Заклинатель - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 10

Поляки, судя по всему, не очень понимали, как поступить со странным укреплением, к тому же огрызающимся огнем и стрелами. Бросить на него конницу? Но всадники не способны штурмовать крепости, у них нет ни лестниц, ни веревок. Коннице нужен простор, это оружие для поля боя, оно не умеет проламывать деревянные стены. Послать на штурм пехоту? Но из-за щитов странного укрепления в любой момент может вылететь тяжелая кованая конница, которая легко перебьет пеших врагов. Обычные крепости такого фокуса не выкидывают. Скорее всего, поганые хотели теперь только одного – передышки, возможности подумать и подготовиться для решительного боя. Но как раз этого поместное ополчение им и не позволяло. На захватчиков непрерывно сыпались стрелы. И тогда, когда они наступали, и когда бежали, и когда стояли, и когда хотели отдохнуть. Избавиться от такого натиска, разогнать лучников или навязать ближний бой поляки, благодаря изобретению новика из рода бояр Лисьиных, никак не могли.

Врагов развела только ночь. В опустившемся мраке смертельные маневры обеим сторонам пришлось остановить. А утром ратники увидели, что незваные гости сворачивают лагерь, и длинный обоз уже ползет в сторону совсем близкого Литовского княжества. Вести осаду мощной крепости, имея на боку крупный вражеский отряд, вцепившийся чуть не в мясо крепкой бульдожьей хваткой, польский воевода не рискнул. Под прикрытием пятитысячного, закованного в железо полка обоз ушел, к полудню вовсе скрывшись из глаз. А следом пригородные поля оставил и арьергард. За ляхами поскакали русские дозоры, следя, чтобы те не выкинули какой-нибудь подлости, но было ясно, что очередная порубежная стычка закончилась. Помещики могли возвращаться по домам.

Ночь полной Луны

Входящих в усадьбу ратников встречали восторженными криками, цветами и поцелуями. Звереву тоже один достался – от «мамы», Лисьиной Ольги Юрьевны. Хотя отряд холопов поредел почти вдвое, но с собой погибших и раненых боярин не вез, а потому поводов для плача и причитаний не нашлось. Павшие были уже оплаканы, отпеты и похоронены. Ныне же настало время радости и пира. Тем более что вернулись воины не просто из похода – пришли победителями, с добычей. Из взятого на поляках после первой сечи добра четверть, по общему боярскому решению, досталась новику Лисьину. Еще четверть – княжичу Федору Друцкому. Ну а уж остальное – между всеми прочими делили. Так что на телегах, поверх оставшихся припасов или щитов от несостоявшихся деревянных танков, лежали для всеобщего обозрения прочно увязанные кирасы, мечи, поножи и наручи, шлемы – все то, что потом под ударами кузнечного молота превратится в лемехи и косы, в ножи и петли. А коли железо хорошим окажется – то и в кольчуги, пищали, ерихонки, Для сабель и бердышей, само собой, хорошая сталь требовалась, булатная – такая, что слишком дорога даже для доспеха, от которого порой жизнь зависит. Еще от ляхов новику досталось полсотни седел, ремни, упряжь, меховые и полотняные плащи. Будет в чем холопам и дворне пощеголять в праздничные дни, в чем выехать в город или в гости в другую деревню. В одеждах дорогих, панских да княжеских. Да и то слово – не носить же боярам одежонку с чужого плеча?! А продать из того, что на поле боя полежало, далеко не все потом можно…

– Ты не поверишь, матушка, как дитя наше в сече отличилось, – после первых же объятий, не успев осушить корца со сбитнем, сообщил боярин хозяйке. – Чуть не един все войско поганое возле озера Горохового держал! Полдня отбивал схизматиков, пока ратники наши после первого напора ляхского в себя приходили!

Женщина отпустила мужа, опять привлекла к себе сына, крепко обняла. Никакого восторга и радости во взгляде ее не читалось. Исходил лишь страх.

– Славно повеселились, матушка, – пытаясь ее утешить, шепнул Андрей. – Не под юбкой же бабьей мужчине отсиживаться, когда враг на землю приходит? Смерд я – или боярин?

– Боярин, – тихо согласилась Ольга Юрьевна. – Боярин… Но ты еще и кровинушка моя… – Она отступила, провела ему ладонью по щеке, кивнула. – Да вы снимайте железо-то… В трапезной бабы стол накрывают, баня затоплена. Сейчас подкрепитесь маленько, да парок и поспеет.

Вслед за отцом новик вошел в дом, поднялся на второй этаж, принялся разоблачаться. Расстегнул пояс с оружием, повесил на специально вбитые в стену клинышки; впервые за много дней снял с плеч шелестящую байдану, что легла на сундук бесформенной кучей из толстых стальных колец размером с пятирублевую монету каждая, потом жаркий войлочный поддоспешник, толстые юфтевые сапоги, смотал портянки. Вытряхнул из рукава кистень, покатал в ладони и кинул обратно под локоть – без грузика на руке он чувствовал себя как-то непривычно. Тут дверь распахнулась, и в светелку со стопкой чистого белья на руках вбежала негромко напевающая Варя.

«Ну да, разумеется, – поморщился Зверев. – И так она от меня подальше старается держаться, так надо ей и притащиться именно тогда, когда от меня воняет, как от роты старых козлов. Нет чтобы после бани зайти!»

– Ой, простите, Андрей Васильевич, – наконец-то заметила его Варя. – Я вот… Хозяйка белье поменять велела.

– Я вижу, – кивнул новик. – Не бойся, я раздеваться не собираюсь. После парилки в чистое переоденусь. Хотя ты к тому времени все равно занята будешь…

– Нет, не буду. – Почему-то покраснев, холопка откинула с постели покрывало. – Праздник ведь, вы с батюшкой Василием Ярославовичем вернулись. Стало быть, работ сегодня более не будет.

– Правда? – не поверил своим ушам Андрей. – Так, может… Может, погуляем вечерком у озера?

– Как скажете, Андрей Васильевич, – облизнула губы девушка. – Я тогда после трапезы вечерней у колодца подожду. Посижу до первой луны. Ладно так будет?

– Еще как, Варенька! – не смог сдержать радости от неожиданного согласия Зверев. – Тогда до вечера. А сейчас, извини, мне бежать нужно. Сегодня без меня отец точно пира не начнет.

Заранее о возвращении боярина с холопами в усадьбе не знали, а потому угощение было простым. Потчевали тем, что просто из погреба достать и на стол поставить можно: копченая рыба, тушеная свинина, грибы соленые, огурцы маринованные, капуста квашеная, моченые яблоки. Ну и, естественно, хмельной мед, рейнское вино, горячий сбитень. Подкрепившись, воины отправились в баню. Пару часов они парились, поливая раскаленные камни пивом и его же употребляя внутрь, надраиваясь щелоком, довольно покрикивая от охлестываний березовыми и можжевеловыми вениками, смывая пот и щелок водой. Потом, переодевшись в чистые рубахи и порты, воины вернулись к столу. Теперь к прежним яствам прибавились печеные половинки куриц, разного рода уха: и рыбная, и яблочная, и сливовая, – нежная буженина, залитая густым коричневым соусом убоина.

Андрей посидел с сотоварищами около часа, хорошо подкрепился, но выпил полный кубок только два раза: когда за боярина здравицу кричали и когда за него самого. «Нарезаться» до полусмерти перед первым свиданием ему никак не хотелось. Зато остальные воины имели возможность оторваться «по полной» и, похоже, уже не очень обращали внимания, кто еще за столом держится, а кто сполз «отдыхать». Посему Зверев, не прощаясь, поднялся, отступил назад за скамью, быстрым шагом обошел стол вдоль стены и вскоре очутился за дверью.

На крыльце оказалось куда прохладнее, нежели в трапезной, солнце уже клонилось к горизонту – если так можно было назвать неровную линию сосновых вершин в стороне тех стран, что служили темным силам, смерти, разрухе и разбою. Ну да, от Пятого Креста границу света на двести верст к закату русские уже сдвинули. Бог даст, и еще дальше, до самого моря отнесут.

Новик поежился, вернулся в свою светелку, достал из сундука и накинул на себя суконную епанчу, подбитую на вороте и на плечах мохнатым енотом, после чего вышел во двор, повернул направо, на стену, по ней дошагал до терема. Глянул на двор за конюшню. Там, у колодца, и вправду маячила одинокая фигурка. Пока все веселились и праздновали, она тут на ветру скучала.