Однажды в России, или Z cesku – z laskou - Жидков Иван - Страница 15

Ну а тогда, 4-го января Мареш мерз у СКК и с нетерпением в голосе узнавал распорядок дня на завтра. Ведь завтра «Зенит» улетал на сборы в Турцию… Прежде чем команда добралась до мягкого анталийского климата, снова довелось увидеть круглые глаза несчастного Ширла, который, ко всему прочему, оказался еще и аэрофобом. Как назло самолет на пути в Стамбул, где нас ждала пересадка, довольно серьезно потряхивало, что дало повод наиболее веселым и бесстрашным партнерам вволю поглумиться над почти зеленым от ужаса Ширлом.

Поначалу недоверие к русским самолетам выразил и Властимил Петржела, который признался, что раньше тоже очень боялся летать. Пока «тушка» прыгала по воздушным ямам мы с Боровичкой посмеивались и договорились обязательно спросить у Власты по прилете, как ему понравилась дорога. В ответ на шутку Петржела изобразил полное отсутствие эмоций на лице.

«Я читал», – скромно сказал он и зачем-то обернулся на самолет, оглядев его уже с заметным уважением. Пройдет всего полгода и Властимил будет восторгаться пилотами пулковского авиаотряда, которые возили его и подопечных. «Они просто безумные!», – говорил Петржела – «Наверняка сумели бы посадить машину даже на авианосец». Уже прошлым летом, когда потерпел катастрофу ТУ-154, следовавший из Анапы в Питер, Властимил, узнав, что за штурвалом был знакомый пилот, от горя потерял дар речи. Даже теперь, когда его голова забита проблемами оломуцкой «Сигмы», у него из головы не выходит Петербург. Это видно даже в те минуты, когда Власте хочется казаться важным и неприступным…

Многогранный характер главного тренера «Зенита» проявился в стамбульском аэропорту, где «Зенит» ждал пересадку на рейс до Анталии. Представление о российских тренерах вне футбольного поля всегда было достаточно штампованным. «Главный», как правило, казался языческим божком и вне футбольного поля, этаким изваянием, уверенным в своей правоте, непоколебимости, находящимся в эпицентре тех, кто «не главные». Про многих российских «главных» можно сказать так: не едят, не пьют, в туалет, пардон, не ходят. С точки зрения позиционирования себя в команде и на публике разве что Александр Тарханов, да Гаджи Гаджиев отличались от своих коллег. Привел первые примеры, которые пришли в голову. Кого забыл – не обижайтесь.

Петржела шутил с игроками, иногда позволял себе скабрезные шуточки, если по аэропорту шла красивая женщина. Кому-то это может покоробить, но он считал, что необходимо творить в команде раскованную атмосферу любой ценой. При этом из личного опыта знал, что именно такого рода «приколы» нравится футболистам, поскольку сам играл в футбол почти два десятка лет. В результате игроки видели перед собой не надутого индюка, а занятного дядечку, который, впрочем, обладал огромной внутренней силой. Даже если тот забавно ел мороженое (его, кстати, тогда в Стамбуле Властимил купил себе в первую очередь, причем взял самый-самый сладкий сорт) или не мог найти где-то оставленную собой сумку. Как верно сказал один мой коллега, Петржела из тех творческих безумцев, которые, что называется, разговаривают с богом. И порой выглядят абсолютно беспомощно в какой-то элементарной повседневщине. Бывший генеральный директор «Зенита» Илья Черкасов как-то добавил: «Я, как руководитель, легко уживался с Петржелой. В том, что новые владельцы не смогли найти с ним общий язык, скорее, их проблема. Властимил достаточно ранимый, живой человек, который, тем не менее, отличался от многих. И на некоторые его слова и действия можно было легко закрывать глаза. Это абсолютно нормальное явление при коммуникации между руководителем и тренером».

Еще Петржела в Стамбуле умудрился так увлечься перепиской sms-ками с женой, что задумчиво ушагал в какие-то служебные помещения аэропорта, откуда его с криками хотел вывести какой-то турок. Это было забавно, и никак не вязалось с образом того самого страшного Властимила, который мне в долгих пражских беседах рисовали чешские коллеги. Не до конца понимали, что происходит, и футболисты. До первого сбора, впрочем, еще оставались перелет в Анталию и сон в отеле. В следующий раз «доброго дядечку» зенитовцы увидели не скоро…

Итак, сойдя с трапа самолета в Анталии я испытал что-то вроде эйфории – в лицо ударило теплым южным воздухом, который в Петербурге мне обещали где-то только к середине июня. В приподнятом настроении были и игроки, даже несмотря на усталость от бесконечного долгого двойного перелета – им тоже осточертели холода, залы и аэробика, хотелось на свежий воздух. Вот и потренируемся, предвкушал я…

Заранее оценивая свой первый зенитовский сбор, скажу, что он полностью удался, не в последнюю очередь благодаря турецкой погоде. Подготовку я строил исходя из того, что контракт у меня с клубом был на три года, а значит, я не имею право работать, как бабочка-однодневка – пару раз добиться результатов, а потом – гори оно все синим пламенем. С этими ребятами мне предстояло жить и играть, а значит необходимо было позаботиться об улучшении физических кондиций футболистов. Улучшать, кстати, было что.

Словосочетание «питерские мальчики» я выучил навсегда. Видели бы вы этих питерских мальчиков! А ведь наверняка видели. Бледные, тонюсенькие, болезненные на вид – достаточно вспомнить Сашу Петухова, который так и не сумел при мне вернуться обратно в «Зенит». Нужно было что-то делать и я построил программу первого сбора так, чтобы получить в конце концов если не отряд Шварценеггеров, то хотя бы здоровых, готовых к продолжительной работе и дальнейшему росту футболистов. Единственное, что серьезным образом начало мешать нашей подготовке, так это непонятно для чего заранее спланированный и оплаченный турнир в Аксу, где уже в первую неделю января нам предстояло сыграть с голландским НЕКом и бельгийским «Брюгге». Если бы я знал об этом заранее, то непременно высказался бы против турнира, ибо на той стадии готовности (а точнее, при отсутствии готовности, как таковой) играть довольно-таки серьезные поединки не имело смысла. Мы даже толком не начали переходить на новую систему игры, не начали постигать азы зонной обороны, а не персональной, и так далее. В итоге в обоих матчах мы вышли на поле никакими с точки зрения «физики» да еще и «без царя» в голове – в результате получили 2:3 и 2:5. Настроение резко упало. Я ненавижу проигрывать. И хоть я понимал, что отрицательный результат этих глупых матчей был неизбежен, я все равно был взбешен. Единственную положительную сторону я нашел в том, что хотя бы посмотрел всех игроков в деле. Очень много стало понятно. Главное то, что я любой ценой должен убедить команду полностью перестроить свои взгляды на футбол. Признаюсь: несмотря на то, что Властимил был против турнира с участием «Брюгге» и НЕКа были люди в клубе (в том числе и я), которые с затаенным любопытством ждали этих матчей. Потом Петржела сам признает, что встречи с сильными командами помогли ему до конца понять масштаб проблем, стоящих перед ним, хотя окажись он в своей среде, в привычной обстановке, в команде, которую вел бы до этого пару лет, конечно же, от матчей в начале января отказался бы. «Зенит», несмотря на упорство футболистов, выглядел в первом же матче с НЕКом, середняком голландского первенства, беспомощно. Во всяком случае, даже играя на пределе сил, команда не могла избежать ошибок, явных проколов во взаимопонимании и явила собой раздробленный коллектив, который вроде бы и рад бы был играть в футбол, но как – не знал. Да, игра была контрольная. Да, результат – 2:3 – более или менее достойный, но Властимил в автобусе после матча сидел черный от злости.

«Сраный НЕК нас так прибил, – цедил он сквозь зубы – завтра необходимо созвать собрание, будем разговаривать с игроками. Извини, на ужин не пойду сегодня – у меня болит живот от нервов, не хочу никого и ничего видеть. Это – не футбол!

На ужин Властимил и впрямь не пришел. А собрание состоялось. Запомню его на всю жизнь, поскольку переводил его целиком до последнего слова, едва не покрываясь потом от волнения, из-за высочайшей ответственности. Не знаю, выступал ли Властимил так же перед командой потом, но тогда в зале стояла звенящая тысячами комаров тишина, которую разрывали тяжелые слова. Это сейчас принято хихикать над забавной речью Властимила на русском языке. Тогда Петржела говорил по-чешски, и кроме его речи не существовало ничего. Самолюбие самых ведущих игроков команды пусть ненадолго, но «обнулилось», прежние заслуги потеряли свою цену. Проще говоря, Властимил разворачивал каждого к собственной беде и практически давал приказ, что упасть ниже «Зенит» уже не имеет права.