Уравнение с несколькими неизвестными (СИ) - Шульгина Анна - Страница 42

- Доброе утро, Константин Дмитриевич, - Инна встала, приветствуя его, и про себя отметила, что совсем перестала на него реагировать – ну, красивый, ну, похож на ожившую мечту, а вот как-то не трогает он её. И никакого смущения, глядя ему в глаза, совсем не испытывает. Ни предвкушения, ни смущения. Вообще ничего. – Извините, что отвлекаю, но мне хотелось бы прояснить несколько деталей относительно обучения…

- Да, конечно, это естественно, что вы хотите быть в курсе всего, чтобы потом не было неприятных сюрпризов, - мужчина усадил Инку в кресло секретаря и испытывающе уставился на неё холодными светло-серыми глазами.

«На цвет, как грязный снег», - мысленно передернулась Власова, сама не заметив, как вжалась в спинку стула в попытке отодвинуться.

- Дело в том, что я ещё не видела учебный план Мюнхенского университета на следующий семестр, и не знаю, совпадают ли предметы, - девушка, сделав усилие над собой, все-таки вспомнила, для чего сюда пришла. – Поэтому хотела спросить об этом у вас. Понимаю, что пока рано беспокоиться, но не хотелось бы из-за возможной разницы отставать по отдельным дисциплинам…

- Вы меня приятно удивляете, - видимо, выданная ей улыбка была самой теплой и располагающей в арсенале Константина Дмитриевича, но Инку она совершенно не впечатлила. – Да, некоторые различия в учебных программах, конечно, есть, но, думаю, вас это не должно волновать. Есть очень большая доля вероятности, что ваша учеба по обмену будет длиться не один семестр.

- Извините, не совсем поняла…

- Что вы скажете на предложение остаться там на полтора года? Получить диплом одного из престижнейших учебных заведений Европы…

Предложение, что и говорить, было роскошным, если бы не одно НО. Такого в практике обучения по обмену раньше не было, и Инну подобная исключительность, мягко говоря, настораживала. С чего бы именно для неё делать такой роскошный подарок? Что и говорить, диплом их института в смысле престижа и рядом не лежал с полученным в Германии…

- Предложение заманчивое, но немного неожиданное… - отказываться она не стала, но и соглашаться не торопилась – нужно было узнать побольше, почему именно её решили удостоить такой чести.

- Ну что ж, если вам нужно подумать, то дело ваше, конечно, это разумная предосторожность, - Эрмидис никак не выразил своего недовольства, но и без того бедненькая атмосфера вежливого дружелюбия мгновенно развеялась.

- Не сочтите меня неблагодарной, но задам тот же вопрос – почему я? Хорошо, фамилия родителей помогла попасть в число счастливчиков, но это уже другой уровень… - Инна не могла отделаться от мысли, что красавцу-преподавателю от неё что-то нужно, вот только что именно? Или это уже признаки той самой паранойи, о которой говорил Тихонов? Ё-моё, наказание какое-то, ну, почему она постоянно мысленно возвращается к этому хаму?!

- Хорошо, давайте поговорим откровенно. Вы умная девушка, старательная и талантливая студентка, - вступление было, конечно, приятное, но какое-то настораживающее, потому радоваться комплиментам она не спешила. – Вы из семьи выдающихся ученых, - эта часть ей понравилась уже намного меньше, - получили хорошее воспитание и, вас ждет ещё более блестящее образование.

«Господи, пусть это будет не то, о чем я подумала», - Инка подняла глаза к потолку, уже почти зная, что он скажет. В некоторых случаях иметь логический склад ума очень плохо…

- И вы уже выросли, пора думать о будущем, в частности, о создании семьи… Так же, как и мне.

- Константин Дмитриевич, я поняла вашу мысль и в высшей степени польщена, но, сами понимаете, это очень ответственный шаг, и хотела бы обдумать это в спокойной обстановке, - губы почти не слушались, но тон был на удивление спокойным и ровным. На какую-то секунду Инна даже почувствовала гордость за самообладание, но нужно было поторопиться – желание разреветься становилось с каждой секундой все сильнее.

- Да, конечно…

Что он там говорил дальше, она уже не дослушала, потому что поспешила выскочить из кабинета. Вот тебе и учебные заслуги. Девушка шла по коридору, наклонив голову, чтобы никто не увидел, как по щекам потекли первые слезы.

Это было не просто обидно, а унизительно, чувствовать себя племенной кобылой, которую выбирают за принадлежность к породе и хорошие показатели в конкуре.

Горький привкус во рту становился все сильнее, и Инна с трудом успела добежать до туалета, где её и стошнило. Умываясь холодной водой и пытаясь прополоскать рот, она безуспешно старалась подавить обиженные злые рыдания.

Ну, почему для всех окружающих она является кем угодно, кроме самой себя?! Почему никто не видит в ней девушку, которой бывает грустно и страшно, которой хочется, чтобы кто-то просто обнял. Молча, без ненужных слов дал выплакаться и не считал её сильной, потому что она, твою мать, совсем не такая!!!

При воспоминании о предложении Эрмидиса её снова замутило. Ведь ему плевать на неё, главное, чтобы имела набор необходимых параметров, потому и устраивает в качестве жены. Что ж, придется ему искать другую счастливицу, потому что Инна передергивалась от омерзения, стоило только мысленно представить Константина Дмитриевича. Она прекрасно знала, что обладает заниженной самооценкой, но, похоже, в глазах мужчин, даже не является женщиной.

Средство.

Вещь, которую можно использовать по своему усмотрению, не спрашивая мнения и желания.

Девушка кое-как привела себя в порядок, окончательно смыв остатки макияжа и пригладив мокрыми ладонями волосы. Пара пластинок мятной жвачки перебили кисловатый привкус на языке, но, к сожалению, такого средства, чтобы убрать то же самое с души, Инна не знала. И как ни старалась придать лицу нормальное выражение, но даже сама понимала, что выглядит не просто ужасно. Жалко. Убого. Отвратительно.

Хорошо, что сейчас идет пара, и здесь никого нет, потому что не хотелось никого видеть. Наоборот, желание забиться в темный угол стало почти нестерпимым. А следом за ним пришла злость – ну, сколько можно?! Ведет себя, как овца, неудивительно, что к ней и окружающие относятся соответственно…

На этом счастье закончилось, и в туалет зашла стайка девушек, которые относились к элите их института. По именам она их не знала – слишком разные круги общения, но внешне, конечно, угадала. Например, та, с длинными насыщенно-черными волосами, собранными в небрежный пучок, одна из самых пламенных поклонниц Константина Дмитриевича. Ой, только бы опять не вырвало…

И эта сама новоприбывшая Власову явно узнала, с некоторой брезгливостью хмыкнув:

- Ой, наша золотая девочка, никак, плачет? Что выперли из участников программы, даже мама с папой не помогли?

Инна никогда не могла понять, как можно быть настолько завистливой и, при этом, считаться едва ли не эталоном и одной из первых красавиц института. Хорошие манеры отошли куда-то на второй план, поэтому, вместо того, чтобы избежать ввязывания в никому ненужный скандал, Власова ответила таким же пристальным взглядом:

- Если не ошибаюсь, тебя, несмотря на маму с папой, пару раз и из нашего института едва не исключали. Поэтому не нужно так волноваться – в программу по обмену все равно не попадешь.

Перекошено улыбнувшись опешившей красотке, Инка схватила с подоконника сумку и, оттолкнув одну из подруг брюнетки, выскочила из туалета, услышав напоследок только:

- Вообще больная какая-то… Укуренная, что ли?

Прибавляя скорость с каждым шагом, Власова почти бегом спустилась на первый этаж. Ленка, к счастью, уже была там, как раз одеваясь. Но, увидев подругу, вместо того, чтобы похвастать немного неожиданной пятеркой, переменилась в лице:

- Мать, что с тобой?

- Лен, мне плохо. Во всех смыслах… - запал внезапно закончился, и Инка едва не осела на грязный, затоптанный пол холла.

- Что болит? Может, в больницу? – подруга похлопала Власову по карманам джинсов и, обнаружив номерок, взяла у гардеробщицы одежду. – Быстро одевайся, сейчас сядем на такси и поедем к врачу. Может, отравилась?