Обжигающий север (СИ) - Медведева Алена Викторовна - Страница 58

Увы, были на сельскохозяйственном поприще и неудачи. Самой сокрушительной стала попытка вырастить вирос. Мы так и не сумели разобраться, что не подошло ему в созданных нами условиях К посадки шекагарского  злака чахли на глазах. И это несмотря на то, что я изначально наполнила крупинки-семена жизнеспособностью. Да, применяя свои возможности, мне удавалось поддерживать посевы вироса, вынуждая их пусть и натужно, но расти. Однако процесс шел мучительно медленно и крайне энергозатратно меня.

Ежедневно тренируясь, я все лучше справлялась с первоначальными проявлениями своих возможностей, научившись уже мгновенно распознавать «тепло» всего живого, а так же вытягивать и передавать его. Но в случае с виросом трудозатраты оказались несопоставимы с результатом, поэтому Рид, несколько раз находивший меня в полубессознательном от переутомления состоянии в теплице, принял волевое решение. Однажды утром я не обнаружила в теплице на месте посадок шекагарский злак! Как оказалось, муж еще до завтра выдрал все жалкие и немощные стебельки, скормив наземные части оленям, а все корешки отправил в контейнер с компостом. У меня бы на подобное дело рука не поднялась. Но на мое отчаянное возмущение, спокойно возразил:

– Они того не стоили. Если захочешь, можно будет попробовать еще... когда-нибудь позже. Когда разберешься в себе.

С остальными культурами дела обстояли прекрасно. Все росло, зеленело,бордовело,синело,желтело (в зависимости от цвета посаженных растений!), цвело и – ура! – плодоносило. С опылением вышла отдельная история. Эльзана заранее указала мне на растения, которые могли опыляться самостоятельно, а вот с остальными предстояло разбираться самим. Причем вручную! На Иволоне, конечно же, негде было взять хоть одно подобное приспособление. Проблемой озадачила мужа – надо  найти что-то легкое, сухое и... да неизвестно еще какое. Муж, проконсультировавшись со стархиней, сделал множество маленьких кисточек из ворсинок шерсти наших оленей. И в один прекрасный день все население нашей шахты, включая меня и Грифа, явилось в теплицу и принялось работать пчелками. Каждому выделили участок  одинаковых растений (культуру, как сказала Эльзана) выдали отдельную кисточку, которой категорически запретили касаться иных видов растений, и... мы, собственно, принялись опылять. Предстояло  цветок за цветком, бережно и едва уловимо «обмести» кисточкой пыльцу. А цветов даже в нашей весьма скромной пещерке оказалось множество, и цвели они не одновременно. Так что в первый раз, наопылявшись до одури, мы были вынуждены раз в три дня в период активного цветения повторять этот набег, но решили проще: каждый сам выбирал время, когда явиться и обработать закрепленную за ним культуру.

И каким же чувством счастья и гордости светились лица наших стархов, когда эта «пчелодеятельность» начала приносить плоды, причем в буквальном смысле! Первые завязи нас окрылили и добавили энтузиазма. А уж когда дело дошло до первого сбора урожая, все дружно «вступили» в ряды добровольцев, пожелавших участвовать в процессе. Меня в знак благодарности за невероятный успех от работ освободили, поручив фиксировать «прирост». Рид, давно догадавшийся спросить соседку, которая была не только заботливой родительницей, но и предусмотрительной перспективной бабушкой, об образовательных системах, раздобыл мне стархские программы. Поэтому за пять месяцев, регулярно занимаясь по вечерам, уровень чтения и письма подтянула, не говоря уже о прочих полученных базовых образовательных знаниях. Так что хозяйство нашей шахты я вела теперь на твердой  основе простейшего учета и всегда знала где, сколько и чего у меня имеется, и как все расходуется. Программа по самообеспечению растительной пищей оправдала себя после первого же урожая. Мы обновили и немного пополнили свои запасы самыми необходимыми плодами (много из первоначальных запасов я отобрала на семена для повторной посадки), организовали оленям два битком набитых морусным силосом (идея знающей Эльзаны!) бесценных контейнера для подкормки и обзавелись кое-чем новым. Конечно, речь о долме, твые и еще ряде растений, которые мы теперь  в сушеном виде могли использовать в качестве приправ и для сборов, заваривая горячее питье. Гриф от долма и твыи пришел в неописуемый восторг. Где он хранил заветные мешочки; даже я не знала; наш повар, после применения новинок безоговорочно провозглашенный, всеми кудесником и корифеем, страшно боялся их преждевременно израсходовать, поэтому берег и экономил невероятно.

Второй урожай, предварительно, как и советовала Эльзана, удобрив почву отходами, мы посадили уже с гораздо большей уверенностью в своих возможностях. Да и объем посадок в грунт возрос раз в пять. Причем все плоды  картофеля и илатуна, что выросли из семянок, Эльзана категорично велела посадить вновь; уверяя, что из них урожай получится гораздо выше. Именно так их и разводят! Однако, навесными каркасными лентами с питательной средой мы тоже не брезговали. Запасы нужны чем больше, тем лучше. Тем более, за последний месяц к нам дважды приезжали разный терги с незнакомыми мне стархами, которым муж и помогавшие ему Пил и Зогал передавали запасы, на треть уменьшив наш первоначальный «резервный фонд». Прошло еще всего полгода, а у кого-то еда уже закончилась! И эта мысль не позволяла расслабиться, хоть на день забыть о той обстановке, в которой мы жили. Велась безмолвная и медленная, но от того не менее жестокая и смертоносная борьба за жизнь. И далеко не у всех было так благополучно, как у нас. Да и мы,  несмотря на успешную реализацию задумки с теплицей, очень экономно расходовали свой продзапас. И особенно меня беспокоил вопрос с мясом. Морожеными брусками мяса муж тоже делился с другими группами, а животного белка, в отличие от растительного, нам взять негде. Вернее, способ был, но думать об этом совсем не хотелось...

На фоне такого, несомненно успешного в данных обстоятельствах полугола, меня особенно угнетала мысль о том, что забеременеть мне никак не удавалось. Что удивляло и тревожило одновременно. Неужели и тут дефектная? При всей насыщенности наших будней, ночи мы посвящали только друг другу. Невероятно сблизившись, даже сроднившись за это время, стали настоящей семьей – узнали друг друга лучше, стали больше доверять, могли уже предвидеть реакцию и действия друг друга. Но... перспектива родительства для нас так и не наступила. Я переживала, а муж успокаивал:

– Вита, судьбе виднее. Когда придет подходящее время, она решит сама, – спокойно и убежденно ежемесячно увещевал он.

Но я все равно часто думала об этом, воспринимая как страшную неудачу и несправедливость, ведь и возможности моей крови продолжали дремать... А будущее наше оставалось туманным. Мы не знали, есть ли сдвиги в вопросе опровержения слуха об эпидемии, делается ли что-то для снятия с планеты карантина, и успешны ли эти попытки, и что самое важное – не знали, сколько нам еще ждать... Поэтому, как ни благоприятно лично у нас складывались дела, внутренняя тревога и тяжесть на душе каждого иволонца чувствовались, витали вокруг, были почти осязаемы. Опять же этот вероятный предатель? Я не раз спрашивала мужа об успехах его поимки.

– Для начало надо знать наверняка кто этот старх, – отвечал муж с серьезным видом, – а пока выяснить это у Руенза не получается.

– А... это не Дитор? – еще в самом начале спросила я мужа.

Рид молчал несколько минут, прежде чем ответить:

– Мне не хочется в это верить, но предателем может быть любой.

Получается, муж не опроверг моего предчувствия, поэтому пребывала в убеждении, что это или тот сам или кто-то из группы озлобленного старха. Просто чувствовала, что именно с той стороны стоит ждать проблем. Наверняка за эту «помощь» гильдия пообещала ему право собственности, а такой как Дитор никогда бы не отказался. И сомнения мужа в этом вопросе я внутренне не разделяла.

***

В ту ночь, уже насладившись всеми прелестями супружества, мы расслабленно засыпали. Я, свернувшись в позе эмбриона, лежала, прижавшись спиной к боку мужа. Именно поэтому даже в полудреме почувствовала, что он внезапно напрягся задрожал. Тут же, быстро отодвинувшись к краю кровати, встал. Повернув голову и приоткрыв глаза, недоуменно уставилась на Рида. Но он, не обращая на меня внимания, сосредоточенно замер, словно прислушиваясь к чему-то.