Рокоссовский. Командующий Парадом Победы - Константинов Кирилл Борисович - Страница 10

Летние сумерки уже опустились на город, на улицах стемнело. Близилось воскресенье, и многие люди подолгу сидели в парках и скверах, предвкушая легкую беззаботность наступающего воскресенья. В тот день Константин Константинович допоздна задержался на работе. Он, словно предчувствуя что-то, старался лишний раз убедиться в боеготовности своего корпуса: просматривал последние данные о поступившей технике, анализировал результаты недавних учений, созванивался со штабами дивизий 9-го МК. Когда все дела были закончены, Рокоссовский вернулся домой.

Последний на долгие годы мирный день в его жизни подходил к концу.

22 июня в 0.30 мин. штабами всех округов была получена

Глава II. «Ответственность – на себя!»

Около 4 часов утра 22 июня в дверь квартиры позвонили…

На пороге стоял дежурный офицер. Он протянул едва проснувшемуся Рокоссовскому бумажный конверт, в котором находилась телефонограмма из штаба 5-й армии. В ней содержалось короткое предписание вскрыть особый секретный оперативный пакет, хранящийся в сейфе штаба мехкорпуса. Командир приказал дежурному немедленно вызвать всех командиров по списку № 1 в штаб, и сам немедленно направился туда. Заместитель по политической части – бригадный комиссар Д. Г. Каменев, помощник по технической части – военинженер 1-го ранга В. Г. Внуков, начальник штаба – генерал-майор технических войск А. Г. Маслов и начальник оперативного отдела – подполковник К. Г. Девятов уже ожидали комкора.

Рокоссовский сообщил присутствующим о полученной телефонограмме. Она была подписана только заместителем начальника оперативного отдела штаба 5-й армии. Однако по инструкции для вскрытия секретного пакета требовалась санкция Председателя Совета народных комиссаров СССР или Народного комиссара обороны; приказа заместителя начальника оперативного отдела штаба в данной ситуации было явно недостаточно. Приняли решение запросить Луцк, Киев и Москву. Однако вскоре выяснилось, что телефоны не работают – связь была нарушена. Тогда еще никто не знал, что в первые часы войны во время бомбардировок немцы применили огромное количество мелких авиабомб, специально предназначенных для уничтожения линий связи. Они были снабжены приспособлениями в виде крестовин по бокам. Задевая провода, такие снаряды мгновенно детонировали и разрывали их.

Некоторое время все молчали. Каждый понимал, что в ситуации полной неизвестности брать на себя такую ответственность, принимая не только военное, но и политическое решение, – невероятно рискованно. Ведь если бы тревога оказалась ложной, командиру корпуса пришлось бы отвечать перед трибуналом. Рокоссовский, недавно вышедший из застенков НКВД, осознавал это. Но долг для него всегда был на первом месте. А своей боевой интуиции он привык доверять. После минутного раздумья комкор, несмотря на предостережения Каменева, вскрыл особый пакет и огласил его содержание:

Рокоссовский отдал приказ о подготовке корпуса к выдвижению. Командиры дивизий, входящих в состав 9-го МК, – В. М. Черняев (20-я танковая дивизия), Н. А. Новиков (35-я танковая дивизия) и Н. В. Калинин (131-я моторизованная дивизия) были срочно вызваны на командный пункт.

Трудность заключалась еще и в том, что 22 июня – в воскресенье рано утром – оказалось невозможно в кратчайший срок обеспечить войска всем необходимым: склады наркомата обороны с горючим и боеприпасами, располагающиеся неподалеку в Шепетовке, были закрыты. И здесь воля и решительность Константина Константиновича переломила ситуацию: в нарушение существующего порядка он приказал взламывать склады окружного резерва. Такие действия наталкивались на протесты интендантов, которые требовали соблюдения установленного порядка. Рокоссовский, целиком принявший ответственность на себя, выдавал им расписки о том, что гаражи хранилища вскрываются исключительно по его приказу. Сам комкор впоследствии признавался, что за всю жизнь не выдал столько расписок, сколько в тот день.

К 10 часам утра удалось ненадолго добиться связи с Луцком. Оттуда сообщили, что город уже несколько раз подвергался бомбардировке; положение дел на фронте в штабе армии не знали. В это же время стало известно, что немцы бомбили и Киев. После этого связь с командованием прервалась. Восстановить ее уже не удалось.

По ходу сборов в воздухе несколько раз появлялась вражеская авиация. Немецкие бомбардировщики, не встречаемые нашими истребителями, пролетали в глубь территории, сбрасывали бомбы, а позже спокойно возвращались обратно. Впоследствии выяснилось, что советские самолеты в приграничных районах не могли оказать гитлеровцам никакого сопротивления. Скученные за несколько недель до начала войны на нескольких аэродромах, они, предварительно зафиксированные с помощью аэрофотосъемки врага, были уничтожены первыми же ударами немецких бомбардировщиков. Причиной такой дислокации наших самолетов стала перестройка основных аэродромов, затеянная в массовом порядке. Преступным было то, что, пренебрегая отчаянными предупреждениями наших разведчиков о возможности начала войны, не было предпринято никаких мер по рассредоточению авиации даже в самые последние часы перед вторжением. И теперь сожженные остовы дымились рядом со взлетными полосами. Немцы же получили многократное превосходство в воздухе.

Четкость и точность действий командиров 9-го МК позволила в короткий срок обеспечить боеспособность подразделения. К 14 часам необходимые приготовления были завершены, и корпус выступил в направлении Новоград-Волынский, Ровно, Луцк. По шоссе, опережая основные силы, двигалась 131-я моторизованная дивизия, в центре – 35-я танковая дивизия, слева – 20-я танковая дивизия. Во всех этих соединениях катастрофически не хватало транспорта. Со значительной перегрузкой удалось разместить пехоту на танках и грузовиках. По дороге приходилось конфисковывать попадающиеся автомобили. К концу 22 июня 131-й удалось, преодолев порядка ста километров, достичь Ровно.

Пехота в двух других дивизиях корпуса была лишена и такой подвижности. Дивизии назывались танковыми, и по штату на них не полагалось ни лошадей, ни повозок. Поэтому двигались они медленнее – солдатам приходилось нести на себе пулеметы и минометы. В течение 22 июня они преодолели только 35 километров. Рокоссовский со штабом, оценив возможности перемещения 20-й и 35-й дивизий, определили особый порядок движения этих соединений. В первом эшелоне шли танки, часть артиллерии и пехота. «Этот эшелон двигался скачкообразно, от рубежа к рубежу, отрываясь от пехоты и поджидая ее. Основная масса войск и артиллерии следовала вторым эшелоном в обычном, предусмотренном для пехоты порядке»[4].

На следующий день оставшиеся войска также подтянулись к городу. Солдаты буквально валились с ног – сказывалась тяжесть многокилометрового перехода, совершенного за столь короткое время. А поскольку полностью разместить пехотинцев на автотранспорте было просто невозможно, это расстояние им пришлось проделать в пешем строю, да еще и в полном боевом снаряжении. В результате этого сконцентрировавшиеся в районе Ровно войска 9-го МК были чрезвычайно утомлены столь трудным переходом.