Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Медный страж - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

– Чародействуешь? – шепотом поинтересовался Будута.

– Пятерню грею, – поморщился в ответ ведун. – Жилы расширяются, кровь быстрее течет, раньше исцеление наступает. Огонь лучше разожги. А то стемнело уж, ничего не видно. И продых в потолке откинуть не забудь, задохнемся.

– Нешто я не понимаю! – обиделся холоп и побежал на улицу дергать нужные веревки. Да так и пропал.

Прогрев руку до ощутимой красноты, Олег спрятал кисть назад в рукавицу. Есть все равно не хотелось, поэтому он нащупал сверток со своей походной шкурой, размотал ее, потом закрутился, уткнувшись носом в густой медвежий мех, и отключился до того момента, когда его вытряхнули из дремы истошные вопли:

– Торки! Торки! Торки!!!

Мигом откатившись от стенки, Олег вскочил, схватился за саблю, щит… И охнул: клинок выскользнул из слабых пальцев. Ведун тихо выругался, в общей толпе выбежал из палатки.

Дозоры сработали безупречно: вражеская рать еще только нарастала на горизонте, а упрежденные дружинники уже стояли наготове – пусть и не совсем одетые, но с оружием в руках.

– Колчаны, колчаны несите! – слышались со всех сторон выкрики бояр.

Послышался тихий шелест, и у ног ведуна из утоптанного снега внезапно выросло древко с белым тройным оперением. Потом что-то гулко застучало по приготовленным для княжеского очага чурбакам. Олег вскинул щит над головой, а шелест падающих стрел, нарастая, превратился в непрерывный зловещий шепот. Слева впереди кто-то болезненно вскрикнул. Еще кто-то ругнулся за спиной. Верные своей излюбленной тактике, степняки стремительно проносились вдоль вражеского лагеря, забрасывая незваных гостей тучами стрел. Но столкнулись они на этот раз не с медлительной греческой пехотой или неуклюжими персами, а с теми, кто и сам с детства любил пострелять из лука воробьев, а в седло садился раньше, нежели толком начинал ходить. Дружинники, бояре, приближенные княжеские богатыри опустошали колчаны со стремительностью станковых пулеметов, успевая выпустить две стрелы еще до того, как первая долетала до цели. Особой точности не требовалось – по плотной конной лаве промахнуться трудно, и было видно, как то тут, то там катятся по снегу выбитые из строя всадники.

Русской рати доставалось куда как меньше: лошадей для дружины конюхи подвести еще не успели – скакуны паслись почти в двух верстах за лагерем, – а дружинники для стрелы цель неудобная: в шлемах, в кольчугах, в колонтарях. В отличие от Середина, снимать на ночь доспех почти никому в голову не пришло. Так что стреле разве сдуру в руку незащищенную оставалось ткнуться или ногу через штанину порезать. Как ни крути, а основная цель для лучников – кони.

Показалось – всего минута прошла, а атака уже закончилась. Бояре, тяжело дыша, опустили луки. Холопы принялись торопливо собирать вражеские стрелы – авось, сгодятся. Многие ратники устремились к бьющимся на снегу вражеским коням: кто из торков ранен остался – добить, кто мертв – обобрать. Стрелы собрать, опять же. Да и сами кони – парное мясо. Не поленишься – вечером наваристый бульон в котле забулькает, либо хороший окорок на вертеле над огнем удастся запечь.

Впрочем, среди степняков потерь тоже почти не было – с полсотни пеших поганых, взмахивая полами халатов, убегали в степь. За многими возвращались товарищи, подхватывая на коня и сажая за спину. Никто не стрелял – колчаны на время опустели. Враги только переругивались издалека, предлагали помериться мечами, поминали родственников и животных. Но до прямой стычки дело не дошло.

– Не война, а конобойня какая-то, – вздохнул ведун, опуская щит. – Кто сражается – мы или лошади?

– Не скажи, боярин, – ответил какой-то дружинник. – Десятка три-четыре поганых мы повыбили.

– А лошадей – не меньше трехсот, – кивнул в степь Олег. – Эх, нет на вас зеленых человечков.

– Луговых, что ли? – не понял бородатый воин.

– Их самых. Пойду, оденусь. А то, чегой-то, не травень на улице.

Больше всего в здешних войнах Олег жалел именно лошадей. Люди хоть понимали, на что идут, ради чего жизнями рискуют и муку принимают. Коняги же несчастные просто теряли животы по преданности своей людям и беззащитной доверчивости. Причем на каждого воина их погибало с десяток, не менее.

Впрочем, заботы ведуна тут не понимал никто, да и не мог понимать. Мясо здешние обитатели не привыкли покупать в магазине, да и кожу ради поделок разных тоже чаще всего сами добывали. А после того, как несколько раз собственноручно зарежешь на дворе милую ласковую скотинку, освежуешь да стушишь на зиму ее теплый бочок, поставишь в погребок в обвязанных промасленными тряпицами глиняных крынках – поневоле относиться к братьям меньшим начнешь как к ходячим консервам, с бонусом в виде мягкой шкурки и костей для поделок. С какой бы любовью ни относился дружинник к своему боевому коню, ратному товарищу и спасителю в жестоких сечах – а сожрет, чуть что не так, и не поморщится.

– Вертай, Радо, к пологу, завязки заледенели! – услышал перекличку прислуги Олег и заторопился назад в шатер.

Нужно было успеть одеться, схватить оставшееся оружие и прочие вещи до того, как княжеские холопы свернут хозяйскую палатку и отправят вперед, к новой стоянке. В головном отряде, известное дело, завсегда кашевары и наместники идут – чтобы к приходу основных сил успеть костры запалить, ужин сытный сварить, шатры и палатки для князя и бояр богатых поставить, очаги внутри запалить. Не в холодный же снег родовитым воинам спать ложиться!

Пока холопы сворачивали войлочные стены и складывали решетки каркаса, ведун только-только успел влезть в бриганту, с трудом застегнув здоровой рукой крючки, накинул налатник, скатал шкуру.

– Тута я, боярин, – наконец показался холоп, ведущий в поводу серединских коней. – А че, сеча без меня случилась? Глянь, стрелы торчат повсюду…

– Сам понимаешь, – пожал плечами Олег. – Углядели торки, что главный богатырь земли русской Будута великий к табуну за конями поскакал, да и решили удачу попытать, пока не так страшно.

– А че, – сдвинул овчинную шапку на затылок паренек. – Я бы не осрамился, святым Панкратием клянусь!

– Это кто такой? – поинтересовался ведун, отступая от шкуры. – Кинь узел чалому на холку, мне одной рукой несподручно.

– Болит, стало быть, боярин? Не помогли чары бесовские?

– Коли не чары, совсем бы отвалилась, – вяло возразил Олег. – Так что за святой, которым ты клялся?

– Ну, хороший святой будет, – заюлил холоп. – Бога славил, людям добрым помогал…

– И чем помогал?

– Всяко разно… Ну, батюшка наш, отец Панкрат, зазря бы имени такого не взял бы, боярин? Оно всяко ясно.

– Ясно, – согласился Олег, наблюдая как Будута увязывает сумки. – Стало быть, попом своим клянешься. Что ж, тоже неплохо. Тот, кому за тебя ответить – завсегда рядом.

– Нешто ты, боярин, меж святым и батюшкой разницы не понимаешь? – вроде даже обиделся паренек. – Святой – он ведь за ложь и покарать может. Оттого ими и клянутся…

Будута затянул подпруги и подвел ведуну гнедую. Середин уже привычным движением поднялся в седло, подобрал поводья. Хорошо все-таки холопа своего иметь. Все и увяжет, и заседлает, и лошадей из общего табуна приведет. Знай только подбородок держи повыше да щеки гордо надувай, дабы на прочих бояр походить.

– Ну чего застрял, блаженный, – весело прикрикнул на холопа ведун. – Айда, шевелись. Княжескую свиту нагонять надобно.

Рать уходила вперед, оставляя за собой обширный вытоптанный участок зимней степи с оспинами кострищ, ровными черными кругами вокруг них, да редкими кровавыми пятнами большей частью от зарезанных на ужин скакунов – кто-то из коней захромал, кто-то отек ногами, кто-то замучился коликами. Мертвое тело запытанного пленного торка покоилось на полпути между оставленной стоянкой и длинной полосой из красных пятен, конских костяков, полуголых человеческих тел – итогом утренней стремительной атаки. По другую сторону лагеря остался еще один след отдыха рати – разрытый местами до травы снег, россыпи коричневых катышей, кострища конюхов: здесь паслись кони муромской дружины. Лошадь – она ведь не мотоцикл, не машина и не танк; ее на ночь не заглушишь и рядом с палаткой не оставишь, у нее тоже свои естественные надобности имеются, которым среди многотысячного лагеря не место.