Лейна - Петрова Елена Владимировна - Страница 8

Тумар на мгновение опешил, а потом гулко расхохотался:

– Локис, это Лейна, гостья нашего мира, а это Лорин – мой младший сын. Дети, это Локис, хозяин этого дома.

Я поморщилась на «детей», но решила не возникать: пусть лучше считают меня ребенком, чем женщиной, – меньше проблем. Тем более что с растрепанной ветром косой, в своих широких кожаных штанах и льняной рубашке навыпуск я здорово напоминала местный вариант Гавроша и выглядела ровесницей Лорина.

Устроив коней и заведя телеги с товарами в сарай, поднялись на террасу. Локис приглашающе махнул рукой и скрылся в недрах дома. Мы вошли за ним, на миг ослепнув от перехода со света в темное помещение. Часто моргая, я пыталась приучить глаза к темноте. Слева раздался скрип, и свет от открывающихся ставен проник в помещение. Мы стояли на пороге небольшого уютного зала с полудюжиной крепких столов и барной стойкой с намертво вделанными в нее двумя огромными бочонками.

– Будьте как дома! – дружелюбно предложил наш хозяин.

– А где твоя супруга, старый плут? – полюбопытствовал Тумар.

– На базар ушла, – усмехнулся Локис. – Со мной ей скучно: я с ней не спорю, во всем соглашаюсь… и делаю по-своему! Пойду приготовлю вам ужин, а вы пока располагайтесь! Ваши комнаты на третьем этаже, справа, как всегда.

Тумар кивнул и повел нас наверх. Лорин не выдержал первым:

– Отец, а откуда ты его знаешь?

– Воевали вместе, – глухо отозвался Тумар. – Побратимы мы… только двое и остались.

– Я тоже воевать пойду! Уже скоро! Ты будешь мною гордиться! – заявил Лорин.

– Идиот! – Подзатыльник был сдвоенным и на редкость слаженным.

– Извини, – покаялась я. – Не говори так, пожалуйста! Война – это горе, и гордиться тут нечем… Прошу тебя, не надо!

А перед глазами стоял Максимка, мальчишка из соседней квартиры, друг детства, безалаберный, веселый оболтус, любитель девчонок и безобидных проказ. Именно благодаря проказам он и вылетел из института – подшутил над ректором и загремел в армию. А через полгода малообученное пушечное мясо вывезли в Чечню эшелоном. Нет, он выжил, он вернулся с целыми руками и ногами – видно, мать отмолила, – но вернулся совсем другой человек… выжженный изнутри… и, когда отмечали его возвращение, поздно ночью в моей квартире он неумело плакал, впервые за полтора адских года, и рассказывал, сухо, короткими рублеными фразами, а потом снова пил, плакал и рассказывал… Правда, тогда плакали мы уже оба…

Наверно, что-то было в моих глазах, потому что Лорин, странно вздрогнул, кивнул и повернулся к отцу:

– Прости, пап, я, наверное, был не прав.

Тумар притянул мальчишку к себе и потрепал по светлым волосам, со странной благодарностью глядя на меня. Ох, до чего же не люблю такие моменты… чувствую себя жутко неловко! Я развернулась и стала подниматься наверх. Так, Локис сказал: направо…

Свернувшись в небольшой бадье с горячей водой в компактный комочек, я блаженно щурилась и строила планы. Тумар, уезжая к знакомому купцу, попросил приглядывать за Лорином. Хотя его приемный сын был, в отличие от меня, местным, паренек поражал невероятной наивностью, и обвести его вокруг пальца мог любой мошенник. Я улыбнулась. Ну конечно, лучший способ приглядывать за Лорином – попросить его приглядывать за мной! Я же, в свою очередь, сумею посетить всех задуманных Мастеров, и мне не придется придумывать причин для сопровождения мальчишки! Довольная, я протянула руку к светло-золотистой массе, заменяющей здесь шампунь.

Спустившись вниз, я отыскала Локиса и стала расспрашивать его про месторасположение гномьих рядов на ярмарке. Весь вечер, тихо переговариваясь, мы перебирали варианты решения моих проблем. Я показала все, имеющееся у меня на продажу, и на вопрос Локиса – почему я ему доверяю? – честно ответила:

– Не думаю, что меня сможет обмануть побратим человека, спасшего мне жизнь. – И смущенно добавила: – Я довольно хорошо разбираюсь в людях. Наверное, пресловутая женская интуиция…

Локис хмыкнул, но комментировать не стал. Выпив отвара, мы пошли спать.

Рано утром меня разбудил грохот в дверь моей комнатушки. Помещение было крошечным – два с половиной на два метра, маленькое окно, дарящее прохладу, выходило в сад, напротив была дверь в комнату. Из мебели: маленький столик, резная вешалка на стене, зеркало в половину моего роста, стул и удобная кровать. Удивительно уютное пуховое одеяло сделало эту ночь просто волшебной, вставать совсем не хотелось. Грохот повторился.

С тихим рычанием, приняв вертикальное положение и шепотом послав нежданный будильник по матушке, я прошлепала к дверям, завернувшись в одеяло. За дверью оказался Лорин, полностью одетый и свежий как огурчик. Мельком глянула в зеркало: м-да, я тоже напоминала огурчик, прошлогодний, солененький… Тяжко вздохнув, кивнула парнишке:

– Заходи.

Лорин топтался на пороге и смущенно отводил взгляд.

– Ну что еще? – недовольно выдала я.

– Но ты… вы… же не одета…

Я осмотрела кокон из одеяла, из которого торчали босые ноги и левая рука от локтя до пальцев, поддерживающая одеяло. Поверх разметались спутанные черные волосы.

– Ну ладно, похоже, соблазнить мне тебя не удалось, – с грустью констатировала я. – Может, хоть завтрак нам закажешь?

– Че-го… ик…

– Завтрак, говорю, закажи и рот закрой – ворона влетит!

– Ага… – стремительно краснея, пробормотал Лорин.

Нет, ну надо же быть таким невинным! Скажи я подобную фразу его ровеснику в Москве, получила бы полную раскладку Камасутры на выбор. А все-таки здорово он краснеет, довольно подумала я и ехидно усмехнулась. Настроение повысилось. Видно, это про меня сказано: «Сделал гадость – на сердце радость!» Напевая, я начала застилать постель.

Вытряхнув из рюкзака расческу-массажку, стала приводить в порядок свою шевелюру. Разбирая густые темно-русые пряди на три части, я задумчиво рассматривала себя в зеркале. Я не была похожа на местных жителей, было во мне что-то неуловимо чуждое. Мое типично славянское лицо выделялось бы здесь в любой толпе. Но не только это отличало меня от аборигенов. Уверенность в себе эмансипированной горожанки, вот уже шестой год самостоятельно обеспечивающей себя, отличала меня от робких с виду местных женщин, торопливо уступающих дорогу любому лицу противоположного пола. Заплетя косу и перекинув ее через плечо, я занялась своим небогатым гардеробом. Сбросив льняную рубашку, быстро оделась и, подхватив рюкзак и лук, вышла из комнаты. Лук пришлось завернуть в плащ, так как девушка с оружием была здесь редкостью, а привлекать излишнее внимание я не собиралась.