Бюст Бернини - Пирс Йен - Страница 6

— Чтобы отличить от отца. Второе мое имя, сколь не противно в этом признаваться, Мелиссер.

— Мелисса?

— Мелиссер. Девичья фамилия моей матушки. Отец посчитал, что я, являясь его сыном, имею слишком много незаслуженных преимуществ. Вот и решил дать мне шанс бороться хоть с чем-то. Он, знаете ли, почему-то счел, что если меня будут бить и дразнить в школе за такое имя, то это укрепит мой характер.

— Бог ты мой…

— Да, вот именно. Артуром меня, видите ли, называть нельзя, чтобы не путать с ним. Ну а учитывая, что я выпиваю не меньше пинты виски в день, то и Мелиссер тоже вроде бы не очень подходящее имя. Вот и остановились на Джеке. Оно больше подходит писателю.

— Вы пишете книги?

— Но я ведь только что сказал, разве нет?

А манеры у него весьма прямолинейные, почти на грани грубости. Аргайл начал понимать, почему этот человек вызывает такую неприязнь у архитекторов и людей подобных им. И он решил сменить тему, поспешив заверить Джека, что никакими подделками не торгует. Он здесь, чтобы предложить небольшое, но исключительно ценное и редкое произведение.

Убедить Джека, похоже, не удалось, но спорить с Аргайлом он не стал. Просто промолчал, и Аргайл спросил, проводит ли он в музее много времени. Морзли III едва не подавился виски, заявив, что скорее умрет, чем переступит порог данного заведения.

— Вы только взгляните на эту шайку! — воскликнул он и выразительным жестом обвел зал. — Вам когда-нибудь доводилось видеть подобное сборище мерзавцев и недоумков? А?.. Что скажете?

На вопрос, поставленный в такой форме, напрашивался вполне однозначный ответ. И Аргайл благодаря своему роду занятий не находил ничего удивительного в том, что в зале собрались одни лишь мерзавцы и недоумки. Кому бы еще он стал продавать свои картины?

Джек удовлетворенно кивнул и снова наполнил бокалы. Аргайл, не желая уступать в любезности, протянул ему тарелку с арахисом. Джек отрицательно покачал головой. Он к арахису даже не прикасается. От соли распухают лодыжки. Аргайл проникся к арахису еще большим уважением. Каких же именно мерзавцев и недоумков имел в виду Джек, поинтересовался он. И добавил, что поскольку находится в стране недавно, еще не научился выделять их из толпы.

Тогда Морзби-младший устроил для Аргайла небольшую экскурсию. Он оказался на удивление знающим гидом, особенно если учесть, что, по его собственным словам, избегал по мере возможности общения с членами семьи и им подобными.

Ну прежде всего Самуэль Тейнет, сказал он и без всякого стеснения указал пальцем. Тейнет без устали расхаживал по залу, выказывая гостеприимство, и соблюдал при этом определенный этикет: беседовал с одним гостем примерно минуту, потом переходил к другому. У некоторых людей это отлично получается, но только не у Тейнета: повсюду его сопровождал несколько раздраженный гул голосов. Неудивительно, что Джек первым делом указал именно на него, ведь Тейнету было плевать на людей; он был помешан на идее войти в историю как основатель самого крупного частного музея в Северной Америке. Разумеется, используя деньги других людей. Серенький, тихий, незаметный, как мышка, но весьма опасный. Человек, который никогда не пойдет на подлость сам, скорее заставит кого-то другого сделать это для него.

— Вы только посмотрите на него, — сказал Джек. — Весь из себя, расчирикался тут. А сам только и ждет, когда появится мой отец, чтобы лишний раз вылизать ему задницу.

Уничижительная характеристика показалась Аргайлу не слишком справедливой. Нет, он уже был готов согласиться по поводу серенькой тихой мышки, но очень сомневался насчет подлости Тейнета. Однако следовало признать, что он не слишком хорошо знал этого человека. Впрочем, как бы там ни было, но Тейнет своего почти добился, ведь Морзби уже приготовился выложить триста миллионов на новый музей.

Слабые возражения Аргайла не произвели на Джека впечатления.

— Вы не знаете моего отца, — произнес он. — И лично я поверю в новый музей, лишь когда меня пригласят на его открытие.

Джек устал разоблачать директора и перешел на другую персону.

— Джеймс Лангтон, — промолвил он, указывая на шестидесятилетнего господина в белом льняном костюме, который столь трепетно отнесся к Тициану. — Слизняк английский!

Аргайл удивленно приподнял бровь.

— Извините, но я знаю, что говорю. Надменный, высокомерный насмешник, нечестный человек. Разве это не типично английские черты?

— Ну, не совсем, — заметил Аргайл и тут же вспомнил множество англичан, к которым подходило это описание.

— А я считаю, что очень даже типичные. Привык исполнять здесь роль главной пиявки, пока не появился Тейнет. И сразу же превратился в паразита международного масштаба. Париж, Рим, Лондон, Нью-Йорк, в точности как пишут на склянках с духами. Вознамерился обшарить весь мир в поисках подделок для моего папаши скупает все подряд и заламывает просто чудовищные комиссионные.

Аргайл приуныл и еще раз упомянул о своем Тициане. У него уже развился комплекс по поводу этой картины.

Все мы ошибаемся, — небрежно отмахнулся Джек. — Даже человек, наделенный талантом Лангтона, не может достичь стопроцентного успеха во всех своих комбинациях и начинаниях. Время от времени оступается и приобретает что-то стоящее. А вот и моя дорогая мамочка, — продолжил он, указав на маленькую элегантно одетую даму, с которой Аргайлу уже удалось столкнуться сегодня днем. Она прибыла минут двадцать назад. — Вообще-то она доводится мне мачехой, но не любит, чтобы ее так называли. Исключительно корыстное создание. Просто помешана на деньгах. Говорит с небольшим южным акцентом, но родом из Небраски. Вы знаете, где находится Небраска?

Аргайл сознался, что не знает. Джек кивнул с таким видом, словно это что-то доказывало.

— Никто не знает. Сорвала жирный куш, охмурив моего старикана, и будет держаться за него до тех пор, пока он не сыграет в ящик, чтобы наложить лапы на денежки. Если они, конечно, не достанутся прежде музею.

Некоторое время он пристально и злобно следил за мачехой, затем выбросил ее из головы и переключился на другой объект.

— Дэвид Барклай, — торжественно объявил Джек, кивнув в сторону лощеного господина, беседовавшего с миссис Морзби. — Именно его подпись будет красоваться на вашем чеке… если вы, конечно, вообще его получите.

Адвокат и персональный советчик моего отца, мастер на все руки. Папаша откопал это сокровище в какой-то адвокатской конторе, кстати, Барклай до сих пор там числится. Eminence grise [4] нашего семейства. Хорош собой, стервец, вы не находите? Из тех, кто придерживается принципа «встречают по одежке». Да на нем понавешано столько фирменных ярлычков, что он мог бы украсить собой рекламный раздел журнала «Вог». Бросьте его в сточную канаву, и дерьмо, плавающее там, сразу войдет в моду. Мой отец, — продолжил он драматичным шепотом, склонившись к Аргайлу и обдавая его сильным запахом виски, — склонен западать на профессионалов разного рода, вот почему я так часто его разочаровываю. Просто не в силах устоять перед такими типами, как этот Барклай. И моя обожаемая мачеха — тоже.

— Простите? — немного удивился Аргайл.

— Малыш Дэвид связан с моим семейством более тесными узами, — заявил Джек уже громче. — И все эти услуги, юридические и прочие, оказываются с равным мастерством и рвением.

Он захихикал, а Аргайл со все возрастающим интересом разглядывал адвоката, выразив удивление, как этому человеку удается сохранять свое место.

— Скрытность — качество весьма полезное. Проблема лишь в том, что все тайное рано или поздно становится явным. Не без помощи нужных людей. Вообще-то именно поэтому я здесь. — Джек резко сменил тему: — Обожаю фейерверки! Сегодня вечером обещали устроить. Надеюсь, увидим.

— Вот как? — промолвил Аргайл, подумав, что вечеринка может оказаться занятнее, чем он ожидал. — Похоже, вы не слишком высоко цените способность отца разбираться в людях.