Экзамен на бога - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 27

Семен собрался было обеспечить всех своими защитными устройствами, но решил проверить последние слова Пехова. И действительно, уже через четверть часа все притерпелись, а еще через час выбрались наконец из «зоны действия биологического и химического оружия».

О том, что одну из этих туш стоит пустить на мясо, Кольцов и не хуже его в таких делах понимающий Пехов благоразумно промолчали. Слишком много проблем было поначалу. И охотиться в такой атмосфере неприятно. И как слоны поведут себя, увидев кровь одного из своих, неизвестно. Да и солдаты в тот момент воспринимали этих животин только как источник зловония, так что многие могли воспротивиться принимать такую пищу.

А сейчас стадо осталось далеко позади, воздух сделался чистым, и отдельно пасущиеся особи выглядели идиллически.

Оказавшись в сотне метров от одного из таких одиночных жвачных, Пехов с Кольцовым переглянулись.

– Ну, кто уложит бычка одним выстрелом в голову? – небрежно бросил Барсук.

– Обязательно в голову?

– А ты как хотел? В живот попадешь, сам потом есть не захочешь.

– Я попаду! – сказал Ахметлатыпов. – Разрешите?

– Разрешаю!

Ринат уверенно скинул с плеча автомат, поправил прицельную планку и первым же выстрелом попал куда целился. Зверь мотнул круглой головой и вроде как не особо отреагировал, но мгновение спустя рухнул на траву.

– Всю тушу брать не будем. Испортится, да и проверить нужно на усвояемость, – сказал Семен и спросил Ахметлатыпова: – Ты бы что выбрал?

– Лопатку, товарищ Семен.

– Пошли, заберем твою лопатку.

– Мою нельзя, – засмеялся солдат.

Семка, подойдя к туше, несколько раз ткнул в нее своим когтем. Похоже, Ахметлатыпов точно угадал – предложенная им часть чуть понежнее будет. Ее он и отчекрыжил. Чуть подумав, содрал кожу вдоль хребта и вырезал шницель.

– Как ты думаешь, до вечера не испортится?

– Если жарко не станет…

– Жарко не станет. Ты чего высматриваешь?

– На чем жарить станем. Жаль, деревьев нету.

– Не переживай, придумаем что-нибудь.

Семка на ходу отрезал небольшой кусок мяса, подвесил его в воздухе и обработал ультразвуком и паром. Потом разрезал на восемь совсем уж маленьких порций и вновь тщательно пропарил. Раздал каждому по порции.

– Пробуем. Плохих последствий не ожидается, но до конца уверенным можно быть лишь после пробы.

– Не стану я есть непонятно что! – неожиданно возмутился Ефремов. – Вдруг отравимся!

– Эй, отдай мне, – тут же предложил Жиба.

– Я тоже не откажусь, – заявил, облизывая пальцы, Кантур. – А ты учти, ослабнешь с голодухи, мы тебя нести не станем. Одно дело, когда человек ранение получил или контузию, другое – по своей дурости всем помехой сделался.

Ефремов от такого напора растерялся, скрипнул зубами и, закрыв глаза, вонзил зубы в свою порцию.

– Ну как?

– Соли бы.

– И еще мясца пять раз по столько же! – хохотнул Кантур.

Остальное мясо уложили в корзинку из травы и в котомку, которую сметливый Ахметка смастерил из паутинного кокона. Семка укрыл их защитой, чтобы запах не привлек хищников или насекомых.

Проверка прошла успешно, расстройство желудка коснулось только несчастливого в последнее время Кантура. Но тот признался, что автоматически пожевал какую-то оказавшуюся очень горькой травинку. Так что обед у них был маловкусным, но сытным.

– Осталось придумать, как и из чего построить плот, – сказал Семен Барсуку, умывающемуся под струйкой воды.

– Вот это радостная весть, – обрадовался лейтенант и плеснул водой в Семена. – Будем думать по пути.

– Вы о чем? – спросил полковник Разуваев, стоявший в очереди к «умывальнику». – Впереди река?

– Нет. Впереди степь, кое-где рощи и еще несколько глубоких оврагов, – объяснил Семка.

– Так зачем плот?

– Пусть это будет сюрприз.

Отряд несколько раз останавливался у заболоченных низин – собирали местную осоку, или, может быть, местный камыш, вполне пригодный, чтобы сплести из него веревки. Личный состав пребывал в не меньшем недоумении, чем полковник, непонятный приказ исполнялся, но, конечно, и обсуждался, выдвигались разные гипотезы, только Семен и Барсук как в рот воды на брали.

– Вон у горизонта роща темнеет. Там должны найтись подходящие жерди.

– Должны, – согласился Семен и принял правее, чтобы выйти к роще с правой ее стороны, рассчитывая таким образом уменьшить крюк маршрута.

– Да уж, – протянул Семен. – Чего только не увидишь.

– А я по телевизору видел, что у нас на Земле тоже нечто подобное есть, – сообщил Куликов. – Мангровые заросли, например. А, нет. Там про мангры тоже было, а похожее про фикусы.

– Фикус у моей бабушки в кадке растет, – засомневался Кантур.

– Так это домашний, а там про дикие рассказывали.

– Совсем дикие? – спросил Жиба. – На людей кидаются?

Честно говоря, Семен ни про мангры, ни про фикусы ничего похожего не помнил. Кажется, вся эта не такая уж маленькая роща – шагов в шестьсот длиной и в четыреста шириной – состояла из одного дерева. То, что они видели сейчас, остановившись рядом с опушкой, заставляло думать именно так. От стволов высотой метров в десять на разной высоте отходили ветки, мало чем уступающие по толщине самому стволу. Чтобы не держать на весу такую тяжесть, дерево пускало с веток к земле ростки, которые врастали в почву и сами становились стволами. И колоннами для поддержки ветвей одновременно. Издалека было отчетливо видно, что в центре рощи высота деревьев раза в три выше, чем на краю.

А еще во многих местах побеги опускались на нижние ветви и врастали корнями не в грунт, а в них. Ветви кое-где сплетались причудливыми узорами, изгибались арками. Если добавить к этому, что если заглянуть чуть глубже в эту рощу-дерево, голой земли там и не увидишь – сплошь торчат отовсюду кривые, порой толстые, порой, наоборот, тонкие, извитые, словно лента у гимнастки, корни, – то картина получалась завораживающая и слегка жутковатая.

– Не, точно фикус, – не унимался Куликов. – Вон и листья растут только на самом верху.

– Фикус-пикус… – проворчал в ответ Жиба. – Больше на лабиринт похоже.

– Одно другому не противоречит. Вот жаль не помню, какая у того фикуса кора была.

Кора точно заслуживала отдельного взгляда. Не кора, а сеточка, натянутая на дерево. В некоторых местах старая кора отслоилась от ствола, висела чем-то наподобие рыбацкой сети, и сквозь нее проглядывала молодая серо-зеленая кора, контрастирующая с почти черным цветом стволов, ветвей и корней.

– Тебя что-то насторожило? – тихонько спросил Барсук Семку. – Учуял кого или что?

– В том-то и дело, что никого и ничего. Тут вон какое раздолье для всякого зверья, а его нет. Насекомых тоже мало.

– А главное, нет ни палок, ни веток сухих. А отпиливать живые ветки мне отчего-то не хочется.

Сверху ветер сорвал несколько листьев и сыпанул какой-то трухи. Тотчас ближайший к месту их падения плод в форме амфоры лопнул и высыпал несколько пригоршней мохнатых гусениц очень яркой расцветки.

– Ну хоть что-то прояснилось, – хмыкнул Семка.

– А что прояснилось? – тут же спросил Жиба, которому уже надоело спорить с Куликовым о сходстве этого дерева с фикусом.

– Кто и как тут чистоту поддерживает.

– Разрешите вопрос? А какую задачу мы здесь выполняем?

– Нам необходимо набрать дюжину жердей, из которых можно будет связать легкий, но прочный помост, – ответил ему Барсук. – Некоторое подобие плота. Так что лясы точить предлагаю с целью решения поставленной задачи. К дереву пока не подходим, руками не трогаем. Смотрим, изучаем, обсуждаем.

– Разрешите сразу сказать? – спросил Куликов. – В этом месте вон те болтающиеся как веревки корешки слишком тонкие. А вон те, которые в землю уже вросли – наоборот, слишком толстые стали. Как понимаю, мы в глубину забираться не хотим? Значит, нужно пройти вдоль опушки и внимательно смотреть, уж обязательно попадутся жерди нужной длины и толщины.