Возвращение домой.Том 1 - Пилчер (Пильчер) Розамунд - Страница 11

— О, Бидди, заклинаю, только не лезь в это дело и оставь свои возражения при себе! Обо всем уже договорено, и я не хочу ничего слышать!

— Никто и не собирается высказывать никаких возражений, — заверила Бидди и тут же принялась закидывать ее возражениями: — Луиза, этот старый сухарь! Эта зануда со своим вечным гольфом и бриджем! В ней нет ни капли женственности, ни капли естественности, ни капли… — Она нахмурила лоб в поисках подходящего слова — …ни капли теплоты!

— Ты ошибаешься, она очень добрая. Она подставила мне плечо, сама предложила позаботиться о Джудит, мне даже просить не пришлось. Это поистине великодушно с ее стороны. И еще она обещала подарить Джудит велосипед, это щедрый подарок, ведь они очень дорогие. А самое главное — на нее можно положиться, так что Джудит будет как за каменной стеной, и я смогу о ней не волноваться.

— А ты не задумывалась о том, что Джудит, возможно, требуется больше, чем «каменные стены»?

— Что, например?

— Свобода для выражения чувств, возможность развиваться в соответствии со своими наклонностями. Ей скоро пятнадцать, это пора поисков, время, когда расправляют крылья. Она захочет найти новых друзей, захочет общения с противоположным полом…

— Ах, Бидди, я так и знала, что ты скажешь о «противоположном поле»! Джудит еще рано думать об этом.

— Молли, может, хватит притворяться глухой и слепой? Ты же была здесь, рядом с ней все эти дни. Она буквально расцвела в этой жизнерадостной атмосфере! Ты не должна отнимать у нее естественные радости жизни. Ты же не хочешь, чтобы она, как мы в свое время, росла в беспросветной обстановке монастыря?

— Мое мнение не имеет значения. Я же сказала, что уже поздно говорить об этом. Она будет у Луизы.

— Так я и знала — тебя ничем не прошибешь!

— Раз знала, так зачем затеяла весь этот разговор?

Бидди захотелось ударить сестру, но она подумала о Джудит и сдержала свое негодование. Вместо этого она решила испробовать другой, более мягкий подход, попытаться убедить сестру кроткими и разумными доводами:

— Джудит могла бы навещать нас изредка. Не смотри же на меня с таким ужасом, это вполне реально. На самом деле, это предложил Боб. Джудит ему очень понравилась. Для нее это будет приятная смена обстановки, да и Луиза отдохнет без нее.

— Я… Мне нужно посоветоваться с Луизой…

— О, Молли, во имя всего святого, есть у тебя своя голова на плечах или нет?!

— Я не хочу огорчать Луизу…

— Потому что Луиза не одобряет моего образа жизни, да?

— Нет, потому что я не хочу опять все переворачивать вверх дном, менять то, что уже решено… заставлять Джудит разрываться… между вами. Во всяком случае, не сейчас. Пойми, Бидди, умоляю тебя. Может, когда-нибудь в другой раз…

— Другого раза может не быть.

— О чем ты? — встревоженно спросила Молли.

— Почитай, что пишут в газетах. В Германии победил нацизм, а Боб считает, что герру Гитлеру нельзя доверять, не говоря уже об этом жирном борове Муссолини.

— Ты хочешь сказать… — Молли сглотнула, — …война?

— Не знаю. Но я считаю, что мы не можем жить так, как будто у нас в запасе целая вечность, потому что завтра мы можем остаться ни с чем… Признайся, ты просто не хочешь, чтобы Джудит приезжала ко мне. Вероятно, ты считаешь, что я плохо на нее влияю. Все эти развеселые вечеринки, молодые лейтенанты… Так ведь?

— Неправда! — Беседа их переросла уже в настоящую перепалку, и обе говорили на повышенных тонах. — Ты же знаешь, что это не так. Наоборот, я очень тебе благодарна. Вы с Бобом были так добры…

—Ради Бога, ты говоришь так, словно мы сделали тебе одолжение. Ты просто провела у нас Рождество, и мы вместе отлично повеселились. Вот и все. А ты, между прочим, ведешь себя, как тряпка и эгоистка. Ты так похожа на маму — вы обе не можете вынести, когда другим людям хорошо…

— Это неправда!

—Все, не будем об этом! — И Бидди, вне себя от раздражения, схватила со стола «Тайме», резким движением развернула газету и скрылась от сестры за ее листами.

Воцарилось молчание. Молли дрожала от волнения, потрясенная многообразием бед, свалившихся ей на голову. Возможность новой войны, неразбериха и нестабильность в собственной личной жизни, ссора с сестрой. Это несправедливо. Она старается изо всех сил. Она не виновата. Наэлектризованное их эмоциями безмолвие все тянулось и тянулось, и вдруг она почувствовала, что больше не в силах его выносить. Она отогнула с запястья рукав кофты и посмотрела на часы.

— Где же Джудит? — Какое облегчение, что можно подумать о ком-нибудь или о чем-нибудь постороннем и на время забыть все эти неприятности. Она резко отодвинула назад стул, поднялась и, подойдя к двери в холл, распахнула ее, собираясь позвать копушу Джудит. Но… звать не пришлось: Джудит сидела напротив дверей, на нижней ступеньке лестницы.

— Что ты тут делаешь?

— Шнурок завязываю.

Она опустила глаза, избегая взгляда матери, и Молли вся похолодела: не нужно было быть самой проницательной женщиной на свете, чтобы понять, что Джудит давно уже находится здесь, что она спустилась к завтраку и готова была войти в столовую, но ее удержали доносившиеся из-за двери громкие голоса. Таким образом, ее дочь стала невольным свидетелем этой в высшей степени прискорбной размолвки между матерью и тетей.

На выручку смущенной матери пришла Джесс.

— Мамочка-а!

Молли подняла глаза и увидела на лестнице свою младшую дочь, глядящую на нее сквозь балясины перил, в кремовой ночной рубашке с растрепанными кудрями.

— Мамочка!

— Иду, родная!

— Когда мы будем одеваться?

— Я уже иду! — Молли пересекла холл, остановившись на секунду перед лестницей, сказала Джудит: «Ступай завтракать» — и пошла наверх.

Джудит подождала, пока мать уйдет, затем поднялась со ступеньки и прошла в столовую. Там, на своем обычном месте, сидела тетя Бидди. Они обменялись невеселыми взглядами.

— О Господи… — произнесла тетя Бидди. В руках у нее была газета. Она сложила ее и уронила на пол. — Ты меня извини…

— Ничего страшного. — Джудит не привыкла к тому, чтобы взрослые просили у нее прощения.

— Возьми себе сосисок. По-моему, тебе надо подкрепиться.

Джудит была полностью согласна, но покрытые румяной корочкой сосиски были слишком слабым утешением. Она вернулась с тарелкой за стол и уселась на свое привычное место, спиной к окну. Взглянув на еду, она подумала, что вряд ли у нее получится что-нибудь проглотить, по крайней мере сейчас.

— Ты все слышала? — помедлив, спросила тетя Бидди.

— Почти все.

— Это из-за меня. Опростоволосилась я, неподходящий выбрала момент, чтобы приставать к твоей матери со всякими предложениями. Ей сейчас не до того. Я должна была это предвидеть.

— Ты не волнуйся, мне будет хорошо у тети Луизы.

— Конечно. Тетя Луиза прекрасно обеспечит тебя всем необходимым. Просто я думаю, тебе будет там не очень-то весело.

— Мне никогда не было по-настоящему весело со взрослыми. Никогда, до самого этого Рождества.

— Ты хочешь сказать, что нельзя скучать по тому, чего никогда не имел?

— Ну, в общем, да. Но я бы очень хотела приехать к вам опять.

— Я попробую еще. Попозже.

Джудит взяла нож и вилку и разрезала сосиску надвое.

— А что, действительно будет новая война?

— Надеюсь, что нет. Тебе еще рано беспокоиться о таких вещах.

— Но дядя Боб беспокоится?

— Не столько беспокоится, сколько кипятится. Он скрипит зубами при одной мысли о том, что мощи Британской империи осмеливаются бросить вызов. Если его хорошенько разозлить, он превращается в настоящего свирепого бульдога.

— Если мне удастся приехать, вы все еще будете жить здесь?

— Не могу сказать. Вероятно, в конце лета нам придется уехать.

— Куда вы поедете?

— Без понятия. Боб хотел бы опять служить на корабле, как раньше. Если так и будет, я, наверно, попробую купить небольшой дом. У нас никогда не было собственного дома, мы все время жили в казенных квартирах. Но неплохо было бы заиметь наконец свой угол. В Девоне[12], например. Там живут наши друзья. Где-нибудь в Ньютон-Абботе или в Чагфорде, неподалеку от твоих дедушки и бабушки.