Александровский cад - Пиманов Алексей Викторович - Страница 82

Казарин заулыбался, повернулся к Шапилину со словами благодарности, но Петр Саввич показал ему кукиш.

– Шиш тебе! – И тут же добавил: – Займешься пропавшей англичанкой.

Алексей /дивленно воззрился на тестя.

– Петр Саввич, а мы-то тут при чем?

– Ты-то ни при чем, ты всегда ни при чем! А меня уже второй день достают все, кому не лень! Англичане нервничают так, будто она не жена обычного писателя, а особа королевской крови. Чует мое сердце, что-то здесь не так! Не зря они так дергаются…

– Петр Саввич, – Лешка сделал умное лицо, – вы бы хоть сказали, кто она на самом деле?

– Да сказал же я тебе, обычная жена обычного писателя. Правда, русская по происхождению. Впрочем, тамошние ребята тебе все подробно расскажут.

Впереди показалась площадь Дзержинского, и Алексей окончательно скис.

– Петр Саввич, они ж меня с потрохами сожрут. Сами знаете, как они к чужакам относятся.

– Не боись, не сожрут. Тем более сам генерал Кудрявцев по твою мятежную душу звонил: пришли, говорит, мне этого умника и точка. – Шапилин с усмешкой похлопал зятя по плечу. – Видишь, твоя дурная слава растет не по дням, а по часам. Следопыт хренов. Треугольники, квадратики, делим, умножаем.

В глазах Петра Саввича мелькнули веселые искорки. Алексей хотел поинтересоваться, откуда о его деятельности известно какому-то генералу, но Шапилин приказал водителю:

– Останови, Степа. Мы приехали…

Казарин выглянул в окно. Машина притормозила возле знаменитого здания на площади Дзержинского.

– Иди, тебя уже ждут.

Алексей послушно вышел. Он уже поднимался по ступенькам второго подъезда, когда в машине опустилось стекло и Шапилин поманил его пальцем. Алексей подошел, нагнулся к окошку, а Петр Саввич взял его за пуговицу гимнастерки:

– Алексей, и на этот раз я тебя прошу, как тесть, как отец твоей жены, – без самодеятельности. Я Moiy на тебя надеяться?

– Само собой, – хитро улыбнулся зять.

Открыв входную дверь своей квартиры, Владимир Константинович первым делом обнаружил записку, приколотую иголкой к обоям в прихожей. В ней сын сообщал, что они с Танькой вернулись, но не понимают, куда он запропастился. Причем слова «с Танькой» и «вернулись» были подчеркнуты. Владимир Константинович улыбнулся, подошел к шкафу возле кровати, поменял белье и гимнастерку, завернул в газету йод, вату, бинты, добавил к ним на кухне кое-какие продукты и уже направился к двери, как вдруг его взгляд привлек камень, лежащий на полке. Это был минерал округлой формы черного цвета с перламутровыми прожилками. Владимир Константинович тронул его указательным пальцем. Камень закачался как неваляшка и постепенно замер в том же положении. Казарин положил минерал в карман, выключил свет в квартире и вышел в коридор…

Миновав кремлевский КПП у Спасских ворот, он повернул на Васильевский спуск, перешел мост через Москву-реку и направился в сторону Замоскворечья. Через полчаса Владимир Константинович неторопливой походкой вошел в кладбищенские ворота Донского монастыря и двинулся по аллее к маленькой церквушке. Остановившись перед входом, он снял фуражку, украдкой перекрестился и толкнул массивную дверь.

Купив свечку, Владимир Константинович поставил ее к аналою, а затем перешел к алтарю. Какое-то время он стоял неподвижно, внимательно разглядывая главный иконостас, потом двинулся к выходу.

Пропетляв некоторое время по кладбищенским дорожкам, Казарин, наконец, свернул на маленькую тропинку и оказался у разрытой могилы. Оглядевшись по сторонам, Владимир Константинович подошел к двум могильщикам, копавшим глубокую яму.

– Бог в помощь, – окликнул он работяг.

– И тебе, служивый, – не отрываясь от работы, отозвался один из них.

– Мужики, разговор имеется.

– Если урной – литр, гробом – три, – все также продолжая кидать лопатой землю, обозначили свою цену рабочие.

Казарин кашлянул в кулак.

– Сойдемся. Только мне не могила нужна.

Наконец они перестали копать и недоуменно посмотрели на Казарина. Тот, что был поздоровее, вылез из ямы и окрикнул зазевавшегося коллегу:

– Работай, чего встал?!

Затем он сел на край могилы, лихо воткнул лопату в сырую землю и исподлобья взглянул на Казарина:

– Ну, излагай…

Алексей и молодой капитан НКВД спрыгнули с трамвая на углу Большого Толмачевского переулка и, пройдя метров сто, оказались в Ордынском тупике, где накануне произошел бой из-за англичанки. Капитан отошел в сторонку и стал хмуро наблюдать за действиями Казарина, время от времени поясняя:

– Наши ее вели от самого «Метрополя»… Вот тут она свернула… А вот тут появились эти…

Алексей огляделся и спросил у энкавэдэшника:

– Кто первый начал стрелять?

– Они, конечно!

Казарин подошел к стене дома и увидел следы от пуль.

– Куда они ее потащили?

Капитан нехотя махнул рукой вглубь переулка.

– Туда…

Алексей зашагал в указанном направлении, оглядываясь по сторонам. Вскоре его внимание привлек угол стены возле подворотни, тоже весь в выбоинах от пуль. Капитан заметил это и опередил вопрос Казарина:

– Туда она и шмыгнула. Там тоже все излазили. Как сквозь землю провалилась. Хотя двор глухой, подъезд глухой…

Алексей зашел в старый двор-колодец, зачем-то хлопнул два раза в ладоши, послушал эхо, и начал осматривать метр за метром. Так он добрался до заколоченной двери старого подъезда. Нагнулся, пощупал на земле какие-то темные пятна и вдруг, свистнув, поманил пальцем пацана лет десяти, все это время делавшего вид, что ремонтирует велосипед, а на самом деле умирающего от любопытства.

– Иди-ка сюда, гвардеец. Парень с опаской приблизился.

– Чего?

– Что там? – Алексей показал пальцем на заколоченный подъезд.

– Склад дровяной, – мальчишка шмыгнул носом и подтянул штаны. – А что?

– Открыть можешь?

Глаза у дворового аборигена забегали. Немного подумав, он решительно двинулся за угол.

– Я сейчас.

Где его черти носили следующие пять минут, стало ясно, когда внутри заколоченного подъезда скрипнул засов, дверь медленно распахнулась и в проеме показалась знакомая фигура. Мальчишка вновь шмыгнул носом, поправил штаны и заговорщически зашептал: