Потрясатель вселенной - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 1

Александр Прозоров

Потрясатель вселенной

Приносящий добычу

Улочка была пустынной и сумрачной: тесно стоящие дома, влажный от нескончаемой мороси асфальт, редкие фонарики, висящие высоко на проводах между окнами.

– Холодно как, – поежилась Роксалана и теснее прижалась к Олегу, крепко держась за его локоть. – Пошли куда-нибудь в лето, на природу, за город?

Девушка решительно потянула его к яркой витрине с афишей «Последнего из могикан», на которой за спиной увешанного косичками индейца сияло голубое небо.

– Пошли, – покорно согласился Середин, сдвинул рукоять сабли немного назад и, развязав кошель, наклонился к окошку кассы: – Два билета, пожалуйста.

Минуту спустя они оказались на теплой зеленой поляне между вигвамами. От костров перед походными домиками тянуло горьковатым смолистым дымком, вдалеке полуголые подростки носились по кругу на неоседланных жеребцах. Те высоко вскидывали копыта, фыркали и призывно ржали. Из-за расстояния звуки были слабыми и казались смазанными, словно кони находились за стеной или еще какой-то преградой.

– Совсем другое дело! – обрадовалась Роксалана, расстегивая на себе панцирь и небрежно отбрасывая его в сторону. – Хоть немного согреемся.

Под броней у девушки ничего не оказалось. Не то что белья – даже поддоспешника, и Середин наконец-то почуял неладное. Неправильное что-то происходило вокруг, неестественное.

– Ну же, раздевайся! – потребовала директор фирмы «Роксойлделети» по продвижению и маркетинговому обеспечению. – Нужно пользоваться моментом, пока погода хорошая.

За руку она потащила спутника в ближайший вигвам, опрокинула на мягкие бараньи шкуры и вытянулась рядом, положив Олегу на грудь голову и левую ладошку. И, довольная, заснула.

Каркас вигвама сплетался над головой в правильный геометрический рисунок, девушка тихонько сопела, выдыхая горячий воздух ему в подбородок, от очага к постели стлался слабый дымок, где-то неподалеку ржали кони. Все было настолько осязаемо, ярко, достоверно, как никогда и нигде, ни в каких кинофильмах не бывает. Просто невозможно передать это в кино! И до Олега наконец дошло: это же сон! Самый обыкновенный сон. Нужно просто взять себя в руки, напрячься и вернуться в реальность.

Середин напрягся. Напрягся старательно и от души. Однако застеленная конскими шкурами деревянная решетка ничуть не изменилась. Тогда молодой человек закрыл глаза, сосчитал до десяти, снова их открыл и даже приподнялся в постели, чтобы уж точно вырваться из дремы в истинную реальность. Однако ночной бред все равно не отпустил его из своих объятий: каркас походного дома остался на месте, от очага в центре к отверстию в остроконечной крыше тянулся синий дымок, совсем рядом звучало чуть приглушенное лошадиное фырканье и гортанные выкрики.

Олег закрыл глаза, помотал головой, открыл.

– Хорошего дня, господин, – склонились в низком поклоне две юные невольницы-близняшки, Борд и Сноу. Десятилетних девчонок кто-то из кочевников подарил Роксалане примерно месяц назад, пока Олег вел переговоры со старейшинами из рода росомахи. Воительница утверждала, что это их настоящие собственные имена, хотя Середин сразу заподозрил подвох.

Или это тоже был сон?

Роксалана рядом сонно зачмокала, подтянула к себе подушку Олега и подпихнула под щеку, зевнула, прикрыла меховым пологом обнажившуюся грудь.

Или не сон?

Середин закрыл глаза, напрягая память: они с навязчивой попутчицей спасались от братьев-колдунов, вертолет начал падать, и он разбил пузырек со снадобьем Ворона. Он и девица попали в зиму невесть какого допотопного века, двинулись в сторону Мурома, где обитает Ворон нынешний, чтобы вернуться обратно…

Воспоминание отдавало некой натянутостью и больше всего походило на классический ночной бред. А потому Середин снова закрыл глаза и тряхнул головой, еще надеясь оказаться в своей постели – рядом с будильником, телевизором и ключами от мотоцикла. Увы, и в этот раз вместо привычных вещей он обнаружил возле застеленного овчиной ложа пояс с саблей и двумя сумками, железный шишак с пластинчатой бармицей, шерстяные шаровары и сапоги из мягкой козьей кожи.

– Значит, все-таки в Муром, – вздохнув, смирился с неизбежностью ведун. Но на всякий случай еще раз закрыл глаза и могучим усилием воли попытался избавиться от дремы.

Не получилось.

– Муром… – вслух повторил Олег, медленно восстанавливая в памяти события минувшего года.

Примерно восемь месяцев назад он вознамерился добраться до далекого русского города. Ориентируясь на местности лишь в общих чертах – по отложившемуся в памяти атласу из краткой энциклопедии, ведун вместе с девушкой попытался пройти вдоль реки Белой до Камы, а потом по Каме спуститься к Волге, аккурат к порубежью нужного княжества. На этом простом и относительно быстром маршруте путников, к сожалению, несколько раз попытались ограбить. К сожалению для грабителей – поскольку ни умирать, ни попадать в рабство в планы Середина не входило. Несколько столкновений принесли ему ратную славу и неплохую по здешним меркам добычу. Слава и добыча – две великие ценности, манящие средневековых витязей, затмевающие им разум, словно чемодан героина – нищему наркоману. В итоге к границе Булгарии ведун подошел не один, а во главе нескольких сотен жаждущих приключений, молодых и горячих кочевников, решивших «проводить» почетного гостя аж до самого дома.

Разумеется, лихую ватагу булгары вдоль Камы не пропустили и даже попытались взять в полон и продать. Середин в отместку разорил пару порубежных селений и ушел обратно в уральские предгорья, не дожидаясь ответного удара – чем нажил себе еще большую славу и нагрузил соратников столь огромной поживой, что нищая горная страна оказалась просто не в состоянии ее поглотить. И вот уже три месяца нескончаемый обоз почти из трех сотен телег полз по замерзшей реке вверх по течению, от кочевья к кочевью, но почти не уменьшался в размерах. Обитателям горных долин – каждое лето уходившим со стадами на высокогорные пастбища, а с холодами возвращавшимся назад – были неинтересны хрупкие столики и тонкая фарфоровая посуда, нежные тончайшие шелка и драгоценный пурпур, изразцовые плитки и терракотовые курительницы. Все эти красоты были не самыми практичными предметами в хозяйстве вечных путников. Что до теплых мехов и ковров, расшитых сапог и упряжи – в большинстве родов это добро и так имелось в достатке.

Разумеется, в каждом кочевье встречались богачи, готовые потратиться на редкую красивую ткань или изящную безделушку, многие семьи не отказались бы от покрытых тонкой чеканкой пиал и кувшинов, а уж тем более – от ножей, мечей или топоров. Да вот беда: мало кто мог за все это расплатиться. Привычная, ходовая валюта здешнего народа – крупный и мелкий скот – нынешней зимой оказалась не в чести. Удачливые воины уже пригнали домой такие стада, что их с трудом могли прокормить родные пастбища, и теперь рассчитывали получить в уплату за товар золото или серебро. Или хотя бы самоцветы, которые тоже не нуждались в пище и воде, которые не портились от времени, которые можно легко перевозить с места на место или просто закопать в потайном месте.