Афганские сказки и легенды - Автор неизвестен - Страница 17

Они посидели немного, а потом Вали-джан отпустил ее со словами:

– Иди. Не дай бог, узнают и другие, и наша радость будет омрачена горем.

Бабый пришла домой, себя не помнит от горя. То войдет в комнату, то выйдет. Когда входит в комнату – плачет, когда выйдет – сурьмит глаза. Говорит: «Никто не должен знать, что сегодня горе омрачило мою радость». Но терпит Бабый, скрепя сердце, никому ничего не говорит.

А Мир-вали думает: «Что это с матушкой? Что она делает? То войдет, то выйдет. Когда входит – плачет, когда выходит – осушит глаза». И он обратился к матери:

То есть смысл его слов был такой: «Что случилось, что ты снуешь туда-сюда? То заплачешь, то вытрешь глаза».

Мать и так и сяк отговаривалась: у меня, мол, голова болит, ничего не случилось. Однако Мир-вали ей говорит:

– Клянусь богом, не отстану от тебя до тех пор, пока не скажешь мне правду.

Мать его поневоле рассказала, что случилось. Когда они вышли, об этом узнала и Тано и обратилась к Муса-джану так:

Ладно! Узнали обо всем Тано и все остальные. Радости их как не бывало! Женщины и все остальные, опечалились, собрались все, сели возле Вали-джана, плачут от горя. Вали-джан приоткрыл глаза и увидел Мир-вали. И обратился он к Мир-вали:

Так завещал он. сыну отомстить за себя Сухейли и привести Муса-джану Гульмакый. Мир-вали отвечал ему:

Тут Вали-джану стало совсем худо, бог прибрал его к себе, умер он. Вали-джана обмыли, завернули в саван, и тут же его схоронили. Вернулись домой, прочитали молитвы. Когда прошло три дня, кончились похоронные церемонии, Мир-вали сразу же пристал к Муса-джану:

– Поедем скорее, сразимся с Сухейли! Муса-джан ему говорит:

– Подожди, ты пока еще мальчик, не возмужал. Вот пройдет год, ты станешь сильнее!

Ладно, прошло несколько месяцев. Горе их немного утихло. И опять Мир-вали говорит:

– Дорогой дядюшка! Поедем, я не могу больше ждать. Или покончу с жизнью, или отомщу ему за отца.

Пошел он, оседлал коня Прангая, взял лук и стрелы и гарцует перед домом. Муса-джану ничего не оставалось, как тоже собрать все необходимое. Попрощались они с женщинами, отправились в путь и вот приехали.

А Гульмакый все время тянет, обманывает Сухейли, ждет вестей от Муса-джана и Вали-джана. Наконец перестала она ждать и сказала себе: «Видно, ничего не поделаешь, наверное, оба умерли». И пришлось ей сказать Сухейли:

– Теперь готовься к свадьбе.

И вот в эту ночь устроили свадьбу Гульмакый. Мир-вали сказал Муса-джану:

– Я ворвусь в город, а ты за его стенами не пропускай никого живым. Будь то человек или зверь, руби ему голову. Я же изо всех сил постараюсь пробиться в гарем, отыщу Гульмакый и вынесу ее из гарема.

Муса-джан согласился.

Остался Муса-джан с обнаженной саблей у стен крепости. Кто ни идет, он его убивает. Несколько человек спаслись бегством. Падишаху донесли, что опять появились Вали-джан и Муса-джан, убивают всякую божью тварь. Падишах пришел в смятение:

– Неужели Вали-джан воскрес!

Кого он ни пошлет, все разбегаются, кто бежит, кто прячется. Тогда Сухейли вышел из города и сам вступил в бой. Муса-джан сражается врукопашную, а Мир-вали остался один. Пошел он по улице, встретил одну старушку и говорит ей:

– Слушай, старая! Я тебе дам денег, а ты мне покажи, где живет Гульмакый.

А старуха в ответ:

– У меня у самой много денег! Мне Сухейли дал много золота.

Мир-вали спрашивает:

– Чем же ты это заслужила? Старуха говорит:

– Был здесь один человек, звали его Вали-джан. Так я его отравила. За это Сухейли озолотил меня. К чему мне еще деньги?

Услышал это Мир-вали и сказал ей:

Ладно! Выхватил он саблю из ножен и отрубил старухе голову. Пошел дальше, увидел другую старуху. Спросил у той дорогу в гарем, и. она указала ему, куда идти. Вошел Мир-вали в гарем, вытащил саблю и отрубал голову каждому, кто попадался ему на пути! А в гареме была еще одна старуха, которая знала Мир-вали. И она обратилась к нему:

Мир-вали набросился на нее:

– Нашла где читать мне наставления!

И отрубил ей голову. Нашел Мир-вали Гульмакый, посадил ее на коня к себе за спину и выехал из дворца, быстро поскакал

из города. Смотрит, там Муса-джан один сражается. Мир-вали пришпорил коня, посадил Гульмакый в сторонке на холме, а сам тут же вернулся, вытащил саблю и ринулся в бой. Солдаты Сухейли подумали: «Раньше тут был один, а одолеть его было невозможно. Теперь, когда их стало двое, разве нам победить?» А Мир-вали шепчет Муса-джану:

– Иди, вон там Гульмакый сидит. Пойди, отвези ее!

Муса-джан к тому времени очень устал. Он покинул поле боя, подъехал к Гульмакый, посадил ее за спину и направился домой. А Мир-вали один дерется, как лев. Тут увидел Сухейли Гульмакый, понял, что ее увезли,- в это время и известие об этом принесли. Не знал Сухейли, что делать, и запел так:

Гульмакый, услышала это и пропела в ответ:

Мир-вали сражался, а Муса-джан и Гульмакый отправились в путь. Пришли они на то кладбище, где был похоронен Вали-джан. А на кладбище лежали большие камни и Гульмакый стала над ними смеяться. Посмотрел на нее Муса-джан и запел:

Муса-джан заплакал. Они оба спешились, подошли к могиле. Гульмакый запричитала:

Так сидят они на кладбище, плачут на могиле Вали-джана и молятся. А время к ночи идет. Мир-вали разбил отряд Сухейли, перебил многих – Мир-вали не человек был, а лев! Остатки того отряда побежали. Как услышит Мир-вали топот, сразу же преграждает им дорогу. Так преследовал их, пока не пригнал как раз на то кладбище, где был похоронен его отец. Смотрит,

а Муса-джан и Гульмакый все еще там сидят. Увидел их Мир-вали и обратился к ним: