Шрамы (ЛП) - Райт Крис - Страница 4

— Мне предстоит долгий путь, — сказал Таму.

— Не думаю, что мы потеряем тебя. У меня предчувствие.

— На счет меня? — спросил Таму.

— Вселенной, — улыбнулся Есугэй. — Я никогда тебе не рассказывал о нем? Принципе малого изъяна.

Таму покачал головой.

— Нелепость, — пояснил Есугэй. — Я верю в том, что у каждой души есть изъян. Некоторые проявляют его рано и выживают. Другие — нет, и он увеличивается, пока не становится чудовищным. Чем величественнее душа, тем могущественнее чудовище. Так что лучше избавиться от изъяна сейчас.

Таму прищурился из-за светившего за спиной Есугэя солнца. Юноша не знал, был ли задьин арга серьезен.

— Значит, мне больше не нужно беспокоиться.

— Конечно же, нужно.

— А тебе, задьин арга?

— Мои изъяны были распознаны давно.

— А Хана?

Есугэй сурово посмотрел на мальчика.

— Он исключение из правил.

Они еще немного постояли вместе. Есугэй был приятным собеседником. Было странно воспринимать его тем, кем он был на самом деле: магистром Небесного Искусства, задьин арга невероятной силы. Аколиты шептали в коридорах монастыря, что Таргутай Есугэй убил больше всех в Легионе, за исключением самого Великого Хана.

Таму верил этому. Мягкий голос и сверкающие глаза на добродушном лице не вводили его в заблуждение. Есугэй был воплощением основных принципов Легиона: он убивал без злобы, страха и одержимости. Его положение не требовало от него проявлять интерес к выбранным им кандидатам, тем более из-за нужд крестового похода он часто покидал Чогорис. То, что Есугэй уделял своим подопечным столько внимания, преподало Таму урок, который он усвоил гораздо охотнее большинства других — воинам не было необходимости быть грубыми и жестокими дикарями.

— Скоро я уеду, — сказал Есугэй. — Не думаю, что вернусь до завершения твоего Вознесения, и к тому времени тебя больше не будут звать Таму.

— Куда ты отправляешься?

Есугэй посмотрел на бело-синее небо.

— Куда позовет война.

Таму почувствовал сильный приступ зависти. С момента начала своего обучения он жаждал покинуть родной мир. Мальчик чаще размышлял о других мирах, пылающих в глубоком космосе звездах, сражении с настоящими врагами, чем о тренировочных дронах и спарринг-партнерах.

Есугэй ободряюще взглянул на него.

— Мы с каждым циклом принимаем все больше чогорийцев. Вскоре превзойдем в численности терран. Возможно, недостойно говорить об этом, но я предвкушаю этот день. Все-таки Хан один из нас.

— Он родился не здесь.

— Неважно.

Таму задумался над словами Есугэя.

— А они проходят такое же обучение?

— Терране? Сомневаюсь.

— С ними просто сражаться?

— Довольно просто.

Есугэй искоса взглянул на него.

— Конечно же, все мы теперь вместе. Все объединены под одним Троном.

Таму снова посмотрел на равнины.

— Я могу только представлять Терру.

— Не исключено, что ты ее увидишь.

— Если переживу Вознесение.

— Я же сказал тебе. Ты переживешь.

Таму напряг мышцы груди, тяжело вдыхая и чувствуя боль в ребрах.

— Жду не дождусь.

— Терпение, — сказал Есугэй, положив руку на плечо Таму. — Работай. Учись. Живи. Воспользуйся этим временем. Как только окажешься в орду, оно будет посвящено исключительно войне.

Таму говорили об этом много раз. И это всегда тревожило его.

— Тогда мне интересно, зачем они заставляют нас учить так много.

— Это важно, — сказал Есугэй. — Я рад, что ты — поэт. Только поэты могут быть истинными воинами.

— А терране думают так же?

Есугэй засмеялся.

— Не знаю, — ответил он. — Однажды ты встретишь такого. Тогда и спросишь.

Дверь открылась, и Харен шагнул вперед. В комнате было темно, и только лучи оранжевого света с неонового ночного неба давали хоть какое-то освещение. По бронестеклу окон стекали струйки дождя. Он шел уже долгое время. Казалось, в Имамдо дождь никогда не прекращался.

Мужчина за письменным столом взглянул на вошедшего Харена.

— Харен Свенселлен? — спросил он.

Харен щелкнул каблуками и вытянулся.

— Сэр.

Мужчина оглядел Харена с ног до головы. У него была серая кожа и усталый вид. Правую щеку пересекала блестящая аугметика, плотно закрепленная под челюстью. Один глаз сверкал мягким красным светом, второй был настоящим.

— Твое пребывание здесь подошло к концу, — сказал он. — Ты готов к службе?

— Готов.

Харен преисполнился гордости. Первый этап — отбор, физическая подготовка — был пройден. Он чувствовал себя сильным. Его худые юные руки и ноги закалились, грудь стала шире. Далее последуют генетическая терапия, психологическая подготовка и, наконец, имплантаты, которые сделают его воином Легиона.

Мужчина опустил глаза на стол. По его отражающей поверхности пробежались руны.

— Двадцать шестой из тридцати двух в своей учебной группе. Она была хороша, тебе ничего стыдится.

— Благодарю.

— Но это ставит нас перед проблемой.

Харен почувствовал укол тревоги. Что-то в сухом, резком голосе человека заставило его вдруг нервничать.

— Лунные Волки собирались выбрать тебя, но это ничего не значит, пока они не пришли за тобой, — сказал мужчина. — Они превысили контрольные цифры, что непросто. Другие Легионы не были настолько успешны. Некоторые из них недоукомплектованы. Если бы ты стал двадцать пятым или выше, тогда было бы иначе, но в данном случае…

Харен настороженно слушал. Он вспомнил эмблему волка и луны на наплечнике космодесантника. За минувшие с тех пор годы она попадалась ему на глаза тысячу раз, изображенная повсюду: на учебном оборудовании, в лазаретах, тактических аудиториях, спальнях. Он начал видеть ее во сне.

— Ты сделал все, что необходимо, — методично и спокойно продолжил мужчина. Харен почувствовал, как начинают гореть щеки. — Перераспределение случается. В этом нет ничего постыдного.

Перераспределение. Слово потрясло Харена. В ушах гремела кровь. После стольких лет суровых тренировок в подготовительном комплексе он должен был понимать о недопустимости возражений, но слова все равно вырвались из него.

— Я не хочу, чтобы меня переводили, — заявил он.

Человек резко поднял уставшие глаза — карий и красный — на него. Тонкая бровь чуть поднялась.

— Мы здесь, чтобы потакать твоим желаниям, Свенселлен?

— Нет, сэр.

— Так мы для этого здесь — потакать желаниям наших кандидатов?

— Нет, сэр.

— Других тоже переводили. Думаешь, что они чувствовали себя иначе?

— Сомневаюсь, сэр.

— И ты думаешь, мы хоть для кого-то устраивали особенное распределение?

— Нет, сэр. Извините, сэр. Я…

Человек опустил глаза. Харен замолк.

«Не хватило одного места. Одного».

Мужчина провел парой пальцев с металлическими насадками по столу, рассеянно передвигая вверх и вниз столбики рун по реагирующей на прикосновение поверхности.

— Через две недели ты отправишься на Луну. Дальнейшая переброска будет организована там. Ты пройдешь оставшуюся часть тренировочной программы с твоим новым Легионом. Они получат все данные о твоих достижениях у нас. Тебя хорошо примут. Наши подопечные ценятся.

Харен едва не выпалил очередной протест.

«Разве нет выбора? Другого выхода? Я могу заново пройти испытания? А вообще это допустимо? Я изучил доктрину, методы, прошел боевую подготовку …»

Казалось, человек прочел его мысли и перестал двигать руками.

— У тебя есть по меньшей мере десять лет, прежде чем ты будешь готов вступить в боевую роту, — сказал он. — Тебя подготовят. В будущем ты даже не вспомнишь об этом случае.

Наверное, это было любезностью с его стороны. Харен втянул воздух через ноздри, выпрямив спину и не шевеля плечами. Он чувствовал себя отвратительно.

— Спасибо, сэр, — сказал он. — А это… это разрешено?

— Да. Ты приписан к Пятому Легиону.

Пятый Легион. Белые Шрамы. Загадочные дикари.

«Могло быть хуже: Волки Фенриса, например или же Псы Войны. И все же Белые Шрамы…»