Афганские сказки и легенды - Автор неизвестен - Страница 15

Сухейли подумал, что они его опасаются и сейчас в дарбаре случится злое дело. Тогда Сухейли обратился к ним с такими словами:

Ладно! Сухейли почувствовал к ним симпатию, приблизился к ним, слуги взяли у них лошадей, усадили их на стулья. После того как все приветствовали друг друга и поели, они вышли в сад – был у Сухейли возле дома такой сад. Гуляют они по саду, а Сухейли так и не знает, кто из них Муса-джан, а кто Вали-джан. В это время услыхала Гульмакый, что прибыли Муса-джан и Вали-джан. Она тут же поднялась на крышу, глянула – и увидела их обоих. Узнала Гульмакый Муса-джана и пропела:

И Сухейли их узнал. А что было на сердце у Гульмакый – об этом знает один бог. Ах! Однако пришел вечер. Прошла ночь, и наступило утро.

На площади стоял столб высотой в шестьдесят гязов, а наверху на перекладине были поставлены три золотых кубка. Сухейли вызвал барабанщиков, заиграла музыка. Муса-джан вытащил лук и стрелы, сел верхом на коня, подъехал к перекладине. Высыпали на площадь божьи люди, смотрят: «Ведь столько времени никому не удалось сбить стрелой ни одного кубка. Что же это за молодцы, которые собрались сбить кубки?» Муса-джан натянул как следует тетиву, тетива тенькнула, стрела вылетела, и с первого же раза он сбил кубок. Точно так же сбросил он вниз другой кубок. И тут сердца всех охотников города переполнились завистью: ведь они столько времени усердствовали, но никому не удалось попасть в кубки! И тогда они воздели руки к небу и стали проклинать Муса-джана. А этот Муса-джан подумал, что они его благословляют. И он тоже поднял руку: «Аминь! Аминь!» Когда люди опустили руки, Муса-джан направил стрелу в третий кубок, но слишком натянул тетиву и случилась беда: стрела сломалась у него в руке. Пошел Муса-джан и обратился к Вали-джану:

Вали-джан отвечал Муса-джану:

Муса-джан взял у Вали-джана его стрелу и сбил последний кубок. Раздались рукоплескания, забили в литавры, началось веселье, поднялся шум. Сухейли очень обрадовался. А Гульмакый стоит на крыше, смотрит на зрелище.

Муса-джан и Вали-джан сказали падишаху:

– А сейчас отпусти нас, мы поедем. Вот кубки. То, что ты хотел, сделано.

Сухейли и так и сяк уговаривал их остаться, но они не соглашались, и Сухейли их отпустил.

Тут узнала Гульмакый, что они уезжают. Она сразу же послала слугу:

– Скажи им, чтобы не уезжали, что их зовет Гульмакый. Она хочет, чтобы вы были ее гостями.

Слуга пришел и сказал им:

– Вас требует к себе Гульмакый, не уезжайте. Она говорит, что вы ее гости!

Муса-джан очень обрадовался, но Вали-джан был человек осторожный и рассудительный, он сказал Муса-джану:

– Оставь ее на этот раз. Когда мы все хорошо подготовим, мы не оставим ее здесь. Сейчас же лучше будет, если мы уедем, нам грозит опасность. Но поступай, как хочешь!

Но ведь Муса-джан был влюблен, он не мог ждать и сказал:

– Нет, я остаюсь, не еду!

Ладно, пришлось и Вали-джану остаться тоже. Оба тайком пришли в жилище Гульмакый и стали ее гостями. Гульмакый отвела им угловую комнату и тайно поместила их там, чтобы не узнал Сухейли или еще кто-либо. Она сама готовила им еду, потому что она никому не доверяла – она ведь понимала, что Сухейли только и мечтает их погубить и непременно это сделает, как только найдет какой-нибудь способ. Наступил вечер. Гульмакый не смогла утерпеть и послала невольницу:

– Пойди, посмотри, какой из них красивее.

Когда невольница вошла, то она сразу увидела Вали-джана, который сидел напротив лампы, и он ей очень понравился. Она пошла к Гульмакый и пропела так:

Гульмакый рассердилась:

– Я по одному страдаю, а ты мне другого хвалишь?

И послала вторую невольницу. Та была поумнее, пришла, пригляделась к обоим, а когда вернулась, обратилась к Гульмакый:

Гульмакый очень обрадовалась этим словам, сердце ее оттаяло, и она почувствовала доверие к этой служанке. Она ска-вала ей:

– Ты будешь приносить им еду. Служанка ответила:

– Хорошо.

Ладно. Стала эта служанка носить им еду. А Гульмакый строго ей наказывает:

– Будь осторожна. Никому не показывай ни еду, ни посуду. Если кто-нибудь хоть одним глазком поглядит, не быть тебе живой, убью! Смотри же, берегись!

А тем временем Сухейли захотел прийти к Гульмакый. Он ведь думал, что друзья уехали. Но пришел к нему один человек и сказал:

– Они не уехали, оба они в доме Гульмакый. Тут Сухейли совсем приуныл.

– Что это значит? Прошло столько времени, а я так ничего и не добился. Я гак и не видел лица Гульмакый, не говоря о чем другом. Теперь оба эти человека в доме Гульмакый – а ведь они оба мои враги!

Сделать Сухейли ничего не может, боится их. Тогда он позвал своего доверенного человека и спрашивает:

– Как Найти из этого выход? Если мы сейчас пойдем туда, схватим и убьем их, то ведь и Гульмакый покончит с собой. А потом они ведь такие сильные, они богатыри. Обязательно опозоришь себя, и на тебя падет бесчестье. А если нет, то чем все это кончится? А кубки, которые они сбили с перекладины,- их ведь забрала себе Гульмакый! Она теперь довольна -все это была ее выдумка. Ну, как сейчас поступить?

Стали ему советовать:

– Найди старуху похитрее и пусть она тихонько покончит с этим делом – подсыплет яду. Она их убьет, а ты избегнешь лишнего шума!

Сухейли стал искать старуху. И наконец нашел старую каргу, хитрую и коварную, словно сам черт. Она взялась убить обоих, а уж если не обоих, то одного-то обязательно. Сухейли дал ей кучу денег и очень обрадовал ее этим.

Пошла эта старуха и все разузнала о побратимах: где они и кто носит им еду! Когда она выяснила, что такая-то невольница тайком относит им еду и никому ее не показывает, то раздобыла очень сильный яд. Она мелко-мелко растолкла его и набила порошок под ногти. Потом пошла и села там, где невольница проносила еду. Настал вечер, и Гульмакый снова приготовила еду и своими руками разложила все на блюде. Затем дала блюдо невольнице и опять строго ей наказала:

– Будь осторожна. Никому это не показывай. Невольница ответила:

– Хорошо.

Поставила она на голову поднос и вышла. По дороге видит – сидит какая-то старуха и плачет навзрыд. Поравнялась невольница со старухой, а та упала ей в ноги. Валяется у нее в ногах, плачет, посинела вся от слез. Невольница и говорит:

– Почему ты плачешь? Старуха отвечает:

– Ах, дочка, вот уже двадцать лет, как у меня есть сын, и он влюблен в дочь падишаха. Ушел он из дому, наверно, поселился где-нибудь рядом с ней – другого и не придумаешь. Сегодня утром я узнала, что здесь готовят еду для двух влюбленных. И приготовляет еду сама возлюбленная. И вот пришла я в надежде хоть разок взглянуть на эту еду для влюбленных, что это за штука такая? Как бы мне узнать, готовят моему птенчику такую или нет?