Уже мертва - Райх Кэти - Страница 25

— Дайте мне, пожалуйста, фотографию, — обратилась я к Шарбонно. — На минуту.

Он изумленно округлил глаза, но фото протянул. Клодель раскрыл дверцу машины, и на меня, как из плавильной печи, пахнуло нагретым воздухом. Облокотившись на нее, он приготовился наблюдать за мной.

Я подошла к старику, сидевшему справа. На нем были выцветшие шорты, безрукавка, носки и полуботинки. Белые костлявые ноги покрывала паутина варикозных вен. По плотно сжатым губам было видно, что зубов у него нет. Из уголка рта торчала сигарета. Он глазел на меня с нескрываемым любопытством.

— Bonjour, — сказала я.

— Привет, — ответил старик, чуть склоняясь вперед, чтобы отлепить пропотевшую спину от пересеченной трещиной виниловой спинки стула.

Не знаю, почему он ответил по-английски, — может, слышал нашу беседу с Халеви, а может, угадал по моему акценту, что французский для меня не родной язык.

— Жарко сегодня.

— Я видывал жару и посильнее.

Когда старик говорил, сигарета во рту подпрыгивала вверх.

— Вы в этом районе живете?

Старик махнул сухопарой рукой в сторону Сен-Лорана.

— Могу я кое о чем спросить?

Он закинул ногу на ногу и кивнул.

Я протянула ему фотографию:

— Вы когда-нибудь видели этого человека?

Взяв фотографию левой рукой и прикрыв ее от солнца правой, старик отдалил ее от себя на максимальное расстояние и принялся разглядывать. Перед его глазами плавало облако сигаретного дыма. Я перевела взгляд на кошку с рыжими пятнами, что выскользнула из-за его стула, прошла вдоль здания и исчезла за углом. Старик смотрел на фотографию так долго, что я уже подумала: он заснул.

Со второго стула с приглушенным ворчанием поднялся другой чудак. По-видимому, его кожа когда-то была светлой, но сейчас выглядела так, будто ее обладатель просидел на этом месте сто двадцать лет кряду. Поправив сначала подтяжки, потом ремень, удерживавшие рабочие штаны, он шаркающей походкой приблизился к нам, склонился к плечу сидящего старика, прищурил глаза и тоже уставился на фотографию. Наконец беззубый вернул мне фото:

— Родная мамаша этого парня не узнала бы его, покажи ей эту дерьмовую картинку.

Второй чудак оказался более сговорчивым.

— Этот человек живет где-то там, — сказал он, указывая пожелтевшим пальцем на убогий многоквартирный дом из кирпича.

Вероятно, у него тоже не было одного или нескольких зубов: челюсть, когда он говорил, почти касалась носа. Я с трудом разобрала слова. Чтобы удостовериться, что я все правильно поняла, я указала на фотографию, потом на дом. Чудак кивнул.

— Часто вы его видите?

— Мм…

Он вскинул брови, приподнял плечи, выпятил нижнюю губу и сделал жест руками, означающий «можно сказать, что часто»: повернул ладони вверх, потом вниз, потом опять вверх.

Второй чудак покачал головой и с отвращением фыркнул.

Я махнула Шарбонно и Клоделю, подзывая их, и, когда они приблизились, рассказала, что смогла выяснить. Клодель посмотрел на меня так, будто я назойливо жужжащая оса, внешний раздражитель, с которым остается только смириться. Я с вызовом взглянула ему прямо в глаза. Опросить чудаков должны были они с Шарбонно, он не мог не сознавать этого.

Шарбонно без слов повернулся к парочке и заговорил. Мы с Клоделем слушали, не вмешиваясь. Тот человек, что был в подтяжках, тараторил так быстро и так непонятно — растягивая гласные и глотая окончания слов, — что я практически не понимала смысла фраз и внимательно следила за его гораздо более информативными жестами. Он утверждал, что парень с фотографии живет в конце квартала. Старик с варикозными венами на ногах возражал ему.

В конце концов Клодель повернулся к нам и указал подбородком в сторону машины. Мы зашагали к ней, пересекая дорогу. Я ясно ощущала на себе задней частью шеи жгучие взгляды двух пар слезящихся глаз.

10

Прислонившись к «шеви», Шарбонно достал сигарету, взял ее в рот и зажег. Он был напряжен, как пружина ловушки, и с минуту молчал, по всей вероятности переваривая то, что услышал от чудаков.

— Каковы ваши соображения? — заговорил детектив, едва шевеля вытянувшимися в тонкую линию губами.

— Похоже, они проводят здесь немало времени, — произнесла я.

По моей спине под футболкой скатилась струйка пота.

— По-моему, у обоих этих типов не все в порядке с головой, — пробормотал Клодель.

— Не исключено, что они и вправду видели эту сволочь. — Шарбонно глубоко вдохнул, средним пальцем стряхивая с сигареты пепел.

— Ничего особенного мы от них так и не узнали, — произнес Клодель.

— Да, — ответил Шарбонно. — Фотография действительно слишком плохого качества. И потом, твари, подобные этой, всегда стараются выглядеть неприметно.

— Но второй дедуля определенно его узнал, — вставила я.

— Определенно подобные дедули знают только одно: где располагаются винные магазины. — Клодель усмехнулся.

Шарбонно сделал последнюю затяжку, бросил окурок на землю и затушил его ногой.

— Можно долго гадать, правду они сказали или нет. Лучше всего взять и проверить, там ли живет эта сволочь. Если мы его найдем, я не знаю, что с ним сделаю.

— Что ж, давай проверим. — Клодель пожал плечами. — Но сначала подстрахуемся: я позвоню и скажу, чтоб прислали подкрепление.

Он многозначительно посмотрел на меня, приподнял брови и перевел взгляд на Шарбонно.

— Меня ее присутствие не смущает, — ответил тот на его безмолвный вопрос.

Клодель обошел машину и сел на переднее пассажирское сиденье. Сквозь лобовое стекло я видела, как он достал сотовый, набрал номер и начал говорить.

— Будьте начеку. — Шарбонно повернулся ко мне. — Может произойти что-нибудь непредвиденное.

Я была благодарна за то, что он не посчитал нужным предупреждать меня ни к чему не прикасаться в предполагаемом месте обитания преступника.

Менее чем через минуту Клодель открыл дверцу и высунул голову:

— Поехали.

Я села на заднее сиденье, а Шарбонно за руль. Мы тронулись с места и медленно направились к тому дому, на который указал чудак в подтяжках.

— Только ни к чему не прикасайтесь, когда войдем в дом, — сказал мне Клодель.

— Постараюсь, — ответила я саркастически. — Спасибо, что предупредили. Нам, лишенной тестостерона половине человечества, трудно запомнить подобные вещи.

Клодель фыркнул и отвернулся. При наличии благодарной публики он наверняка еще закатил бы глаза и тупо улыбнулся.

Шарбонно затормозил у кирпичного трехподъездного дома, и мы принялись внимательно рассматривать его. Здание окружали несколько пустующих участков земли. Сквозь потрескавшийся цемент и гравий у его основания пробивались сорняки. Повсюду валялись разбитые бутылки, куски старых шин и прочий хлам, обычно скапливающийся в неухоженных районах на окраине города. На стене дома кто-то нарисовал козла с торчащими из ушей автоматами, из пасти которого высовывался человеческий скелет.

«Понимает ли кто-нибудь, кроме самого „художника“, смысл этой картинки?» — подумала я.

— Сегодня старик его не видел, — сообщил Шарбонно, барабаня по рулю пальцами.

— А в какое время обычно этот тип является в магазин? — поинтересовался Клодель.

— Около десяти, — ответил Шарбонно.

Мы, все трое, как собаки Павлова, посмотрели на часы: десять минут четвертого.

— Может, он всегда поздно ложится и поздно встает, — предположил Шарбонно. — Или слишком утомился вчера и все еще отдыхает.

— Или живет вообще не здесь, а эти идиоты покатываются со смеху, представляя, что мы ищем его в этом доме, — проворчал Клодель.

— Не исключено.

Участок земли, поросший травой, сбоку от дома пересекла группка взявшихся за руки девочек-подростков. Их шортики образовывали целый ряд квебекских флагов, некий хор эмблем лилий, колышущихся при ходьбе. На голове каждой из девочек красовались залитые ярко-синим лаком косы. Они смеялись и шутливо пихали друг друга локтями.