Алтарь - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 41

— А зачем мы бреем голову, ты не знаешь? — сделав несколько глотков, поинтересовалась девушка. — Помнится, мудрость Нефелима не накладывает на них никакого запрета.

— Так принято, — пожала плечами подруга. — Хранительницы поступали так всегда.

— Ах, вот оно что, — покачала головой Вилия. — Оказывается, мы тоже чтим заветы предков. Однако когда нам рассказывали о Кемете, то что-то упоминали и о парикмахерах — о тех мастерах, что изготавливали парики и с большим искусством делали прически. А раз прически кому-то делались — значит, кто-то волосы не брил? Только не говори, что это были безмозглые дикари. Дикари никогда не делают себе прически. Тем более — у искусных мастеров.

— Похоже, поездка к новоселам смутила твои души, Вилия, — слегка прищурилась подруга. — Ты только номарии ничего такого не говори. Как бы не осерчала. Ты для нее ничего интересного не привезла?

— Для номарии?

Хранительница торопливо допила молоко, вернула подруге крынку, поднялась, заглянула в выемку в стене, заменяющую одновременно и шкафчик, и небольшой столик, извлекла оттуда кувшин, деревянную миску, плеснула в нее немного воды. Дождавшись, пока та успокоится, девушка провела над поверхностью ладонью, произнося заклинание, поставила набок, вгляделась в свое отражение. Осторожно пригладила непривычно длинные волосы. Потом раскрыла сверток, достала тонкий кожаный ремешок, тисненый небольшими треугольничками, приложила ко лбу, обернула голову и завязала на затылке. Потом взяла кольца, повесила у правого и левого виска, взглянула на себя еще раз.

— Здорово! — восхищенно воскликнула Милана. — Откуда они у тебя?

— Смертные поднесли.

— Слушай, а возьми меня с собой? Я тоже хочу!

— Так рядом они совсем, — довольно улыбнулась хранительница. — Два перехода всего.

— Да, — тяжело вздохнув, отмахнулась девушка. — Номария все равно отберет. Спрячь лучше, коли сохранить хочешь.

— Посмотрим, — холодно ответила Вилия. — Посмотрим.

К главе Клана хранительница явилась утром. Отдохнув в мягкой постели, она чувствовала себя сильной и бодрой, как никогда. Тяжелые подвески приятно холодили виски, а вот непокрытой голове в прохладном храмовом зале было непривычно тепло.

— Ты ли это, дитя мое? — увидев ее, номария от удивления даже привстала. — Что с твоей головой? Похоже, ты не брилась больше двух десятков дней! И что это за кольца?

— Так выглядят женщины в городе осевших у южного озера смертных, номария, — поклонилась Вилия. — Я не хочу сильно от них отличаться. Мне кажется, тайну Клана будет намного легче скрыть, если мы сможем затеряться среди смертных, а не прятаться от них.

— Разве смертных так много, что среди них может затеряться почти тысяча хранительниц? — удивленно приподняла брови глава Клана.

— Их становится все больше, номария, — склонила голову девушка. — Они расселяются, обживают все новые земли. Вот уже всего в двух днях пути от усыпальницы вырос большой город. Пройдет век, может два — и люди окажутся вокруг нас, и их будет много. Трудно сохранить тайну большого храма и древнего рода, прячась среди новых селений. Проще притвориться местными жительницами и самим показать святилище, не раскрывая его истинной сути.

— Ты смотришь слишком далеко вперед, Вилия, — вздохнула старуха. — Пока еще нам нет сильной нужды прятаться. Достаточно отвести от себя глаза редким путникам и убедить окрестных смертных нести дары нам, а не своим безмозглым шаманам. Тебе удалось поразить новых обитателей наших владений?

— Они сами начали молиться местным богам, номария, — кивнула девушка, — и поклоняются священному дубу ыгров. Но я убедила смертных в том, что мы духи леса, здешние берегини, и с нами нужно поддерживать хорошие отношения.

Хранительница положила перед женщиной привезенный из Словенска подарок. Номария взяла в руки один из ножей, обнажила, осмотрела клинок, попробовала его остроту, попыталась согнуть и восхищенно поцокала языком:

— Похоже, смертные утратили еще не всю мудрость Великого. Может быть, в твоих словах есть доля истины, дитя мое. Жить среди тех, кто способен хоть как-то подражать нашим предкам, будет намного легче, нежели отгородившись от них дикими чащобами и быстрыми реками.

Глава Клана развернула одну из рубах, пригладила ладонью ткань, чуть помяла ее в руках, потом решительно скинула с себя кожаное одеяние и облачилась в дикарскую тунику. Склонила набок голову, прислушиваясь к ощущениям:

— Да, теперь я чувствую себя истинной служительницей Сошедшего с Небес, хранительницей его мудрости.

— Довольно странно, номария, — тихо сказала Вилия, — что храним мудрость Великого мы, а плоды ее принимаем от простых смертных.

— Для блага смертных — знать как можно меньше из мудрости Сошедшего с Небес, — оглаживая полотняную тунику, отрезала глава Клана. — Они кажутся такими милыми только потому, что Мудрый Хентиаменти в последний миг смог вырвать у них смертоносные клыки. Смертным остались крохи древних знаний, и это приносит им счастье. Но больше им знать не нужно, дитя мое. Смысл существования нашего Клана в том, чтобы сохранить Нефелима, его покой. Чтобы в назначенный час он проснулся, поднялся к свету и вернул людям знание, силу, всемогущество — но проследил за тем, чтобы сила и всемогущество пошли им на благо, а не во вред. А до того часа мы не должны вмешиваться в жизнь внешнего мира, принимая его таким, каков он есть. Коли людишки умеют прясть лен и ткать одежду — это хорошо, и нам не грех воспользоваться их мастерством. Но учить их чему-то новому ни к чему. Только Великий способен решить, какое знание принесет им добро, а какое — зло, что можно рассказать всем, а что — только избранным. Ты понимаешь меня?

— Да, номария, — покорно склонила голову девушка.

— Среди смертных и так встречается слишком много тех, кто урвал себе кусок истребленных знаний, — добавила женщина, оглядывая себя и прикидывая, куда повесить нож. — По ближним островам плавает какой-то странный незнакомец, больше похожий на мертвеца. Мория и Житика пока отводят его от усыпальницы. Но ведь он пришел сюда и ищет ее! Хорошо, это случилось не зимой, и он не видит своих следов.

— Может, это кто-то из дикарей ищет своих родичей?

— Нет, Вилия, — уверенно ответила номария, — нет. Беда в том, что этот смертный обладает знанием. Он не нуждается в пище и огне, не беспокоится об отдыхе. Он отгоняет зверей не оружием, а заклинанием. К счастью, он слабее нас. Но один ли он среди недоучек из древних храмов остался на этой земле? Впрочем, не будем о грустном, дитя мое. Скажи, ведешь ли ты счет своим годам, Вилия?

— Я не очень заботилась об этом, номария.

— Зато об этом позаботилась я, дитя мое, — улыбнулась женщина. — Знай же, дитя мое, что ты перешагнула свою двадцать пятую весну. Твой долг девственности перед Великим исполнен! Отныне миссией твоей будет служение Сошедшему с Небес не духом, а деяниями своими. Твоя плоть отныне принадлежит тебе. Хотя, конечно, не только тебе. Ведь каждая из нас должна произвести на свет хотя бы одну девочку, что станет в будущем хранительницей вместо нас, продолжит исполнять высшее из возможных предназначений. Я позабочусь о том, чтобы ты сегодня же познала телесные наслаждения.

— Благодарю, номария, — опять поклонилась Вилия, понимая, что встреча закончена. Однако глава Клана, желая подчеркнуть свое расположение, добавила: — Ты хорошо потрудилась, дитя мое. Теперь можешь идти отдохнуть.

Впрочем, как раз отдохнуть девушке и не удалось. Она перекусила наверху из общего котла вареной рыбой, потом снова спустилась под землю в свою келью, но едва прилегла на постель, как в дверях появился эмир Клана. Молодой, поджарый, с гладко выбритым и намащенным маслом телом, с правильным миловидным лицом и большими щенячьими глазами. Не произнося ни слова, он немедленно принялся осуществлять свое право. Или выполнять свой долг — трудно понять, чего было больше в ласках выбранного женщинами дикаря.