и занять место Жаклин? Вот, – он повел рукой вокруг, – заняла. Здесь жила Жаклин. БДСМ, правда, не занималась, но ведь ты и на Линн хочешь быть похожей, правда?

– Я домой хочу.

В ответ только смех.

Петра вдруг отчетливо поняла, что ее не ждет ничего хорошего, после издевательств он едва ли отпустит, боясь, что может выдать.

А дальше был кошмар. Из-за плотно закрытых снаружи жалюзи (остались после Жаклин, которая пряталась от солнца) в комнате либо темно, либо, когда приходил он, зажигались светильники. Сколько прошло времени, куда он уходил и уходил ли вообще, как надолго?.. Она не понимала уже ничего.

Боль, свет, тьма, бесконечный оргазм, снова боль, причем уже повсюду: на спине и ягодицах от плети, внутри от бесконечного проникновения, в суставах от поднятых или раскинутых рук и ног… Если бы он смазал все пострадавшие места и просто оставил ее в покое, пары дней хватило, чтобы прийти в себя и еще пары недель, чтобы залечить раны. Петра уже проходила нечто подобное в клубе с Адлером, но тогда кошмар длился недолго и она точно знала, что чем покорнее будет терпеть, тем скорее все прекратится.

Здесь тоже терпела покорно, умоляя, чтобы поскорее закончилось. И понимала, какой будет конец.

– Лучше убей меня, – просила она.

Он смеялся:

– Я не убийца. Наоборот, я выполняю твои желания. Хотела попасть в замок – попала, хотела на место Жаклин – ты здесь, хотела порку и секс – получила. Что еще?

– Но ведь меня будут искать и найдут.

– Уже ищут. И, наверное, найдут, но только вряд ли к этому времени ты сможешь что-то рассказать. Слишком много удовольствия тоже вредно.

Петра пыталась уговорить, обещала, что никому не скажет ни слова, прекратит претендовать на наследство и имя Юханссон, что уедет так далеко, как только возможно, хоть в Африку, хоть в Австралию. Он хохотал в ответ.

Пыталась разозлить настолько, чтобы убил в ярости. Не получалось – все поняв, он лишь смеялся.

Мучения продолжались, наступил момент, когда ей стало все равно, осталось единственное желание – забиться в уголок и умереть.