Татарские сказки - Автор неизвестен - Страница 23

Тихой стала девушка, молчаливой. Каждый вечер приходила она к озеру и пела одну и ту же песню. Колыбельную. А ее старший брат в толк не мог взять, откуда ведомы сестре слова этой песни, с которой баюкала его мать. Ведь сестрице не довелось услышать нежного голоса матушки…

Зухра-йолдыз

Когда — то жила на свете девушка по имени Зухра. Была она пригожей, умной, слыла большой мастерицей. Все вокруг восхищались ее умением, расторопностью и уважительностью. Любили Зухру и за то, что она не возгордилась своей красотой и трудолюбием.

Зухра жила с отцом и мачехой, которая завидовала падчерице, бранила ее за любой пустяк, взваливала на девушку самую тяжелую работу по дому. При отце злая женщина придерживала язык, но только он за порог, как начинала изводить приемную дочь. Мачеха посылала Зухру за хворостом в страшный дремучий лес, где водилось множество змей и свирепых зверей. Но они ни разу не тронули добрую и кроткую девушку.

Зухра трудилась от зари до зари, старалась выполнить все, что ей прикажут, пытаясь угодить отцовой жене. Да где там! Покорность и долготерпение падчерицы и вовсе выводили из себя мачеху.

И вот однажды под вечер, когда Зухра особенно сильно устала от беспрестанной работы, мачеха велела ей натаскать из реки воды в бездонную посудину. Да пригрозила:

— Если до утренней зорьки не наполнишь до краев, чтоб ноги твоей в доме не было!

Не смея перечить, Зухра взяла ведра с коромыслом и отправилась по воду. Так уж сна намаялась за день, что ноги едва несли ее, руки отнимались, а плечи сгибались даже под тяжестью пустых ведер.

На берегу Зухра решила хоть немного передохнуть. Сняла с коромысла ведра, расправила плечи, огляделась.

Была чудная ночь. Луна лила на землю серебристые лучи, и все вокруг нежилось в сладостном покое, осиянное ее лучами. В зеркале воды мерцали звезды, соединяясь с их хороводом в небесном океане. Все было полно таинственной пленительной красоты, и на какие — то мгновенья забылась Зухра, ушли прочь печали и невзгоды.

Плеснула рыба в камышах, накатила на берег легкая волна. Вместе с ней нахлынули воспоминания милого детства, будто вновь прозвучали ласковые слова любимой матушки. И от этого еще горше стало несчастной девушке, очнувшейся от минутного забытья. Горячие слезы покатились по ее щекам, крупными алмазами падая на землю.

Тяжко вздохнув, наполнила Зухра ведра, и коромысло невыносимой тяжестью легло не девичьи плечи. А еще тяжелее лег камень на сердце. Снова взглянула Зухра на луну — она все так же вольно плыла по небесной дорожке, сияя и маня. И так захотелось Зухре вновь забыться, подобно небесной страннице не знать ни горя, ни забот и дарить доброту и ласку…

В это время с неба скатилась звездочка. А покуда она падала на землю, становилось все светлее и светлее. На душе у Зухры вдруг полегчало, тяжкий камень перестал давить на сердце девушки. Сладкая истома охватила ее, стало отрадно, покойно. Зухра почувствовала, как ведра с водой становятся почти невесомыми. Глаза ее сами собой закрылись. А когда Зухра вновь распахнула свои длинные ресницы, то увидела себя на луне, в которую она так долго вглядывалась. Ее окружил хоровод из множества звезд, одна из которых засияла особенно ярко.

Оказывается, эта звезда всегда следила за Зухрой. Она видела ее страдания, не ожесточившие девушку против злой мачехи. Эта самая звезда обняла Зухру своими лучами и подняла ее ввысь, до самой луны. Никто на земле этого не увидел, ничто не нарушило ее ночной покой. Лишь подернулась рябью гладь реки у берега и вновь стала чистой, как зеркало. А с утренней зорькой исчезли и луна, и звезды.

Пришел на берег отец Зухры, долго искал свою доченьку, звал — кликал ее любимой и ненаглядной. Но увидел лишь два ведра, до краев наполненные водой. И то ли почудилось ему, то ли вправду это было — будто вспыхнула и исчезла в чистой воде маленькая ясная звездочка.

Потемнело, зарябило у отца в глазах. Тронул он ведра рукой — шелохнулась вода, засверкала, заиграла. Словно не ей были полны ведра, а множеством драгоценных алмазов…

Если ясной ночью вы вглядитесь хорошенько в луну, то увидите на ней силуэт девушки с коромыслом на плечах. А рядом с луной заметите ярко светящую звезду. Это и есть та самая звездочке, что вознесла добрую душу на небо. Ее называют звездой Зухры.

Гюль-назик

В прежнее время жил один бедный человек, именем Гюль — назик (Нежный цветок). Он так был беден, что был беднее шайтана. У него было много детей. Этот Гюль — назик был очень ленив. Не стерпев бедности, вышел он однажды из дому и стал делать лук из тальника, а из лучинки — стрелу

Потом пошел в лес. Там встретился с одним дивом. Гюль — назик, увидев его, перепугался, затрясся. Когда думал отвязаться от дива, див подошел к нему и спросил:

“Что у тебя, — говорит, — в руке?”.

“Лук и стрела, — отвечал Гюль — назик, — из этого лука этой стрелой я хочу стрелять дивов”. Див, услышав это, также испугался и от страха растопырился как копна сена, начал огрызаться и потом сказал Гюль — назику:

“Пойдем, друг, ко мне — угощу тебя”. Когда Гюль — назик это услышал, еще более перепутался: боится идти — и не идти тоже. Все — таки пошел с ним. Когда дошли до дома дива, настал вечер. Див накормил, напоил, угостил Гюль — назика и дал ему постель лечь. Гюль — назик лег, но не спал. А все — таки лежит спящим, думая, что будет? Див сказал жене своей; “На нашу голову беда пришла, как выпутаться из нее?” И много они об этом думали. Жена сказала: “Когда он уснет, мы принесем большой камень и положим на него. Камень задавит и убьет его; а завтра его выбросим”. Гюль — назик, услышав это, продолжал лежать.

Потом они (див с женою) вышли из дому за камнем. В это время Гюль — назик встал с места, положил полено, покрыл его шубой и сделал так, как будто бы тут лежал человек, а сам спрятался за печь. Они принесли камень и положили, а полено с треском переломилось. Спустя несколько времени вынесли камень. Когда вышли из дома, Гюль — назик опять лег на свое место. Когда опять вошли в дом, Гюль — назик будто бы проснулся, и потянувшись, сказал: “Ах, друг Див, твой дом очень беспокоен! С потолка на меня что упало: вошь ли, — таракан ли?! — Хорошо, что мы друзья, а то я ваш дом, не знаю, куда дел бы”.

Див, услышав это, опять испугался и не знал, как отвязаться от Гюль — назика и хочет его провожать: “Эй, Гюль — назик, я тебя до дома провожу”. “Ладно!” Вышли, а потом дошли. Но Гюль — назик сказал: “Друг Див, погоди ты здесь, около двери: я скажу жене, чтобы она убрала дом для тебя, гостя”. Див остался за дверью, а Гюль — назик пошел к жене и сказал: “Жена, я привел гостя тебе; скажу: давай есть, ты молчи до трех раз. Когда скажу три раза, ты мне говори: чего принести? У нас ничего нет: свои дети голодны! Тогда я скажу тебе: голову принеси вчерашнего дива и грудь третьегодняшнего”.

Потом ввел дива, и посадив его сказал жене: “Дай гостю есть!” Татарка три раза молчала; а потом — в третий раз злобно вскрикнула: “Чего принести? Не жданному гостю, у самих нет ничего!” А Гюль — назик говорит: “Как не быть: есть голова вчерашнего дива и грудь третьегодняшнего”,

Когда услышал это див, поднял угол дома, выбежал и пошел по дороге. Попадается ему лиса; а див бежит запыхавшись. Лиса говорит диву: “Куда ты ходил?” Див говорит: “Стой, не говори! Я чуть не погиб!” “Что же с тобою?” Див говорит: то и то. Лисица: “Эй, друг, ты напрасно боишься его, он очень смирен! Он ничего не может сделать! Я вчера у него съела десять кур. Пойдем, опять, воротимся”, И воротились.

Идут. Тот (то есть Гюль — назик) услыхал и кричит: “Иди, иди, лисичка! Ну, обманщица: вчера у меня съела десять кур, обещала привести двух дивов, а теперь одного ведешь! Но на сегодня будет: другого завтра приведешь”. Услыхав это, див сказал лисе: “Вот ты была надежным моим другом, а вела меня продать!” Взял ее за хвост и ударил оземь. Лиса издохла, див убегал, а Гюль — назик снял шкуру с лисы, продал ее, купил пищи и поел.