Посрамитель шайтана - Белянин Андрей Олегович - Страница 35

— Жрать хочу, эксгибиционисты потные! — тут же оповестил Багдадский вор, и толстяк сдался:

— Входите в дом, мы с радостью примем вас в приют для слепых чтецов Корана.

Но, пропустив друзей внутрь, он на мгновение задержался, быстро уточнив у впустившего:

— Они точно слепы?

— Как новорождённые дети степной лисы, — уверенно кивнул привратник. Оба старца обменялись столь многозначительными взглядами, что осторожный Насреддин зябко повёл лопатками. Похоже, они вновь попали не туда, да ещё на ночь глядя…

… — Андрюха, но ведь, с другой стороны, иначе бы сказки не было, верно? Фантастику сейчас пишут все, кому не лень, а душа именно сказку просит! Мужики-писатели в философию ударились, космос из пальца высасывают, болезни общества вскрывают, и всё так, чтоб помудрёнее, позаумственнее, поинтеллектуальнее… Типа добра — нет, зла — нет, бога — нет, дьявола — тоже нет, есть только человек — венец всего… и конец всему! До такой ГОРДЫНИ и сам дьявол бы не додумался! Тётки-фантастки массированно в экшн ударились… Гоблинов, орков, колдунов, вампиров, разбойников, рыцарей, крестьян (короче, всех представителей противоположного пола) гасят на корню! Я понимаю, что «все мужики — козлы!», но не убивать же их пачками, как вид?! Куда столько крови в фэнтези, люди-и!!!

— Лев, передо мной-то чего разоряться?

— А ты ничем не лучше! На фига было моё имя и фамилию указывать?! Мне теперь хоть паспорт меняй!

— Да ладно врать-то…

— Уж и не соври ему… Продолжим, записывай: поселили нас в некрупногабаритной келье, «худжур» называется…

…В общем, как бы она там на Востоке ни называлась, аскетичность помещеньица просто умиляла. Две циновки на каменном полу, старый таз в углу и бессмертная сура из Корана, аккуратно выведенная мелом на стене. В общем и целом — всё. Может быть, плюс одно узенькое окошко с видом на пустой двор — тоже не слишком интересно…

— Знаешь, такое впечатление, что местные тут просто тащатся от спартанского образа жизни. Минимализм, возведённый в культ! Ни тебе занавесочек, ни ковриков, ни табуреток, небось ещё и есть опять руками будем… Ходжа, я тут битый час возмущаюсь, а ты молчишь?! Ходжуля-а!

— Не ори в ухо и не прижимайся ко мне, о вечно жаждущий!

— Ты о чём?!

— О твоей луноликой вдове, так вовремя набежавшей на готовенькое со своим двугорбым крокодилом! Я, между прочим, сам шёл тебя спасать…

— Батюшки, да ты никак ревнуешь?!

— Я?! Да ты посмотри на себя в зеркало, о прекраснейший из мужей с павлиньими мозгами! Мне нравятся женщины другого склада и темперамента… Поэтому ещё раз повторяю, отлезь от меня!

— Ладно, фигню перетёрли, теперь давай о серьёзном. Что тебя тут так напрягает? — Лев властно перевёл разговор в деловое русло.

Бывший визирь помолчал, морща лоб, выглянул за дверь (убедился, что не подслушивают) и тихо признал:

— Мне здесь не нравится.

— Ну-у… не проблема, перекантуемся ночь и завтра свалим.

— Это не капризы и не (как их?!) глюки. Я всей кожей ощущаю фатальную неправильность происходящего. В приюте для слепых прячутся явно зрячие и смотрят на нас так, словно мы — мясо для шашлыка. Обрати свой взор к небу — солнце садится, а никто до сих пор не объявил вечерней молитвы. Разве может чтец Корана пропустить намаз?! Вай мэ, тут очень нехорошее место…

— Может быть, им всем шайтан надул в уши?

— С шайтана станется…

…На том и остановились, поскольку, кроме неясных сумеречных предчувствий Насреддина, никакими конкретными фактами и ничем иным они не располагали. Правда, Оболенский врал мне потом, что он якобы тоже чувствовал нечто эдакое, с невразумительным запахом и неопрятной аурой. Что ж, слова и ощущения правильные, но не его. А вот я в своё время испытал это на собственной шкуре…

Однажды в молодые годы, находясь в Москве, я соизволил попасть в квартиру ведьмы. Настоящей, серьёзной, родовой… Специфические воспоминания и противоречивые чувства; будь я чуточку умнее или опытнее — никогда бы не решился на такой шаг. «Запах ведьмы» явственно ощущается ещё за двести-триста шагов до её дома.

У вас сдавливает горло, словно кто-то медленно, двумя пальчиками ломает гортань. Пятки колет иглами, сердце колотится, как от тройного эспрессо, ноздри режет холодом на вдохе, а ладони становятся мокрыми — вытирай не вытирай… И страх! Необъяснимый, животный, на самом примитивном уровне, силой разворачивающий вас за плечи и толкающий в спину — беги!

Я не побежал и не замедлил шаг. В висках горячими толчками полыхала молодая ярость, и хотя у меня не было с собой никакого оружия, именно этот оранжевый огонь довёл меня до её дверей и заставил нажать на кнопку звонка. А уж что было в том доме…

Но прошу простить за вольное литературное отступление, сейчас ведь речь не обо мне, да? А о том, что за какие-то три часа в келью Льва и Насреддина поперезаглядывала куча народу! Если точнее, то ровно четырнадцать человек…

Кто-то принёс лепёшки и постный плов на ужин, кто-то кумган с тёплой водой, кто-то сказать «салям алейкум, братья…», кто-то внаглую «ой, ошибся дверью»… И разумеется, все были слепыми! Причём так нарочито и безыскусно, что бездарное актёрствование двух наших умников легко сошло за чистую монету…

… — Вай дод, такое нехорошее впечатление, будто бы в этом приюте вообще нет ни одного истинного слепца! Как можно так бесстыже обманывать Аллаха?!

— Да уж, Бог — не лох, на фуфле не фраернётся, — чисто конкретно подтвердил Оболенский и, переходя на нормальную речь, добавил: — Я предлагаю уйти на рассвете, кормят здесь отвратно, сервис — минус пять звёзд, туристских достопримечательностей — ноль… Так что мешает нам раскланяться по холодку, прихватив парочку дорогих сувениров на память?

— Ты будешь красть в святом месте? — скорее по привычке ужаснулся домулло.

— Ходжа, я заржавею без практики, у меня уже руки чешутся, скоро на своих бросаться буду. На вот, кстати, забери… — Лев со вздохом вернул бывшему визирю его кошелёк и нашейный амулет с сурой из Корана.

Насреддин распихал всё похищенное на прежние места и торжественно согласился:

— Кради всё! Но, главное, не забывай при этом греховном деянии произносить имя Аллаха. Тогда шайтан не посмеет к тебе подступиться…

— Ага, это в смысле потому, что будет знать, какая у меня «крыша»?! Подход серьёзный…

Глава 35

Оболенский много успел до того, как за ними пришли. Если бы он ещё и смотрел при этом по сторонам, да не просто смотрел, а ВИДЕЛ… Тогда, возможно, их приключение было бы несколько иным — как более безопасным, так и более пресным. А кому, к иблису, нужны пресные сказки?! Лев рассуждал так же, поэтому и действовал в гармонии с собственным сердцем больше, чем с собственным разумом. Что отнюдь не мешало ему полноценно наслаждаться жизнью…

Он заходил во все комнаты, ураганом пронёсся по всем этажам, сунул нос в каждую щель, отметился в каждом закоулке и, самое главное, не привлекая ничьего внимания! Ведь, по сути, для всех он был слепым и все вокруг тоже «слепыми» — следовательно, никто никому не мешал. То есть в паре случаев, когда «визит» Льва был очень уж не вовремя, ему вежливо помогали нащупать дверь, но дело своё он делал…

— Ходжуля, а ведь и впрямь хреново они здесь живут, — честно доложил лучший вор Багдада, вернувшись в келью. — Шесть таньга, ржавый ключ с нацарапанным словом, одна серебряная цепочка и карманный Коран ручной работы с цветными картинками. Кстати, единственная ценная вещь, и та затрёпана до невозможности, у тебя нет знакомых библиофилов в антикварных лавках?

— Не-а, — задумчиво протянул Насреддин, даже не подняв на друга взгляд. Он явно был чем-то очень озабочен…