Иоанн Креститель-Человек "пустыни" (СИ) - Звездов Олег-Александр Михайлович - Страница 32

а крепостного раба-гладиатора могли бросить на съе­дение зверям. Конечно, это зрелище было не одно из приятных, но было и другое. Два раба-гладиатора би­лись насмерть, и один из них умирал…” — “Юлий, я это видел и не хочу вспоминать больше. Думаю, что на пути моей жизни много встречу смертей и вот знаешь, Юлий, меня что-то в общем беспокоит, даже во сне. Я вижу собаку, которая говорит мне, что я ей друг, вижу нечто другое”. — “Даврий, ты видишь иной мир и воз­люби его, ибо он есть”.—”Юлий, я извинялся уже перед тобой, но пойми меня, я и верю и не верю в этот мир иной”.—”Даврий, нужно во все верить. Хорошо, давай лучше будем смотреть на приходящие волны. Мне нравится смотреть на это, я бы всю жизнь смот­рел”.— “Будем смотреть, может, в этих волнах мы что-то увидим свое и изберем для себя, конечно, я думаю, не смерть, но что-то достойное нашей жизни”.

ДВОРЕЦ ИРОДА. “Соломия!”— Мама, я здесь”.—”У меня к тебе есть одна просьба”.—”Тебе нужно что-то сшить?”—”Да нет, помнишь ли ты того назарянина, что приходил к Антипе?”—”Да, мама, по­мню, но это же нищий был”.— Дочь моя, запомни, это мы нищие в духе своем пред ним, он же сейчас восхо­дит на вершину, а наша семья, оказывается, уже нахо­дится у подножия той вершины, и нам нужно с тобой что-то решить по поводу того ненормального”.—”Мама, но что я смогу сделать против того человека?”—”А вот сейчас идем в опочивальню и все обсудим, но учти, чтобы Антипа об этом ничего не знал”.—”Мама, я боюсь, но я согласна”.

В другой палате шел разговор Антипы с пред­ставителями Рима. Константина и Александра ин­тересовала не так жизнь империи, как они хотели получить какую-либо информацию о пророках. У них у каждого были свои вопросы к Ироду. Первым на­чал Константин: “Господин, мы там, в Риме, наслы­шаны о ваших пророках. Есть ли они на самом деле в вашем царстве? Вы можете не отвечать, но нам просто интересно знать, это не связано с нашей служ­бой”. Антипа, опустив голову, сказал: “Да, есть, и с одним я уже встречался”. — “Господин, и что, на ваш взгляд, он действительно пророк?” Антипа, немного подумав, ответил: “Он очень умен, и я думаю, что он не от мира сего”. Александр засмеялся. “Господин, а мы от мира какого?”—”А вы сами постарайтесь отве­тить на свой вопрос”. —”Александр, ладно-ладно, не будем вздорить, ибо в пророках есть смысл, они несут нечто новое для нашего общества, потому что мы дви­жемся вперед с жизнью нашей. Но, на мой взгляд, никакой пророк не опередит денежную власть, ибо если у него хранилище пусто, пусть он даже и умен, но он никто и ничего не стоит”. — “Господин, не говори­те вздор, посмотрите на себя, на птиц и на облака. Чего они стоят?” — “Для нас ничего”. — “Но это все кто-то сотворил, и за этим кто-то присматривает, как за нами присматривали родители”. — “Константин, лично ты бы согласился быть одним из них?”—”Мне этого не дано, я член сената”. — “Вот то-то, ты член сената, а они, хотя я против, эти пророки являются от другого сената, думаю, что от чисто Божьего. Вот пред нами сидит царь…” — “Я действительно вижу перед собой царя, а ты глаголишь о нищих, которые возносят свою нищету, как царскую благодать. Пойми, где ис­тина”.—”Александр, ответь мне, откуда взялись, точ­нее говоря, появились твои родители?”—”А ты отку­да?”— “Ты не понял меня. Пойми, ведь было начало и кто-то за этим следит. И, судя по всему, тот кто следит за нами, посылает на нашу Землю проверяю­щих, или пророков. Точно так, как послали нас сюда наши власти”.”Константин, а в тебе что-то есть”.— “Да не во мне, пойми, а в нашем разуме все это нахо­дится, и разум дан нам не зря”.

Ирод молчал, он лишь думал: может, этих молодых людей специально прислали из Рима, чтобы у меня забрать власть. Но нет, раз у них идут разногласия, значит у них свой интерес, личный.

В палату вошли Иродиада и Соломия. “Антипа, слуги накрыли стол”.—”Господа, идемте, а то из-за этих пророков мы можем умереть от голода, и они нам не помогут в этой беде”. Константин и Александр согласились, но Антипу предупредили, что этот разго­вор они продолжат за столом.

“Господа, хорошо, но трапеза превыше всего”. И вот за столом, где находилось очень много вкусной пищи, началась новая дискуссия, к которой подключились Иро­диада с Соломией. Как они только ни обзывали по­сланников Божьих. На них лилась такая грязь, что даже самому Богу было неудобно на это смотреть. Но эти люди считали себя выше Бога, они не подразуме­вали, что разум дан был им Богом и этот данный разум нужно было ценить всем своим человеческим достоин­ством, но ни в коем случае не деньгами и властью имперской.

*

Иоанн же шел не один, за ним шли его ученики, а следом — огромные толпы народа. Зная, за кем идут, люди привлекали и других, и казалось, что весь народ начал свое обновление, ибо за многие века он так “из­мазался” без духовности, что от этого почернела вся Зем­ля. Иоанн был умен, он был строг и все время требо­вал, но не от себя, а через Бога, он требовал и говорил: “Лишь в спокойствии вы найдете всю свою радость в жизни, а в ненависти своей можете узреть свою смерть, но и не только свою, а и своего ближнего. Свет погло­щает тьму и рождает новый свет, который приходит к вам с любовью. Никто из вас не сможет затмить солн­це и развеять тьму, лишь Всевышнему возможно все. И я с уверенностью говорю вам, что Царствие Его руко­водит только всем светлым. Я — сын Захария и про­рочу вам, люди, что есть все и вся, ибо сам это Царствие посетил и пошел оттуда. Но учтите, я пришел из ду­ховного мира, и для воплощения всего этого мать роди­ла мое тело, родила меня”.

Слушая его в разных селениях, люди были не од­нозначны к нему, но все равно они тянулись к чему-то, а точнее говоря, к истине.

ХЕВРОН. Небольшое селение. Восточные люди были придавлены, образно говоря, чем-то тяжелым. Они не понимали, для чего живут, для чего светит солнце, даже для чего рождаются дети. Они просто жили и все. Доказать им в те времена что-то Божье было очень трудно, но это приходилось делать. Бог и сама жизнь требовали. Девяносто первый год от Рождества Христова, Иоанн Зеведеев скажет так: “Я — ученик Иоанна Крестителя, тогда был самым молодым, но я узрил в нем, а точнее говоря, не в нем, а в словах, исходящих из его уст, что действительно существует Бог, родивший нас. Некоторое время я не знал, что судьба меня сведет с Иисусом Христом, я полностью был предан Иоанну, ибо он являлся душой Божьей. Признаюсь, что мне тогда не все было понятно, я имею в виду, о душе. Лишь после, спустя много лет, после встречи с Иисусом Христом, я досконально понял, что такое душа и что есть жизнь, что есть глас Божий и внутреннее чутье или внутренний голос. Я видел очень многое, посещал огненную колесницу, это было где-то там далеко, но это было. Конечно, мы являлись обык­новенными людьми. В те времена над нашими голова­ми не светился огненный оракул, лишь камни сыпа­лись в нашу сторону. В нашу честь ставили кресты. Многие агнцы приняли смерть свою на них. Конечно, мне как человеку обидно, но власть земная, но не Бо­жья, брала свое. И вот, спустя очень много лет, я вспо­минал и вспоминаю о наших деяниях. Люди, поверьте мне, действительно это были самые счастливые дни для всех нас. Судя по всему, молодость наша вела нас на встречу с Богом и Он же шел на встречу с нами. Как бы ни было, но мы тянулись друг к другу, Иоанн был поддержкой для нас. Да, он был силен и крепок во здоровье. Однажды Савла придавила огромная глыба, мы вчетвером не смогли одолеть ее. Савл кричал, а мы плакали, смотря на его придавленные ноги. В этот момент подбежал Иоанн и сам отодвинул глыбу ка­менную у нас на глазах. После, посмотрев на нас, пока­чал головой. Он ничего не сказал, но мы все поняли.

Мы понимали тогда, что существует грань между Богом и человеком, но эта грань совместима с челове­ком и Богом, ибо это есть одно и то же. Повторяю, что дух Божий находится внутри всех людей. Я очень смутно, но помню епископа Захария, и я думаю, что он повлиял на Иоанна своей добротой, а Бог направил Иоанна на правильный путь. Спросите, что есть Бог? Это Истина всего того, что видите, чем видите и о чем слышите, тем более, чем думаете. Понимаю, что по мо­лодости никто об этом не задумывается. Вот мне сей­час девяносто лет, осталось жить немного, но я знаю, что ждет меня впереди, хотя пока я не спешу. Нет, не боюсь, ибо точно знаю, что рано или поздно буду там. Меня пока тревожит другое, я еще не закончил Апо­калипсис, точнее не свой, а Божье предупреждение. Но я бы сказал по-другому — Божье благословение на праведный и правильный путь. Иоанн был Иоан­ном, человеком души, да и не только души, а и сердца. Он любил всех, всех без исключения. Я удивлялся, как он мог днями стоять в холодной воде и крестить лю­дей. Эта Божья необыкновенность меня влекла. Мы множились, земля обетованная давала и дарила нам свой приют. Мне очень много приходилось думать о тех людях, кто будет жить после нас. Думал всякое, но приходил к одному единственному мнению: раз с нами Иоанн, то всех нас поймут и примут, думаю, что это должно сбыться. Иоанн тоже часто об этом мечтал, но ему в те времена легче было думать об этом, ибо он при жизни видел Царствие Божье, впоследствии Христос нам скажет об этом. А пока мы были учениками Иоан­на. Необыкновенное время нас ждало впереди. Глядя на себя в те годы, просто не верится, что все это проис­ходило не с кем-то, а лично со мной. Я рад и доволен, что был и являлся всегда и буду являться учеником Божьим даже на Небесах, ибо превзойти и опередить все святое невозможно никогда. Господь всегда дол­жен идти впереди, а мы — вслед за нашим Господом Богом. Аминь, аминь, аминь.”