Близкие. За чертой дозволенного… (СИ) - Мека Владислава "Калигула" - Страница 30

— Не дорос ты меня гнобить за решеткой. И если, кому там и место, так это твоему папаше.

— А это намек, на то, что ты можешь его сдать…

— Зачем мне сдавать Орлова? Ты что вообще не слышал, что я сказал? Уже вечером я буду дома.

— Помечтай! Если ты и окажешься когда-нибудь дома, то будет это лет через тридцать не меньше! И не беспокойся за сестрёнку, я о ней позабочусь — глумливо ухмыльнулся Орлов.

Вот такого я стерпеть не мог, даже в наручниках, я нанес ему пару ощутимых ударов.

— Сука, только, тронь!

— И трону, что ты мне сделаешь? — пнул меня Орлов — Ты, ублюдок, мою мать опять в психушку затолкал, да еще и на пять лет принудительного лечения! Ведь, я знаю, что это твоих рук дело, тварь!

— Да? Ничего с ней не случится, только лучше будет себя чувствовать. Что-то ты мою сестру не пожалел! А моя Айс навсегда калека. Как тебе такое, совесть не мучает, славного мальчика? — осведомился я.

— Что? — Орлов замер в удивлении.

— О, так ты не справлялся о состоянии здоровья моей сестры… А, пошел ты, сосунок! — я опять попытался его ударить. Но, меня схватили подошедшие менты.

— Всё, ребятки, базар окончен. Я тебе Кирилл дал десять минут, а ты с ним воркуешь уже пятнадцать — и, с этими словами, меня опять затолкали в уазик.

На этот раз мы приехали прямо в прокуратуру, где у дверей следователя меня уже ждал Довиденко — один из лучших адвокатов в стране.

— Здравствуй, Денис — степенно поздоровался Борис Генрихович. Он был уже в довольно преклонном возрасте, но бульдожья хватка у Довиденко не ослабла.

— И вам не хворать Борис Генрихович, извините, руку пожать не могу, наручники — потряс я «браслетами».

— Уверяю тебя Денис, когда ты выйдешь из этого кабинета никаких наручников на тебе уже не будет — совсем не по возрасту залихватски улыбнулся Довиденко.

Следователь и прокурор права качали недолго. Ровно до того момента, как из Москвы поступило пара звонков от моих старых, добрых знакомых. Может, я и не самая известная персона, но исключительно потому что, предпочитаю быть «серым кардиналом». Правда, глядя на ошарашенные лица представителей закона и порядка, становиться ясно, что о ситуации в городе, не то что в области, они не осведомлены.

— Приятно с вами работать Борис Генрихович — пожал я свободной от наручников рукой старческую ладонь адвоката.

— И мне, Денис, но как бы я не хотел видеть тебя почаще, такого вида встречи с тобой я желаю проводить как можно реже — витиевато выразил свое расположение Довиденко.

Как Косой и обещал, товар менты чуть ли не сами отдали мне. Вот только, в груженных машинах оказалась лишь половина моих девочек и мальчиков. Но, даже это была радость.

— Ну чё, брата-то теперь уважаешь? — хохотнул Косой, позвонив, когда я разгружал товар на незасвеченных складах.

— Да я и раньше тебя уважал, здоровский ты мужик! — похвалил я Косого.

— Ты погоди благодарить, я тебе долги свои отдаю, брат, ты же знаешь, я по гроб тебе обязан — взялся за старое Косой.

— Ничего ты мне не должен, кроме визита в гости — усмехнулся я.

— Чё, серьезно, приглашаешь? — удивился Косой, обычно я старался свести наше общение к минимуму, но после сегодняшней демонстрации силы, я подумал, что мне такие знакомые не помешают.

— Да, давай на Новый Год, приезжай всей семьей, познакомишь с сыном и сестру мою увидишь.

— Всё, заметано! Приеду, ладно, чувствую не до меня тебе щас брат, бывай и жди на днях — и Косой отключился.

Мне и вправду было не до него, весь товар пришлось проверять и подсчитывать. Убытки, конечно, будут, но незначительные.

Я так замотался, что банально забыл позвонить сестре, поэтому когда подъезжал к дому, чувствовал себя козлом. Айс же переживает, хотя, сейчас вечер — вернулся, как и обещал. Дверь распахнулась после первого звонка и маленький, кричащий комочек моего счастья, повис на мне.

— Айс — выдохнул я, хватая сестренку на руки.

Не знаю, сколько мы так простояли, но Айс явно не намеревалась отстраняться первой, я тоже не стремился выпустить ее из объятий.

— Они больше не придут? — вдруг спросила она.

— Нет, малыш, они больше никогда не придут. Маленькая моя, испугалась? — и получив утвердительный кивок, я посильней прижал сестру к себе.

— Не бойся, девочка моя, я никому не позволю сделать тебе плохо — целуя ее в щечки, шептал я.

— Я не за себя испугалась, а за тебя, Денис — целуя меня в ответ, прошептала она.

Не знаю, что со мной случилось, впоследствии я так и не нашел себе оправдания. Усадив Айс, на трюмо и продолжая ее обнимать, коснулся ладонью лица сестры, вынуждая ее поднять голову. Наклонился и прижался сухими от волнения губами к мягким, сахарным губкам сестрёнки. Айс не отстранилась, думая, что я слегка их коснусь, но я высунул кончик языка и провел им по ее губам. Айс удивленно охнула и мне этого хватило, чтобы проникнуть языком в ее рот, превращая невинный поцелуй в жадный и страстный.

Я, как изголодавшийся зверь, терзал ее губки, исследуя каждый уголок сахарного ротика. Маленький язычок, пытающийся выпихнуть мой язык. Ручки, старающиеся оттолкнуть меня. Всё это длилось не больше минуты, а потом я почувствовал робкие ответные ласки. Ладошки Айс, крепко вцепились в ткань моей рубашки, ножки сжались обхватив меня, а губки… те самые, губки, о которых я так давно мечтал, стали отвечать на поцелуй. Я позволил ее язычку, смущенно, попасть мне в рот и осторожно, пройтись по зубам, исследовать нёбо и встретиться с моим языком.

Мои руки, по-прежнему держали ее затылок и талию, я не спешил, особенно после того, как Айс ответила мне на поцелуй. Но, вскоре малышке стало тяжело дышать и я с огромным сожалением отодвинулся от сестры.

Минуту она молча пыталась отдышаться. Когда сестренке, наконец, это удалось, она опять прильнула ко мне. И никаких возражений, возмущения или неприятия, она молча, слушала мое выбивающее чечетку сердце. Гладила спину, к которой прижала свои ручки.

— Я хочу… еще — шепотом, неразборчиво, попросила сестра.

Я со свистом выдохнул, оказывается ожидая слов Айс.

— Подними личико, малыш — хрипло скорей потребовал, чем попросил я.

Айс несмело оторвалась от моей груди, ее глазки были закрыты, щеки разрумянились, сладкие губки алели от недавнего поцелуя — она была прекрасна. Со стоном, я опять приник к ее губам. Сестрёнка с готовностью приоткрыла ротик, впуская меня. Наш второй поцелуй не был таким диким, я старался доставить Айс максимум удовольствия.

Нежно, как самую вкусную из сладостей конфетку, посасывая ее язычок, облизывая пухлые губки и слегка прикусывая их. Сестра не сдержалась и застонала мне в губы. Я, возможно, поступая нечестно, проник под футболку сестры и стал гладит ее животик, то надавливая, то слегка, порхая по нему пальцами, другой рукой я гладил тонкую шейку Айс. Малышка, уже не сдерживаясь постанывала, но всё еще крепко жмурила глазки.

— Братик — простонала она, как будто окатила меня холодной водой.

— Не называй меня так! — рыкнул я, отрываясь от сестры.

Айс удивленно распахнула глаза, а я опять впился в нее поцелуем. Только теперь удерживая ее взгляд, в котором перемешался целый коктейль чувств: смущение, желание, недоверие, испуг, стыд и унижение. Айс думала, что совершает что-то грязное и неправильное. Она знала, что мы делаем и она понимала, что сама попросила продолжить. А я понимал, что совращаю маленькую сестру и не… не мог остановиться.

Айс решила всё за нас двоих, из ее глаз, внезапно, брызнули слёзы. Я в испуге отпрянул от сестры. Неужели я, сделал ей больно?

— Айс, малыш, что случилось? Где больно? — взволнованно спросил я.

— Здесь — сестра ткнула себя пальчиком в грудь — мне больно здесь. Дениска, что мы творим?

Мы же сходим с ума! Я чокнутая извращенка!

Новый поток слёз брызнул из глаз Айс. Я обнял сестру. Придурок! Творю немыслимое, она же ребенок еще, как я ей объясню, что, то что мы делаем это… Ну и, что это? Нормально? Чушь! Бывает? Да, тогда сестра права — мы извращенцы! Может, случается? Ага, только если допустить! Я не знаю ответов на ее вопросы, не знаю, что сказать, чтобы успокоить.