Бюст Бернини - Пирс Йен - Страница 23

Он покосился на Флавию, та смотрела на него, изумленно расширив глаза.

— Датируется третьим сентября тысяча девятьсот пятьдесят первого года, — продолжил Коллинз. — Огромный энтузиазм, подробнейшее описание. Вывод: данная работа, вне всякого сомнения, принадлежит самому мастеру и является национальным достоянием. Вот так.

Флавия нетерпеливо выхватила документ у него из рук и долго и недоверчиво рассматривала его.

— Видите, там еще такая странная приписка в конце?

Коллинз перевернул листок и указал на строчку, выведенную тем же самым почерком. Флавия прочла:

— «Снято с баланса музея Э. Альберджи. Девятое сентября тысяча девятьсот пятьдесят первого года». И подпись. Что сие означает?

— Да только то, что там написано. В музее решили, что это скульптура им не нужна, и Альберджи санкционировал ее изъятие.

— Но почему именно Альберджи?

— Энрико Альберджи работал здесь хранителем отдела скульптуры на протяжении многих лет. Именно он и вел всю документацию. Пользовался огромным авторитетом. Человек с отвратительным характером, но специалист высочайшего класса. Ни разу не сделал ни единой ошибки, наводил страх и трепет на всех сотрудников. Принадлежал к породе старых коллекционеров, таких сейчас днем с огнем не сыскать. Впрочем…

— Погодите. Что он коллекционировал?

Молодой человек пожал плечами:

— Понятия не имею. Ведь это было до того, как я сюда поступил. Но он считался экспертом по барочной скульптуре.

— Тогда расскажите мне об этом отчете. Что он означает?

Коллинз снова пожал плечами:

— Не знаю. Я не специалист в этой области. Очевидно одно: Альберджи признал подлинность этой скульптуры, однако музей ее не принял.

— Но почему?

Коллинз тихонько застонал.

— Я не тот, кто может ответить вам на этот вопрос. Попробую найти единственное понятное мне объяснение. Оно связано с итальянским законодательством. Если вещь была вывезена контрабандным путем, ее можно конфисковать в пользу государства. И тогда музей пытается приобрести эту вещь, в противном случае она пойдет с молотка.

— Но почему музей не захотел приобрести еще одного Бернини?

— Не знаю. Вообще в этом документе много неясного. Очевидно, Альберджи приобрел бюст для себя. Во всяком случае, владельцу он возвращен не был.

— А кто владелец?

Молодой человек достал из папки еще один листок бумаги. Это была копия письма, напечатанного на машинке и датированного октябрем 1951 года. В нем говорилось, что в данных обстоятельствах, о которых хорошо осведомлен владелец, бюст не может быть возвращен, и все дальнейшие споры по этому поводу просто бессмысленны.

Письмо было адресовано Гектору ди Соузе.

— Да, очень интересно… — протянул Боттандо, почесывая живот и размышляя над тем, что сообщила ему Флавия. — Ты считаешь, Альберджи так понравился этот бюст, что он сунул его себе в портфель и унес домой, где он и оставался, пока примерно месяц назад их не обчистили?

— Не знаю. Но здесь отчетливо прослеживается связь. Я твердо знаю одно: в тысяча девятьсот пятьдесят первом году бюст принадлежал ди Соузе и был конфискован. О том, что произошло после этого, представления не имею. Он мог даже со временем вернуть его и выжидать, когда представится очередной шанс.

— Что маловероятно, верно? Я хочу сказать, для человека с таким характером, как у ди Соузы, подлинный Бернини — это же золотая жила, а он вовсе не так уж богат. Просто не представляю, что он мог просидеть на потенциальном мешке с золотом все эти сорок лет или около того.

— Ну, разве что боялся привлечь к себе внимание, продав его, — вставила Флавия. — Это все объясняет. Должно быть, он ждал, когда умрет Альберджи.

— Верно. Но ты ведь не думаешь, что именно так оно и было?

— Не думаю. Морелли считает, что ди Соуза удивился, услышав объявление директора. Скорее всего та таинственная семья была не в состоянии оценить эту вещь. Следует выяснить, кто его украл, вот что главное.

— Ну а в чисто хронологическом смысле? Все совпадает?

Флавия достала свой блокнот с записями, протянула Боттандо. Тот отмахнулся. Он верил ей на слово.

— Вообще-то совпадает, — заметила она после паузы. — Насколько я понимаю, ограбление произошло за несколько недель до того, как ящик с бюстом вывезли из страны.

— Но если ди Соуза украл его или же был владельцем, то вряд ли он удивился бы тому, что бюст появился в музее Морзби.

— Может, он просто встревожился, услышав, как об этом объявляют публично? В присутствии Аргайла. Ведь первое, что тот сделал, — позвонил мне и обо всем рассказал.

Некоторое время Боттандо сидел с задумчивым видом, поглядывая в окно на большие часы церкви Святого Игнасия.

— Если бы там не оказалось Аргайла, мы бы так ничего об этом и не узнали. И нас бы не подключили к расследованию. Тебе это может показаться совпадением. Проблема в том, — добавил он, — что наследник Альберджи не может подтвердить, что бюст был украден. Придется ждать, пока его найдут американцы, и затем идентифицировать.

Флавия кивнула.

— Но это, разумеется, нисколько не проясняет факта, почему его украли во второй раз, Здесь что-то не сходится. Если он был подделкой…

— А разве мы можем быть уверены, что не был? — возразил Боттандо, по-прежнему не сводя взгляда с часов. — Просто я хочу подчеркнуть: единственное свидетельство его подлинности — это отчет, написанный сорок лет назад уже умершим человеком. Кстати, умер он как нельзя вовремя, в прошлом году. Разве не ты говорила, что у ди Соузы были тесные отношения с тем скульптором, как его?

— С человеком по фамилии Борунна, из Губбио. Да, верно. Так, во всяком случае, говорится в досье.

— Тогда езжай и поговори с ним. Проблему стоит рассмотреть со всех сторон. А я посажу людей за изучение аукционных каталогов и проверку дельцов. Посмотрим, вдруг всплывет что-то, украденное у Альберджи. Нет, вообще-то я думаю, напрасная трата времени, но как знать.

Флавия поднялась.

— Если не возражаете, поеду завтра, прямо с утра. Набегалась за сегодня.

Генерал окинул ее пристальным взглядом и кивнул:

— Ладно. Особой спешки нет. А сейчас, если хочешь, можешь съездить и взглянуть на квартирку ди Соузы.

— Из Америки что-нибудь слышно?

Боттандо покачал головой:

— Нет, ничего особенного. Еще раз перемолвился словечком с Морелли, но тот не сообщил ничего нового. Твой Аргайл поправляется. Авария произошла не по его вине. Отказали тормоза у машины. Да, кстати, у тебя есть паспорт?

— Конечно, есть. И вам это прекрасно известно. А почему вы спрашиваете?

— Так, на всякий случай. Тут мне пришло в голову… Короче, я заказал тебе билет на завтра. В Лос-Анджелес. Но прежде надо съездить в Губбио. Просто я подумал, ты должна оказаться первой и найти бюст сама. К тому же и проветришься немного. Не все в кабинете торчать.

Флавия подозрительно покосилась на начальника. Тот одарил ее лукавой улыбкой.

Третий раз за день Флавия взяла такси и поехала к дому ди Соузы на виа Венето. Никаких пропавших без вести жильцов там не значилось, к тому же дом благодаря соседству с американским посольством был прекрасно защищен от разного рода вторжений.

У консьержа оказались ключи от всех квартир, и Флавии не понадобилось много времени убедить его отдать ключи ей, и это несмотря на то, что ордер на обыск, выписанный самой же Флавией на заднем сиденье такси, не произвел на него должного впечатления. Флавия также забрала у него почту на имя жильца, чтобы прочитать ее в лифте.

Впрочем, письма, адресованные ди Соузе, представляли мало интереса. Флавия лишь узнала, что ему грозит отключение электричества за неуплату, что ди Соузе поступило предложение порвать свою карту «Американ экспресс» пополам и отослать обе половинки на адрес этой организации, а также что он забыл оплатить совершенно астрономический счет какому-то портному.

Не без труда разобравшись с впечатляющим набором дверных замков, она приступила к обыску. Не зная, с чего именно стоит начать, Флавия использовала импрессионистский метод — бесцельно бродила по комнатам и осматривала все, что привлекало ее внимание, особое любопытство проявив к тому, что находилось под кроватью. Но там ничего не было — ни пылинки, ни перышка. Аккуратист этот ди Соуза, покачала головой она. У нее под кроватью творилось черт знает что, словно смерч пронесся.