Уже мертва - Райх Кэти - Страница 35

Повесив рюкзак на плечо, я ввела цифры кода на пульте охранной системы, но от волнения ошиблась и была вынуждена набрать код заново. Повторно ошибившись, я закрыла глаза и воспроизвела в памяти все слова из «Интересно, чем сегодня вечером занят король», так сказать, элементарным способом привела мозг в порядок. Эту хитрость я освоила, учась в аспирантуре. Отличный метод. Тайм-аут с «Камелотом» помог мне вернуть самообладание, и, спокойно введя правильные цифры, я вышла из квартиры.

Выехав из гаража, я обогнула квартал, проехала по Сен-Катрин на восток до де-ля-Монтань и свернула на юг к мосту Виктории — одному из трех, связывающих остров Монреаль с южным берегом реки Святого Лаврентия. Тучи, днем висевшие над городом обрывками, теперь сгущались, предрекая серьезное изменение погоды. Горизонт был затянут полностью и выглядел мрачным и зловещим, а река под ним казалась чернильно-серой и враждебной.

Я взглянула в ту сторону, где располагались Иль-Нотр-Дам и Иль-Сен-Элен, на изгибавшийся дугой мост Жака Картье. Оба острова казались сейчас хмурыми и печальными. Во время «Экспо-67» жизнь, наверное, там била ключом. Теперь же они дремали, словно остатки древних цивилизаций.

Внизу по течению реки располагался Иль-де-Сор. Остров монахинь. Когда-то принадлежавший церкви, ныне он был известен как гетто яппи. Небольшой акрополь из кондоминиумов, площадок для гольфа, теннисных кортов и бассейнов, связанный с городом мостом Шамплен. Огни его высоких башен мерцали, будто соревнуясь с проблесками молнии вдали.

Приехав на южный берег, я приостановилась на бульваре Сэра Вильфреда Лорье. Пока пересекала реку, небо окрасилось в устрашающе-зеленые тона. Я достала карту, определилась и отложила карту на соседнее сиденье. В этот миг вечер пронзила молния. Ветер усилился, по лобовому стеклу забарабанили первые капли дождя.

В жутком предгрозовом мраке я двинулась дальше, сбавляя скорость перед каждым перекрестком, чтобы вглядеться в дорожные знаки. Я ехала по намеченному пути: свернула налево, направо и еще дважды налево.

Спустя десять минут остановила машину. Сердце стучало, как шарик в пинг-понге. Я вытерла о джинсы вспотевшие ладони и огляделась.

Тьма сгустилась, превратившись почти в черноту. Оставив позади жилые районы, застроенные одноэтажными домами, я очутилась на краю заброшенной промышленной зоны, обозначенной на карте серым полумесяцем. Поблизости не было ни души.

По правую сторону от меня возвышался ряд пустующих складских помещений. Их освещало тусклое сияние единственного неразбитого фонаря. Строение, расположенное ближе всех к фонарному столбу, зловеще выделялось на фоне окутанных темнотой соседей — очертаний самых отдаленных было невозможно различить. На некоторых висели таблички с предложением о продаже или сдаче внаем, на других, владельцы которых, по-видимому, махнули на них рукой, я не увидела никаких знаков. Оконные проемы складов смотрели на меня черными дырами, парковочные площадки рядом были покрыты трещинами и завалены мусором. Картина напоминала кадры из черно-белых фильмов о Лондоне времен Второй мировой.

Слева я не обнаружила ничего. Лишь кромешную тьму. На карте это место обозначалось зеленым. Именно здесь Сен-Жак вывел третью «X». Я думала, что найду тут кладбище или небольшой парк.

Черт!

Я положила руки на руль и уставилась в темноту.

Что дальше? Следовало тщательнее продумать операцию.

Небо озарилось очередной вспышкой молнии — и на пару мгновений улица осветилась. Что-то выпорхнуло из ночи и подлетело к лобовому стеклу моей машины. Я взвизгнула. Легкое создание задержалось на несколько секунд в воздухе, махая крыльями, и вновь улетело во мрак. Странник, носимый ветром.

«Успокойся, Бреннан, — приказала я себе. — Сделай глубокий вдох и выдох».

Уровень моего волнения достигал ионосферы.

Я достала из рюкзака рубашку, надела ее, сунула перчатки и средство против насекомых в задние карманы джинсов, а фонарик за пояс. Блокнот и ручка остались.

«Делать записи все равно не придется», — решила я.

Пахло дождем и мокрым бетоном. Ветер бушевал: крутил в воздухе бумагу и листья, сгонял их в кучи и тут же эти кучи разрушал. Когда я вышла из машины, ветер принялся хлестать по лицу и отчаянно трепать края моей рубашки. Я заправила ее в джинсы, взяв фонарик в руку. Рука дрожала.

Освещая путь, я пересекла улицу и, перешагнув через бордюр, ступила на траву. А вскоре наткнулась на ржавую ограду. Забор высотой около шести футов окружал принадлежавшую кому-то территорию. Дальше я увидела деревья и кустарники — беспорядочный лес. В свете фонарика разглядеть, каких размеров этот лес и что за ним, было невозможно.

Я пошла вдоль ограды. Свешивавшиеся за нее ветви раскачивались на ветру, в желтом пятне света моего фонарика плясали тени. С листьев на лицо то и дело падали дождевые капли. Я чувствовала, что скоро хлынет настоящий ливень. Меня трясло — не то от холода, не то от навеваемого жуткими сценами страха. Скорее, от всего сразу. Я проклинала себя за то, что взяла средство от насекомых, а не куртку.

Почувствовав, что ступаю на край какого-то склона, я резко остановилась и увидела под ногами дорогу, ведущую к коридору между деревьями. Ворота в ограде были скреплены цепью и висячим замком.

Судя по всему, их давно не раскрывали. На дороге буйно росли сорняки, а уровень мусора достигал нижнего края ограды. Я направила луч фонаря в проход, но практически ничего не увидела во тьме.

Я двинулась дальше, а пройдя еще ярдов пятьдесят, достигла угла и осмотрелась. Улица, вдоль которой я шла, заканчивалась в этом месте Т-образным перекрестком. Я всмотрелась во тьму противоположной стороны, такой же мрачной и пустынной.

Там располагалась покрытая асфальтом площадка, огороженная цепью. Похоже, это парковка какого-то предприятия или склада. Освещала парковку единственная лампочка, свешивавшаяся с изогнутой проволоки на телефонном столбе. Висела лампочка под жестяным колпаком, поэтому ее свет распространялся на территорию футов в двадцать, не больше. Площадка была засыпана мусором, тут и там по ее краям вырисовывались силуэты каких-то будок.

Я прислушалась. Какофония звуков: ветер, капли дождя, отдаленные раскаты грома. Стук моего сердца. Света с той стороны дороги как раз хватало, чтобы увидеть, как дрожат мои руки.

«Ладно, Бреннан, хватит, — сказала я себе. — Довольно заниматься ерундой».

— Неплохая идея, — произнесла я вслух.

Голос прозвучал странно. Казалось, ночь глотает слова раньше, чем они достигают моих собственных ушей.

Ограда поворачивала налево и продолжала тянуться вдоль улицы. Я двинулась дальше. Через десять футов металлический забор закончился, превратившись в каменную стену. Я сделала шаг назад и осветила стену фонарем. Серого цвета, в высоту она достигала футов восьми, а вверху была окаймлена бордюром из отдельных камней. Насколько я могла видеть в темноте, стена шла вдаль параллельно улице, а посредине ее разделяли ворота. По всей вероятности, это парадный вход.

Я продолжила путь, разглядывая промокшую бумагу, осколки стекла и алюминиевые канистры, что валялись у основания стены.

Через пятьдесят ярдов стена опять сменилась ржавой решеткой. Я пошла дальше и, приблизившись вскоре еще к одним воротам, осветила их фонариком. Цепь, которой они были связаны, блестела и выглядела совсем новой.

Я сунула фонарь за пояс джинсов и потянула за цепь. Не поддается. Потянула сильнее. Безрезультатно. Отойдя на шаг назад, я осветила решетку снизу вверх и принялась детально ее рассматривать.

В этот момент что-то коснулось моей ноги. Я инстинктивно схватилась за нее, уронив при этом фонарик. В моем воображении мелькнули чьи-то красные глаза и желтые зубы. Дрожащей рукой я нащупала край полиэтиленового пакета.

— Черт, — пробормотала я, едва шевеля пересохшими губами, и отстранилась. — Испугалась пакета.

Я отбросила полиэтилен в сторону, и он с шумом полетел по ветру. Подняла фонарик, погасший при ударе о землю, и легонько стукнула по нему ладонью. Лампочка мигнула и вновь потухла. Я еще раз стукнула по фонарю. Он включился, но теперь луч был тусклым и дрожащим. Я чувствовала, что скоро останусь вообще без света.