Дядюшка Наполеон - Пезешк-зод Ирадж - Страница 36

– Милый ты мой, подумай, – сколько лет вы уже вместе прожили. И горе делили, и радость… И дальше вам вместе жить…

В голосе у отца было столько искренней теплоты, что мне даже стало стыдно, что я мог усомниться в его добрых намерениях. Он все так же заботливо продолжал:

– Кто тебя поддержит и ободрит в горькую минуту одиночества? Кроме нее – некому. И ты у нее тоже единственная опора. Она ведь тебе, что ни говори, жена. Она ведь твою честь бережет, верность тебе хранит… Ты небось ведь о том и не думаешь, что бросаешь ее, оставляешь одну, а в это время волки похотливые вокруг дома твоего зубами жадно щелкают!..

Дустали-хан нетерпеливо сказал:

– Дай бог, чтоб эти волки ее и сожрали!

– Ну что ты говоришь, Дустали! Ты б мозгами пораскинул. Люди-то нынче плохие пошли… Ни человечности в них, ни благородства… Я ведь, к тебе как к своему младшему брату отношусь. Хочу до ума тебя довести. Если, не приведи господь, ты ненароком узнаешь, что за время твоего отсутствия кое – что случилось… то помни, жена твоя, бедняжка, в этом не виновата.

Дустали-хан насторожился:

– Вы вроде как что-то мне открыть хотите? В чем дело?

– Сначала поклянись никому не говорить, что ты это от меня услышал.

– Прошу вас, объясните, что произошло!

– Клянусь твоей жизнью и жизнью собственных детей, что если я тебе об этом и расскажу, то только из самых добрых побуждений!

– Но что случилось? В чем дело? Почему вы молчите?

– Когда ты исчез… они распустили слухи, что – типун мне на язык! – с тобой несчастье. Тогда этот князь Асадолла-мирза – потаскун паршивый, наглые глаза, порази его господь! – и говорит, что я, мол, сегодня пойду спать к ханум Азиз ос-Салтане, чтоб она, не дай бог, одна не испугалась!.. Конечно, ханум Азиз ос-Салтане не из тех, к кому грязь пристанет, но ведь соседи…

Дустали-хан с минуту помолчал, потом срывающимся от ярости голосом переспросил:

– Князь сегодня пошел ночевать в мой дом? К моей жене?

– Да ты не волнуйся!.. Князь он ведь тоже не такой человек, чтобы…

– Не такой человек, чтобы что?.. Я сам боюсь с этим развратником наедине оставаться!. Ну, я этому князю… ну я… ну…

Отец усадил Дустали в кресло, чтобы тот дал ему договорить.

Я, ошеломленный, какое-то время не мог прийти в себя и стоял как истукан. Это уже становилось опасно. Отец в своей ненависти к дядюшке и его семье шел на все. В голове у меня тут же созрело решенье, и я опрометью бросился к дому Дустали-хана.

Прибежав, я изо всех сил забарабанил в ворота. Почти тотчас мне открыла сама Азиз ос-Салтане. Я влетел во двор. Азиз ос-Салтане была одета в кружевную ночную рубашку, а из окна высовывалась голова Асадолла-мирзы, пытавшегося разглядеть, кто пришел.

Я бросился в дом. Азиз ос-Салтане с криком погналась за мной.

– Чего тебе надо? Что случилось? В чем дело?

Прибежав к Асадолла-мирзе, я, тяжело дыша, сказал:

– Дядя Асадолла, быстро удирайте отсюда! Отец нашел Дустали-хана и сказал ему, что вы сегодня ночуете у ханум.

Асадолла-мирза секунду ошарашенно смотрел на меня, потом ринулся к креслу, на которое бросил свой пиджак и галстук-бабочку, и, напяливая пиджак, забормотал:

– Моменто, моменто! Сейчас придется давать отпор этому ишаку!

Азиз ос-Салтане взяла его за локоть:

– Я сама с ним разберусь! Не бойся!

Я с беспокойством сказал:

– Ханум, пусть уж он лучше бежит. У Дустали-хана от гнева глаза на лоб вылезли!.. А где помощник инспектора? Вы ему скажите, что, если Дустали-хан сюда придет, пусть он ему ничего не говорит.

– Я его послала на базар, купить кое – что попросила.

Торопливо пристегнув бабочку, Асадолла-мирза сказал:

– Азиз-ханум, и не передать моего сожаления… Даст бог, как-нибудь в другой раз увидимся.

В эту минуту в ворота дома заколотили.

– Ой, господи, что же делать? Пришел! – Азиз ос-Салтане в тревоге огляделась по сторонам.

Асадолла-мирза тоже совершенно растерялся и начал искать, где бы спрятаться. Мне в голову пришла спасительная мысль. Я предложил:

– А может, вам через крышу убежать?

– Верно, Асадолла! Беги!

Держа в руке туфлю, шнурок которой никак не хотел развязываться, Асадолла бросился к лестнице, ведущей на крышу. Я побежал за ним. Выпустив нас, Азиз ос-Салтане закрыла за нами дверь и пошла к воротам, которые дрожали под непрестанными ударами молотка.

Еще через секунду со двора донесся рев Дустали-хана:

– Где этот развратник?.. Где этот бесчестный негодяй?

Асадолла-мирза шепотом заметил:

– Ну у него и глотка!.. А тебе спасибо, что спас меня от этого медведя! Теперь я у тебя в долгу.

Между тем во дворе все громче орал Дустали-хан и истошно визжала Азиз ос-Салтане. Она клялась памятью Великого Праотца, что все это вранье, а Дустали-хан, рыча, обыскивал комнату за комнатой. В это время в ворота снова постучали. Азиз ос-Салтане настаивала, что нечего отворять, говорила, что это наверняка пожаловал какой-нибудь поздний гость и он не даст им спать, но Дустали-хан, по-прежнему горя от возмущения, открыл ворота и оказался нос к носу с практикантом Гиясабади.

Практикант, едва ворота открылись, выпалил:

– Ханум, того вина, которое вы просили, не было. Я вот это купил… Постойте-ка, а где же Асадолла-хан?.. А? Где он? Куда он ушел? Быстро, немедленно… Отвечайте!

Распластавшись на крыше, Асадолла-мирза пробормотал:

– О святой Али!.. Бежим! Дело дрянь!

Во дворе хором вопили Дустали-хан, Азиз ос-Салтане и практикант Гиясабади, а мы, согнувшись пополам, крались по крыше. Уже перебравшись на крышу соседнего дома, мы услышали, как заходила ходуном дверь, через которую нас выпустила Азиз ос-Салтане. Дустали-хан кричал:

– Ключ!.. Куда ты спрятала ключ?

Мы опрометью перебежали еще через две крыши и оказались в тупике – дальше нужно было пройти по очень узкой стене. В темноте мы метались в поисках безопасного пути, как вдруг чей-то бас словно пригвоздил меня к месту:

– Ах ты ж подлец! Воровать забрался!

Я обернулся. Чья-то огромная тень сгребла в охапку Асадолла-мирзу и подняла его над землей. Князь, не успел и пикнуть, как его по лестнице стащили, с крыши во двор. Я побежал туда же. Когда во дворе вспыхнула лампа, я узнал в похитителе князя мясника Ширали, а Ширали в свою очередь немедленно узнал Асадолла-мирзу. Он осторожно опустил князя на землю и сказал:

– Вы уж извините меня, дурака, господин Асадолла-мирза. Я вас сначала и не признал. А что вы делали на крыше?

Асадолла-мирза, еще не придя в себя от ужаса, пробормотал:

– Ну вы меня и напугали, господин Ширали!

– Виноват!.. Уж вы не серчайте!.. Я вашу доброту завсегда помню… Но что вы делали на крыше?

– И не спрашивайте, Ширали! Не спрашивайте! До чего ж бывают подлые люди!.. Этот Дустали решил мне отомстить за свою давнюю обиду из-за раздела земельного участка и пригласил меня к себе домой. Я и пошел. А его самого, подлеца такого, дома не оказалось. Я сижу себе с ханум Азиз ос-Салтане, о том о сем разговариваем, вдруг врывается этот негодяй и обвиняет меня в разврате!..

– Неужто правда, ага? Вот уж ни стыда, ни совести! Тьфу! Только подумать! Чтобы другого опозорить, готов собственную жену оклеветать!

Ширали схватил лежавший у бассейна длинный нож и грозно заявил:

– Вы мне только слово скажите, я ему кишки выпущу!

– Моменто, моменто! Прошу вас, не связывайтесь, не пачкайте рук! Я сегодня где-нибудь спрячусь, а до завтра этот олух успокоится.

– Вы уж сегодня оставайтесь здесь ночевать! Для меня это честь большая. Добро пожаловать!.. Я вам в нижней комнате постелю. А о том, что случилось, и думать забудьте! Такое про вас сказать!.. Да я вам бы и честь сестры своей, и матери, и жены бы доверил…

– Дай вам бог здоровья, Ширали. Вы мне теперь все равно что брат родной!

Повернувшись ко мне, Асадолла-мирза сказал:

– Ты, милый, иди домой. А о том, где я, никому ни гу-гу! – И, обращаясь к Ширали, добавил: – Если б не этот паренек, мне бы сегодня несладко пришлось. Только подумать!.. Выдвигать подобные обвинения… и против кого?! Против меня?! Да чтоб я… и к тому же с этой ведьмой!..