Карлики - Пинтер Гарольд - Страница 14

– А что я мог ответить?

– У меня есть пара рогаликов, – сказал Лен. Пит сел за стол и постучал костяшками пальцев по столешнице.

– Очень крепкий стол.

– Я говорю, у меня есть несколько рогаликов.

– Нет, спасибо. Давно у тебя этот стол?

– Это семейная реликвия, в наследство досталась.

– Ясно, – сказал Пит, откидываясь на спинку стула. – Мне всегда хотелось иметь хороший стол и хороший стул. Солидные вещи. Крепкие, надежно сделанные, чтобы поднять трудно было. Я бы взял их с собой на корабль. Поплыл бы вниз по реке. Есть такие плавучие дома. Сиди себе в каюте и смотри на воду.

– А кто рулить будет?

– Можно просто припарковаться. То есть встать на якорь. Вокруг ни души.

– И куда бы ты поплыл?

– Поплыл? – спросил Пит. – Никуда плыть не надо.

– Держи какао.

Они сделали по глотку.

– Как Марк?

– Отлично, – пожал плечами Лен.

– Что он может сказать в свою защиту?

– Говорит, что не будет больше плеваться. Вчера вечером пообещал.

– Рад слышать это.

– Рад, что могу тебе это сообщить.

– И что ему так нравится плеваться?

– Ну нравится ему иногда смачно плюнуть.

– Да, но интересно, на что он плевал или плевать хотел на этот раз? – спросил Пит.

– На моего аудитора.

– Это еще кто?

– Христос. Иисус Христос.

– Что, – сказал Пит, приподнявшись в кресле, – он всерьез вознамерился обхаркать Иисуса Христа?

– Не совсем так. Но иногда, мне кажется, он просто не может удержаться, чтобы в кого-нибудь не плюнуть.

– Ты хоть сам-то понял, что мелешь?

– Кстати, – сказал Лен, – ты сам ему сказал, что я стал почитывать Новый Завет.

– О! И он что, на это тоже плевал?

– Я же тебе сказал, он пообещал, что не будет больше плеваться.

– Как это великодушно с его стороны.

– Хотя кто его знает. У него ведь все под настроение, заранее никогда не угадаешь.

Пит засунул руки в карманы и рассмеялся.

– Ты говоришь, как Джо Доукс. У него, видите ли, может быть настроение, когда ему захочется наплевать на Иисуса Христа. Обхохочешься. Ну давай, продолжай, мне даже интересно. Выкладывай. Может, расскажешь, что может вызвать у него приступ наплевательского настроения?

– Ты же мне ногти с корнем вырываешь, один за другим.

– Я просто потихоньку тебя опускаю. Давай-давай.

– Ладно. Я думаю, у него на все один ответ, вот и все. Если его у него и нет, я думаю, что я думаю, что он у него есть, и если бы я даже не думал, есть он у него или его у него нет, – если ты еще не сбился с мысли, – то могу тебя заверить, что у человека с таким именем ответ обязательно найдется.

– У человека с таким именем найдется ответ! Ты на своего кота посмотри, он от твоей болтовни под стол заполз. Ты что, каждый вечер так его изводишь?

– Да ладно, – сказал Лен. – Ты явно хотел мне что-то сказать. Почему же не говоришь?

– Нет, – сказал Пит.

Он взял чашку и сделал хороший глоток.

– Нет, – улыбнулся он, – я вовсе не собирался тебе ничего говорить.

– Правда? – нахмурился Лен.

Он посмотрел на потолок, покачал головой, а затем, явно что-то вспомнив, захихикал.

– Ну хорошо, было дело. Сказал он кое-что такое, что ты наверняка оценишь.

– Ну и что он выдал?

– Он говорил про декана Свифта, понимаешь ли, и вдруг заявил, что перестал жрать собственное дерьмо и решил отдать все свои деньги на содержание сумасшедших домов. Ты давно Пита видел? Вот просто так. Прямо так взял и сказал. Что ты об этом. Думаешь?

Пит наклонился вперед и засмеялся.

– Очень забавно.

– Забавно! Это еще мягко сказано.

– Да, очень странно.

– Странно? В каком смысле странно?

– Возвращаюсь я на днях домой с работы, – сказал Пит, – а у меня под дверью сосед стоит. А из моего окна дым валит.

– Что?

– Да все в порядке. Просто я пирог забыл в духовке. Кухня, квартира в целости и сохранности, но от пирога мало что осталось, разве что коту твоему скормить. А на соседа смотреть было страшно, он так перепугался, весь побледнел. Он, видно, решил, что я имею привычку варить суп из человеческих костей.

– Да уж, я его понимаю, – кивнул Лен.

– Понимаешь?

– Да, прекрасно понимаю.

Из крана капала вода. Лен закрутил его потуже.

– Ну что, Лен, как сам-то? – сказал Пит.

– Что?

– Кто это тебя так достал?

– Сейчас объясню, – сказал Лен и пнул стул. – Можно сказать, мне конец. Я теперь акционер без права голоса.

– Иди ты. Ты? Да ты просто Чарли Хант.

– Ну, не без этого.

– Я тебе скажу, в чем твоя главная проблема, – сказал Пит. – Тебе нужно быть более гибким и эластичным.

– Эластичным? Эластичным. А что, ты, пожалуй, прав. Эластичным. Ты о чем это?

– Ну вот какие у тебя отношения с Христом?

– С Христом? Нет, нет, что ты. Нет. Он – это он, а я – это даже не я. Какие у нас с ним, спрашивается, могут быть отношения?

– Расставаться с призраками прошлого, – сказал Пит, зажигая сигарету, – это вовсе не поражение, в худшем случае – тактическая ошибка. Под эластичностью я понимаю готовность принять собственные отклонения от общепринятых норм. Ты же сам не знаешь, где и что у тебя прорвет в следующий момент. Ты похож на старую выношенную рубашку. Разгреби свои мысли. А то они вообще перекроют кислород твоим мозгам, и ты сам не заметишь, как раньше времени впадешь в полный маразм. Тебе надо избавиться от страха, а потом разобраться со всеми этими дурацкими мыслями и играми. Это все чушь собачья. Здравый смысл – вот высшая сила, он может чудеса творить. Для начала я бы тебе посоветовал убить этого кота. Он ведет тебя в никуда.

Лен встал и протер очки. Потом посмотрел под ноги и вздрогнул.

– Нет, – сказал он. – Каждый раз, как я смотрю на небо, оно кажется мне другим. Тучи – они не в небе, а у меня в глазах. Насчет кота – я не смогу.

– Оценка собственного опыта, – сказал Пит, – должна производиться в зависимости от проводимых существенных различий, если мы, конечно, рассчитываем на ценный релевантный результат. Вот этого тебе и не хватает. Ты просто не способен провести различие между одним предметом и другим. Как только ты выходишь из своей двери, то будто оказываешься на краю обрыва. А тебе только и нужно-то – вскормить в себе способность оценивать и устанавливать различия. Как можно в чем-то разобраться и что-то уяснить, если ты все время ходишь, уставившись себе под ноги?