Каменное сердце - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 13

– Вот ведь невезуха… – Он отбросил кость, подошел к другой туше, отсек себе новый окорок, с удовольствием оторвал зубами огромный кусок, которого обычно хватило бы на полноценный ужин.

В святилище тем временем наступила пауза. Первая волна добровольцев корчилась на камнях, новая еще не успела собраться. Олег сумел довольно плотно набить животик, прежде чем услышал знакомый голос:

– Не мешайте! Я сам убью этого кулоя!

– Мигрень-Шагар? – улыбнулся бывшему тюремщику Середин. – Разве ты умеешь еще что-то, кроме как подносить рабам молоко и мыть им ноги?

– Подлая тварь! Жалкий вор!

Выдернув меч, охотник кинулся в атаку, пытаясь с ходу попасть клинком в основание шеи. Ведун перехватил его в перекрестье меча и изрядно погрызенного окорока, повернулся, пропуская мимо себя, и добавил хорошего пинка, направляя прямо в костер. Пламя встретило гостя взрывом искр, треском и шипением. Охотник с воем выскочил назад, зашипел от боли и злости:

– Ты умрешь, гнусный кулой. И сам же станешь молить о смерти!

– Пока мне больше нравится жизнь, – подмигнул ему Олег и откусил еще немного мясца. – Бросал бы ты пить, Мигрень-Шагар, а то ведь ноги совсем не держат. Глядишь, и станешь просто Шагаром, без мигрени.

– На куски порежу!

Охотник сделал глубокий выпад. Середин отпрянул, но тут противник обратным движением попытался рассечь ему колено – ведун едва успел подставить клинок. Шаг вперед, удар в пах – Олег, оказавшийся в неудобной позе, опять еле-еле сумел отбиться, теперь окорочком, а меч кочевника уже летел в голову. Пришлось падать. Ведун откинулся назад, выпрямился – и очень вовремя, чтобы отбить сразу три стремительных удара, обрушившихся, казалось, одновременно и со всех сторон.

Теперь Середин уже остро жалел, что не убил охотника сразу, пока тот еще не протрезвел после посещения костра. Миргень-Шагар оказался чертовски ловким и умелым бойцом. Олег с ужасом заподозрил, что, может быть – даже более умелым, чем он сам. Скорее всего, ведун оставался жив до сих пор только потому, что кочевник хотел его не просто убить, а сперва покалечить, чтобы потом вдосталь насладиться мучениями беззащитной жертвы.

– Проклятье! – Олег еле успел откачнуться, и кончик вражеского клинка распорол налатник на груди. Целься враг в шею – ничто бы не спасло. Но тот явно метился всего лишь в ключицу. Оставить без руки и взять тепленьким. – Проклятье…

Умирать в чужих землях и в чужом времени совсем не хотелось.

– Рано стонешь, кулой, – довольно осклабился охотник. – Плакать будешь потом.

– Злой ты, Мигрень, – фыркнул Олег и, уходя от очередного удара, прикрылся окороком. Клинок кочевника срубил его наискось и едва не пропорол ведуну ногу. Середин развернулся, рубанул охотника поперек шеи. Тот, естественно, успел закрыться – но ведун, вместо того, чтобы отступить, сделал шаг вперед, оказавшись с тюремщиком лицом к лицу, глядя в синие глаза поверх скрещенных клинков. – Такие долго не живут. – И он резко вогнал в шею охотника им же заточенную костяшку.

Миргень-Шагар мгновенно забыл о поединке, выпучив глаза и схватившись за горло, а ведун, оставив в ране уже ненужную костяшку, расстегнул на кочевнике пояс, перекинул его себе через плечо и без особой спешки отправился вниз по тропе.

– Держи его!!!

Поняв, что в этот раз паузы не будет, Олег сорвался на бег, стремглав пронесся до поселка, свернул влево. «Помнится, старейшина говорил, что ниже по реке будет другое кочевье. Значит, где-то поблизости река, а к реке ведет нахоженная дорога. Вода-то нужна постоянно: готовить, мыться, полоскать, скотину поить. Да и рыбку половить – тоже. По льду можно бежать и ночью: на пни не наткнешься, в яму не провалишься. Следов не останется – наверняка, река вдоль и поперек возле поселка исхожена. Только бы от туземцев хоть ненадолго оторваться. Луна на небе, как прожектор. За версту все видать…»

Олег промчался мимо своей присыпанной землей тюрьмы, перескочил брошенные кем-то сани, выбрался на утоптанную дорогу, повернул влево, прочь от корежащих ночное небо горных отрогов, пробежал мимо сваленных высокой грудой жердей, миновал темный низкий шиповник с морщинистыми мелкими ягодами… Как вдруг:

– Иди сюда!

Он увидел в кустарнике просвет. За ним – обнаженную длинноволосую девушку. Рефлексы сработали быстрее разума, и он рыбкой нырнул прямо в живот берегини. Ветки за спиной сомкнулись, зашевелились, сплетаясь в непроходимую стену. Ведун перекатился на спину, перевел дух и приподнял голову, вслушиваясь в ночь.

– Держи его! Руби! Руби, хватай! Вон, вон он к Вороньему камню побежал! Сто-ой!!!

Топот погони миновал шиповник, скатываясь вниз по пологому склону. К реке.

Олег откинул голову и закрыл глаза. Оценил расклад сил. Если берегиня взяла его под защиту, то ни одна собака его не найдет и не догонит. Силы справиться с человеком у этой нежити, конечно, не хватит, но духи леса, лешие, травники, болотники, водяные, растения и зверье ее обычно слушаются. Спрячет – никакая сила не доберется. Так что про погоню можно забыть, ребятам не повезло. А что до него самого…

Он вогнал меч в ножны, растянул перед собой снятый с охотника ремень. Два ножа, два подсумка, небольшой кожаный мешочек. Классический поясной набор. Все, что нужно нормальному человеку для жизни. Даже не заглядывая, ведун знал, что найдет в мешочках и сумках: огниво, перемешанную с перцем соль, пару иголок, нитки, ремешки, немного растопки, пару амулетов, пару туесков с лекарственными зельями или едкими смесями для отпугивания хищников. Типа махорки с перцем, против которой самые злобные и натасканные псы пасуют. Тряхнешь горсть себе на след или прямо в морду зверя, коли совсем плохо придется – даже у тигра аппетит мгновенно пропадет. Ну, у Миргень-Шагара могли быть еще конские волосы, крючки, шила и петли для ловушек.

– Отлично. Теперь я в любой переделке не пропаду, – сделал вывод Середин. – Вот без штанов тоскливо. Но ничего, из сыромятины какой-нибудь потом сошью.

Вместо распоротых перед «помывкой» шаровар тюремщик ему так ничего и не выдал. Зато у ведуна оставался испорченный кровью и порезами налатник и тонкое сатиновое сари. Олег вытащил из-за пазухи тряпочный сверток с собранным в порубе «китайским снегом», переложил в одну из сумок, опоясался и решительно встал, намереваясь спуститься к реке и, обогнув погоню, двинуться куда подальше. К рассвету Середин хотел оказаться достаточно далеко, чтобы его не мог догнать ни один обитатель зимовья.

– На лошади было бы быстрее, да только где ее взять? – посетовал он себе под нос. – Табуны рядом с домом никто не выпасает. Если, конечно, не хочет по колено в навозе ходить. Благодарствую тебе, хозяйка леса. Жаль, отдариться нечем. Но помнить о добром поступке твоем я буду и при случае отблагодарю, как смогу.

Он низко поклонился кустарнику, а когда выпрямился – берегиня стояла прямо перед ним.

– Чур меня! – отпрянул от неожиданности ведун. – Ты откуда?

– Ты должен вернуться, смертный внук Сварога, – сообщила ему лесная наяда.

– Ну да, – усмехнулся Середин. – Чтобы меня на кусочки порезали? Там не меньше сотни рыл бражку пили. А за мной от силы треть погналась. Нет, милая, с такой толпой мне не управиться. Пусть живут.

– Ты должен вернуться и спасти добрую женщину.

– Это кого? Роксалану? – на всякий случай уточнил Олег. – Которая только что велела здешним папуасам меня прибить на месте? Вот уж фигушки, пусть сама теперь выкручивается, как хочет. Она ведь ныне пророчица! Вот туда ей и дорога. А я пошел.

– Она невинна! – Берегиня возникла в паре шагов перед молодым человеком. – Ее ведьминым грибом обкормили.

– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, – прошел мимо хранительницы леса Середин. – Пусть считает, что мечта сбылась. Меня в ее мире больше не существует…

За те дни, что ведун провел в порубе, природа успела разительно перемениться. На земле больше не было снежного наста с редкими проталинами. Наоборот, это снег теперь прятался мелкими обмякшими кочками за стволы, в ямки между корнями. Тут и там расправлялась трава, на ветках набухали почки, стряхнули с себя иней и сосульки могучие сосны. Да и запах стал совсем другим. В воздухе перемешивались ароматы смолы и прелости, сдобренные полынной горечью. Желтый свет полной луны позволял уверенно обходить препятствия, перепрыгивать рытвины, подныривать под поваленные стволы. Время от времени Середин поглядывал на белую ленту реки, что просвечивала между деревьями, но выходить на открытое место не рисковал.