Абсолютное программирование - Петров Сергей - Страница 25

Как же я забыл, он же с самого начала объяснил мне все про реплицирование! Это что же, я, значит, должен опять умереть? Да нет же, не опять, – это будет первая смерть в моей жизни. Тогда умер мой предшественник, а вот сейчас умру я, единственный и неповторимый. Пожил-то на свете всего один день, раз позавтракал и раз пообедал. Не видел ничего, кроме этих четырех забитых книгами стен, да копии пейзажа московского закоулка через копию окна копии чужой квартиры.

– Я не согласен. Я отказываюсь участвовать в вашей авантюре. Я хочу жить.

Саваоф ничуть не удивился:

– Илья Евгеньевич, ваша реакция мне понятна. Успокойтесь. Я повторяю, у вас нет выбора. Если вы сейчас не согласитесь, я буду вести переговоры с вашей следующей репликой. Не согласится она – со следующей. И так до тех пор, пока не возобладает благоразумие. Какая вам разница: умереть, чтобы дать жизнь исполнителю великой миссии или всего лишь новому участнику переговоров?

– Тогда я сейчас наброшусь на вас и задушу. А потом буду жить в вашем замке припеваючи. Двери, которые вы позапирали, взломаю.

Саваоф оказался веселым человеком. Он дребезжал, попискивал и вытирал слезы с дряблых щек до тех пор, пока я не понял, что сморозил очередную глупость. Тогда я изменил тактику. В самом деле, выхода у меня нет. Но моя реплика отомстит этому гаду по полной программе. Поселится в земном теле, а ничего предпринимать ровным счетом не будет. Доживет в свое удовольствие до две тысячи восьмого, а там амба. Но и ему, гаду, тоже конец придет.

– И этот план вам тоже не удастся, Илья Евгеньевич, – сказал Саваоф, прервав смех, но все еще улыбаясь. – Континуум разрушится, как только вы по-настоящему решите ничего не предпринимать, так что до две тысячи восьмого вам в свое удовольствие не дожить. – Он стер улыбку с лица. – Но дело не в этом. Я хотел бы, чтобы вы отбросили эмоции и личные проблемы. Вы ведь все равно уже умерли и больше не принадлежите себе. Но все еще в ваших силах сделать дело, важное и нужное другим, живущим. Поверьте, никому во Вселенной никогда не предоставлялось подобной возможности. Вы будете уважать себя, и я буду уважать вас – это и станет вашим вознаграждением. Выше его ничего нет. Подумайте о людях, живущих на вашей Земле. О детях, о женщинах. Без вашей помощи они обречены на мучительную смерть в ядерной войне. А существа других цивилизаций? Они даже не узнают, что когда-то жили. Вспомните звездное небо. Миры, удаленные от вашей Земли на бесконечные расстояния, светили вам, чтобы вселить уверенность в бесконечности жизни. И что же, все зря? А миллиарды лет развития Вселенной до вас, а миллиарды лет после – это тоже зря? Пожалуйста, Илья Евгеньевич, справьтесь. Я уверен, вы сможете.

– Какова вероятность того, что мне не удастся решить вашу проблему?

– Не мою, а нашу с вами проблему. Вероятность неудачи очень высока. Выше, чем вероятность удачи. Но ведь человек – не статистическая функция. Забудьте о вероятностях. Просто тщательно обдумывайте каждый шаг, а обдумав – действуйте. Вы способны выполнить свою миссию, помните об этом.

– Я хочу выпить.

– Вот это другой разговор, узнаю вас. Кстати, пришло время поужинать. Как насчет меню от «Максима»?

– Валяйте. Только водки побольше.

Говорить стало больше не о чем. Мне оказалось наплевать на яства, опять появившиеся на столе невесть откуда. Не чувствуя вкуса еды, я молча наливался водкой под ничего не означавшим взглядом Саваофа. Он не препятствовал. Где-то после третьей или четвертой я вспомнил, что не спросил у Бога о сроке переселения на Землю. Наверное, требовался еще какой-то дополнительный инструктаж, раз он позволил мне сейчас напиться. Не пошлет же он реплику с таким жутким шлейфом выполнять ювелирную работу по спасению Вселенной. Завтра просплюсь, наглотаюсь таблеток, и с больной головой придется опять выслушивать наставления.

А ведь он так, собака, и не рассказал, каким образом вляпался в эту историю. Почему это у всех нормальных цивилизаций природных ресурсов оказалось достаточно, чтобы выйти в космос, а мы застряли в своей грязи? Ну что же мне так не везет! Мало того, что родился в самой бестолковой стране, так еще и цивилизация оказалась самой бестолковой. А ведь всю жизнь считался отличником и золотым медалистом. Завтра спрошу у Него обязательно. А пока проглочу еще вот эту слоеную корзиночку с жареными улитками, кажись, и вот эту рюмочку…

До постели, похоже, тащил меня Саваоф. Я мешком висел на его старческих костистых плечах, нес какую-то околесицу и размазывал по пьяной роже слезы и слюни. Видавший виды старинный замок вряд ли привык к подобным сценам. Наверное, Саваоф сгрузил меня в спальне, как дрова, и, может быть, даже раздел, но этого я не помню.

Глава 8.

Она идет по жизни смеясь

– Моя любовь, несу кофе. Ты не забыла, что тебе сегодня пораньше? – услышал я сквозь сон мужской голос. Голос был исполнен нежности и явно обращен в мою сторону. Мужчина, похоже, даже чуть-чуть переигрывал, но это, наверное, часть ритуала.

Сон отлетел мгновенно, но я не пошевелился. Лежа с закрытыми глазами, внутренне похолодев, я пытался представить себе ситуацию, в которой мог бы услышать подобные слова. Первое пришедшее в голову объяснение я тут же отмел. Во-первых, чтобы опуститься до связи с мужиком, мне потребовалось бы выпить значительно больше смертельной дозы. Во-вторых, сказано: «ты не забыла», то есть обращались к женщине. Значит, видимо, где-то рядом должна находиться женщина, которой этот тип и принес кофе, и которая сегодня куда-то спешит. Но при таком раскладе выходит, что я с ней сплю, и, значит, ситуация не менее странная. У нас что, шведская семья?

Наконец, возможен вариант, что я приехал, например, в командировку, и живу у каких-нибудь друзей в однокомнатной квартире на раскладушке. Я, правда, не помню, чтобы куда-то собирался, но зато прекрасно помню, что вчера очень прилично принял. Наверное, мы с этим мужиком отмечали мой приезд. Вот это уже похоже на правду. Осталось только вспомнить, в каком я городе и как зовут его и ее, а то может получиться неудобно. Подумают еще, что с тех пор, как мы виделись в последний раз, я спился, и без опохмела теряю разум.

И тут я ощутил на своих губах поцелуй. Утренний такой поцелуй, без страсти, но с любовью. И колючий, потому что целовавшие меня губы оказались обрамлены усами и бородой. Ужасно! Я готов был шарахнуться, пугая этого идиота и вышибая из его рук блюдце с чашкой, но в это мгновение новое, никогда прежде не испытанное ощущение вкатилось в меня мягкой волной…

…Захотелось потянуться, и я потянулась сладко, до звона в ушах, до легкого головокружения. Я услышала утренний птичий щебет, почувствовала тепло летнего солнца и запах крепкого кофе. И открыла глаза. Макс, как это повелось у нас давным-давно, стоял возле кровати с чашкой в руках и ждал моего пробуждения. Я ощутила себя молодой и свежей. Сквозь распахнутую дверь с лоджии веял, чуть шевеля тюль, слабый прохладный ветерок. Верхушки окружавших дом берез поблескивали трепещущей листвой. Горячий квадрат солнечного света лежал на моем голом животе и бедрах, бессовестно освещая в том числе и треугольник жестких волосиков. Макс, оказывается, стащил с меня простыню. Если в девятиэтажке напротив какой-нибудь мужик сейчас смотрит в окно, он, без сомнения, получает большое удовольствие.

Я потянулась еще раз и неторопливо повернулась на бок, спиной к лоджии. Пусть смотрит, но надо же, в конце концов, и границы приличия знать! Утреннее солнце теперь грело мои ягодицы, и, отраженное ими, наверное, подсветило розовым серую стену девитиэтажки.

– Моя любовь, ты проспишь все на свете. Уже звонил референт Соболева, просил напомнить, чтобы ты к десяти была в офисе. Вещи я уложил, а с документами сама разбирайся.

Этот бородатый субъект – мой муж Макс. Он считает себя писателем. Еще он считает, что я личный переводчик у Соболева, президента аэрокосмической компании. В обоих случаях он сильно ошибается. Макс пишет то, что интересно только ему одному, а Соболев больше нуждается в моих, как это называется, эскорт-услугах, поскольку сам вполне прилично владеет английским. Я кормлю Макса и обеспечиваю его средствами на покупку компьютеров, с помощью которых он творит свои эпохалки. За это он платит мне собачьей преданностью и не суется в мои дела. Женщина – слабое существо, ей всегда требуется любовь и поддержка. Когда мне нужна любовь, я ласково, по-матерински, целую Макса перед сном, и мы засыпаем, чтобы утром он разбудил меня с чашкой кофе в руках. А когда мне нужна поддержка, я уезжаю с Соболевым в командировку, и в перерывах между деловыми встречами применяю на нем свои профессиональные навыки в снимаемых им пятизвездочных апартаментах. Очень удобно и для всех безопасно, даже презервативы не нужны. Куда безопаснее, чем раньше, когда Макс служил инженеришкой в той же аэрокосмической компании, тогда еще бывшей НИИ дальней транспортировки, а Соболев торговал бензином, ни уха, ни рыла не смыслил в ракетах и понятия не имел обо мне. А я, выпускница МГИМО с красным дипломом, пахала в эскорт-агентстве и видала по десятку таких соболевых в месяц. Хотя, по большому счету, с тех пор мало что изменилось. Я зарабатываю на жизнь все тем же способом и так же, как и тогда, кормлю Макса. Да и он все так же несет свой бесполезный бред, только уже не в области неракетных средств доставки, а закопался где-то в фэнтэзи, мечом и магией выжигает зло на чужих планетах. Окончательно свихнулся, короче.