Контрольная с чужими - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 28

Как специально налетел порыв ветра, окончательно возмутив спокойствие, царившее в этом небольшом мирке, так похожем на подводный мир коралловых рифов. Вот и стаю медуз приволокло – куполообразный верх, наполненный водородом, внизу болтаются связки стрекательных нитей. Точь-в-точь медузы. Если не обращать внимания на тщедушное тараканье тельце, почти скрытое пелериной вокруг купола.

А вон те ящерки с перепонками очень похожи на летучих рыбок. Проскачут недолго, оттолкнутся и планируют, подруливая хвостами.

И ползучие лианы шевелятся, словно их течение пытается утащить.

Вообще-то все сходятся в том, что Аквариум – самое забавное, яркое, веселое и самое безопасное место во всем Каньоне. Ну, положим, безопасность тут относительная, а насчет всего остального – чистая правда. Семен вживую попал сюда впервые, и обстоятельства неожиданно сложились так, что появилось время осмотреться. Но те же обстоятельства совершенно не располагали к получению удовольствия от просмотра диковин.

Два дня назад на совещании было окончательно решено проводить разведку не только в состоянии отделенного разума, но и вживую. К этому давно все шло. Потому что они четырежды делали попытки пройти через Каньон к его Восточной стене. Все четыре раза предполагалось, что маршрут хорошо изучен, и все четыре раза случалось нечто, чего никто не ожидал и ожидать не мог.

Дно Каньона не было ровным. Точнее, оно было очень неровным. Перепады высот достигали многих десятков, а в отдельных местах дело доходило до трех сотен метров. Это если не вспоминать Северный провал глубиной более тысячи метров. При этом возвышенности чаще всего поднимались, словно огромные ступени, образуя в местах, отделявших их от низменностей, отвесные стены. Порой настолько гладкие, что издали они выглядели отполированными. Флора и фауна на этих отрезках, столь основательно отделенных друг от друга, отличалась разительно. Да еще то там, то здесь обнаруживались уголки, совершенно уникальные по своему растительному и животному миру.

В других районах дно шло высокими волнами разной высоты. Понятно, что растительный и животный мир здесь был более постоянным, во всяком случае не менялся радикально через каждые полсотни километров.

Первая попытка перехода – если быть уж очень точным в словах, то перелета, – была предпринята в двадцати километрах южнее их Верхнего лагеря. Там как раз проходил гребень «волны» и имелась возможность для удобного спуска прямиком с Верхнего карниза. Низины по обе стороны гребня были покрыты совершенно непроходимыми джунглями с деревьями, нередко превышающими сорок, а то и пятьдесят метров в высоту. Перелет над ними был невозможен, а продираться сквозь них пришлось бы целый год.

Гребень в отличие от низин был покрыт низкорослым лесом без всяких заболоченных мест. Плюс ко всему прямо в его центре располагалось несколько голых песчаных пустошей, очень удобных для ночлега.

Первый выход сорвался из-за атаки, последовавшей, едва вниз спустилась первая группа. Атаковали две разновидности зверей, нежданно-негаданно выкопавшихся из-под корней и весьма энергично прыгавших вверх. Очень высоко и слишком ловко прыгавших для кротов. К тому же леса подступали здесь к самому основанию стены Каньона, не удосужившись создать хотя бы крохотного свободного пространства, хоть какой-то полянки. Парочка пыхающих ядовитыми испарениями болот не в счет. Где ни спустись со стены, окажешься в лесу, обитателям которого гости не нужны или нужны как закуска. И они это недвусмысленно продемонстрировали.

Атаку отбили без особых сложностей, но вторая последовала без малейшего перерыва. За ней пошла третья волна нападения. Спустить всех, собрать из заранее приготовленных деталей плоты и взлететь не вышло бы. Пришлось вернуться на Нижний карниз, а внизу создать плацдарм. То есть аккуратно выжечь значительный кусок леса, организовать пустое пространство, на котором отбиваться от лесных тварей было возможно на значительном расстоянии. Так что на следующий день начало похода получилось намного более простым и удачным.

Перелет до ближайшей песчаной пустоши в сто с небольшим километров с максимальной нагрузкой был для Войцека и для Семена предельно возможным. Так что они плюхнулись не на середину ближайшего песчаного участка, а на его край. Потому и обошлось без крупных неприятностей. Песок в этом месте не был таким активным, как чуть дальше. Он сумел, всплеснув себя несколькими фонтанчиками, заглотить лишь двоих, да и то не целиком, а по пояс. Жгута, как пробку из бутылки, выдернул Семка, Инеза справилась сама, заставив оживший песок окаменеть у себя под ногами, и на этой твердой платформе поднялась на поверхность.

Пришлось срочно взлетать. Инезу попросили повторить свой фокус, песок ее слушался, но твердая кора держалась лишь несколько минут.

Алена с Юстиной просканировали пространство и сообщили, что биологическую активность проявляют лишь те участки, где появляется что-то органическое. Для проверки сбросили несколько крупных сучьев, которые были слопаны в единый миг.

– Ага, – глубокомысленно сказала Алена. – По принципу действия тот же болотник. Но когда не активен, понять, что это живое существо, практически невозможно.

Песочница, поименованная так с ходу и без особых изысков, успела слегка подпортить днища плотов. Пришлось срочно выкорчевывать на опушке леса поляну, ставить защиту и заниматься починкой. Ну и дать отдых Семену и Войцеку.

От их Западной стены было пройдено сто девять километров, до Восточной оставались сто сорок. Все мало-мальски приемлемые места для ночевок являлись такими же песочницами – зная, что искать, Алена определила это быстро и точно. Леса же были чересчур активны и агрессивны на всем своем протяжении. Даже ремонт плотов дался непросто. Защитный купол всевозможные создания облепили так, что он сделался непрозрачным, пришлось включать свет. Снизу норовили вылезти, а то и выпрыгнуть все кому не лень. По большей части зубастые и голодные, пусть и не особо крупные.

Пришлось тогда вернуться. Как они с Войцеком долетели до стены, не рухнув на полпути, Семка еще понимал. Зубами скрипели, но дотянули. А вот наверх их самих тащили на руках. И ночевку тогда устроили даже не на Нижнем карнизе, а на голой площадке в каких-то пятидесяти метрах над лесом.

У них уже тогда имелся запасной маршрут через Долину Гейзеров. Но пришлось ждать сутки, прежде чем вновь выступить в поход – Кольцов и Кисконнен приходили в чувство. Заросли Желтого кустарника особой опасности не представляли, но идти по ним… С другой стороны, перелет над низкорослыми зарослями протяженностью в сорок километров вообще не проблема. Опасение вызывали Гейзеры Долины, пусть и вероятность очутиться над таким в момент его извержения была очень невелика. Но если все-таки окажешься над извержением, то уж точно собьет тебя каменной шрапнелью, изрешетит насквозь, да и зашвырнет за тридевять земель. Поэтому лететь решили очень низко и медленно, тем более что гейзеры, переходившие в активную фазу, чувствовались всеми издалека – при такой высоте и скорости всегда имелась возможность заранее принять влево или вправо, приостановиться или ускориться.

Но никакого полета над Долиной не получилось вовсе.

Семен и Войцек вели ковры-самолеты со скоростью пешехода и на высоте, не превышающей рост человека. Тем не менее Семка, едва они оказались над Долиной, почувствовал, что выдыхается. Посчитал, что не оправился от позавчерашнего двойного перелета, и постарался держаться. Но вскоре его плот рухнул на землю, взметнув тучу пыли. Точно такая же взметнулась чуть в стороне – это рухнул Войцек. Никто от падения существенно не пострадал, а обращать внимание на синяки, ушибы, царапины или прокушенную губу они давно уже отвыкли.

Двигаться пешком ничего не мешало. Но взлететь даже без груза ни у Семена, ни у Войцека не выходило. Они прошли вперед на пару километров – ничего не изменилось, летать над Долиной Гейзеров не выходило.

Припасы и плоты перетащили за границу Долины вручную, перелетели через заросли кустарника и вернулись в Нижний лагерь.